Бывало, удастся ей двумя
иссохшими руками поймать Ваню, вертлявого, как вьюн, за кудрявую головку, и целует, целует ее, — вот единственное наслаждение, которое вознаграждало старушку за тяжкие труды многих лет!
— Ка-а-к! — вскрикнула вдруг, опомнившись, Катерина Ивановна и, точно сорвалась, бросилась к Лужину, — как! Вы ее в покраже обвиняете? Это Соню-то? Ах, подлецы, подлецы! — И бросившись к Соне, она, как в тисках, обняла ее
иссохшими руками.
— Это я, моя родная дочь! Это я, мое серденько! — услышала Катерина, очнувшись, и увидела перед собою старую прислужницу. Баба, наклонившись, казалось, что-то шептала и, протянув над нею
иссохшую руку свою, опрыскивала ее холодною водою.
Никто не произнес больше ни слова. На реке, в траве и в кустах, точно силясь перегнать и заглушить друг друга, неумолчно кричали лягушки. Полукруглый месяц стоял среди неба — ясный, одинокий и печальный. Старые ветлы, зловеще темневшие на ночном небе, с молчаливой скорбью подымали вверх свои узловатые,
иссохшие руки…
Вольдемар то погружался в сладкие думы, положив голову на колена слепца, который в это время
иссохшими руками перебирал его кудри; то вставал, с восторгом прислушиваясь к отголоскам торжественных звуков русских; то изъяснял свою благодарность Ильзе.
Неточные совпадения
Соня упала на ее труп, обхватила ее
руками и так и замерла, прильнув головой к
иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими
руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
Вот особенно одна с краю, такая костлявая, высокого роста, кажется, ей лет сорок, а может, и всего только двадцать, лицо длинное, худое, а на
руках у нее плачет ребеночек, и груди-то, должно быть, у ней такие
иссохшие, и ни капли в них молока.
— Каково же будет вам, — говорил Фома, — если собственная ваша мать, так сказать, виновница дней ваших, возьмет палочку и, опираясь на нее, дрожащими и
иссохшими от голода
руками начнет и в самом деле испрашивать себе подаяния?
С треугольной шляпой подмышкой, придерживая дрожащей
рукой непослушную шпагу, вошел он, едва переводя дух от робости, в кабинет больного старика, некогда умного, живого и бодрого, но теперь почти недвижимого,
иссохшего, как скелет, лежащего уже на смертной постели.
Услышав близкий шум, он повернулся лицом к Милославскому, ласково протянул к нему
иссохшую свою
руку и произнес слабым голосом: