Неточные совпадения
Песцов же доказывал, что
искусство одно и что оно может достигнуть
высших своих проявлений только в соединении всех родов.
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять простому мужику, что есть
высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь,
искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его в немецкие штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь,
высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не мог заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.
— Возвращаясь к Толстому — добавлю: он учил думать, если можно назвать учением его мысли вслух о себе самом. Но он никогда не учил жить, не учил этому даже и в так называемых произведениях художественных, в словесной игре, именуемой
искусством…
Высшее искусство — это
искусство жить в благолепии единства плоти и духа. Не отрывай чувства от ума, иначе жизнь твоя превратится в цепь неосмысленных случайностей и — погибнешь!
От могучей фигуры старого художника над толпой неосмысленных малышей пронеслось, как вихрь, одушевление фанатической веры в свой предмет, в
высшее значение
искусства…
Борец за личность Писарев отрицал творческую полноту личности, полноту ее духовной и даже душевной жизни, отрицал право на творчество в философии, в
искусстве, в
высшей духовной культуре.
— Драма, представленная на сцене, — продолжал Павел, — есть венец всех
искусств; в нее входят и эпос, и лира, и живопись, и пластика, а в опере наконец и музыка — в самых
высших своих проявлениях.
Карьеру он сделал блестящую благодаря скромной веселости своего нрава, ловкости в танцах, мастерской езде верхом ординарцем на парадах — большей частью на чужих лошадях — и, наконец, какому-то особенному
искусству фамильярно — почтительного обращения с
высшими, грустноласкового, почти сиротливого прислуживанья, не без примеси общего, легкого, как пух, либерализма…Этот либерализм не помешал ему, однако, перепороть пятьдесят человек крестьян в взбунтовавшемся белорусском селении, куда его послали для усмирения.
Войницкий. Ты для нас был существом
высшего порядка, твои статьи мы знали наизусть… Но теперь у меня открылись глаза! Я все вижу! Пишешь ты об
искусстве, но ничего не понимаешь в
искусстве! Все твои работы, которые я любил, не стоят гроша медного! Ты морочил нас!
Очень возможно, что с точки зрения
высшего искусства эта деятельность весьма ограниченная, но так как я никаких других претензий не заявляю, то мне кажется, что и критика вправе прилагать ко мне свои оценки только с этой точки зрения, а не с иной.
Бакин (Васе). Значит, вы знаете, что это за человек? Это человек в
высшей степени почтенный, это наш аристарх, душа нашего общества, человек с большим вкусом, умеющий хорошо пожить, человек, любящий
искусство и тонко его понимающий, покровитель всех художников, артистов, а преимущественно артисток…
Сравните литературу сороковых годов, не делавшую шага без общих принципов, с литературой нынешнею, занимающеюся вытаскиванием бирюлек; сравните Менандра прежнего, оглашавшего стены"Британии"восторженными кликами о служении
высшим интересам
искусства и правды, и Менандра нынешнего, с тою же восторженностью возвещающего миру о виденном в Екатеринославле северном сиянии… Какая непроглядная пропасть лежит между этими сопоставлениями!
Правда, впоследствии, когда пение становится для
высших классов общества преимущественно
искусством, когда слушатели начинают быть очень требовательны в отношении к технике пения, — за недостатком удовлетворительного пения инструментальная музыка старается заменить его и является как нечто самостоятельное; правда, что она имеет и полное право обнаруживать притязания на самостоятельное значение при усовершенствовании музыкальных инструментов, при чрезвычайном развитии технической стороны игры и при господстве предпочтительного пристрастия к исполнению, а не к содержанию.
Предположим, что в произведении
искусства развивается мысль: «временное уклонение от прямого пути не погубит сильной натуры», или: «одна крайность вызывает другую»; или изображается распадение человека с самим собою; или, если угодно, борьба страстей с
высшими стремлениями (мы указываем различные основные идеи, которые видели в «Фаусте»), — разве не представляются в действительной жизни случаи, в которых развивается то же самое положение?
Но несправедливо так ограничивать поле
искусства, если под «произведениями
искусства» понимаются «предметы, производимые человеком под преобладающим влиянием его стремления к прекрасному» — есть такая степень развития эстетического чувства в народе, или, вернее оказать, в кругу
высшего общества, когда под преобладающим влиянием этого стремления замышляются и исполняются почти все предметы человеческой производительности: вещи, нужные для удобства домашней жизни (мебель, посуда, убранство дома), платье, сады и т. п.
Спешим прибавить, что композитор может в самом деле проникнуться чувством, которое должно выражаться в его произведении; тогда он может написать нечто гораздо
высшее не только по внешней красивости, но и по внутреннему достоинству, нежели народная песня; но в таком случае его произведение будет произведением
искусства или «уменья» только с технической стороны, только в том смысле, в котором и все человеческие произведения, созданные при помощи глубокого изучения, соображений, заботы о том, чтобы «выело как возможно лучше», могут назваться произведениями
искусства.; в сущности же произведение композитора, написанное под преобладающим влиянием непроизвольного чувства, будет создание природы (жизни) вообще, а не
искусства.
Теперь нам остается говорить о музыке и поэзии —
высших, совершеннейших
искусствах, пред которыми исчезают и живопись, и скульптура.
Вся братья поверглась на колена пред новым образом, и умиленный настоятель произнес: «Нет, нельзя человеку с помощью одного человеческого
искусства произвести такую картину: святая,
высшая сила водила твоею кистью, и благословенье небес почило на труде твоем».
Что русский народ заглядывается на Ерусланов Лазаревичей, на объедал и обпивал, на Фому и Ерему, это не казалось ему удивительным: изображенные предметы были очень доступны и понятны народу; но где покупатели этих пестрых, грязных масляных малеваний? кому нужны эти фламандские мужики, эти красные и голубые пейзажи, которые показывают какое-то притязание на несколько уже
высший шаг
искусства, но в котором выразилось всё глубокое его унижение?
Этого акробата любили в цирке все, начиная с директора и кончая конюхами. Артист он был исключительный и всесторонний: одинаково хорошо жонглировал, работал на трапеции и на турнике, подготовлял лошадей
высшей школы, ставил пантомимы и, главное, был неистощим в изобретении новых «номеров», что особенно ценится в цирковом мире, где
искусство, по самым своим свойствам, почти не двигается вперед, оставаясь и теперь чуть ли не в таком виде, в каком оно было при римских цезарях.
— Я против этого и не спорю. Нельзя поставить драму, а я не могу играть; потому что мое амплуа чисто драматическое и потому что я с вами никогда не соглашусь, чтобы ваша комедия была
высший сорт
искусства.
— Да, насчет комедии. Я говорю, что это тоже
высший сорт
искусства.
— Совершенно согласен: тут надобно, особенно в комедии,
высшее классическое
искусство. Я думаю, вы могли заметить, что я в своем чтений много заимствовал у Катенина [Катенин Павел Александрович (1792—1853) — поэт, драматург и критик, был также известен как один из лучших декламаторов своего времени.], которого несколько раз слыхал и прилежно изучал.
— Это, душа моя, значит
высшее искусство смешить. О чем плачете, Юлий Карлыч?
В князе была русская широкая, размашистая натура: страстный любитель
искусства, человек с огромным вкусом, с тактом роскоши, ну и при этом, как водится, непривычка обуздываться и расточительность в
высшей степени.
Оттого интерес романов Лажечникова достигает
высшей степени, увеличиваемый необычайным
искусством его изложения и поразительною верностью характеров; но, к сожалению, полному очарованию здесь вредит иногда двойственность интриги и слишком вольное вторжение вымысла в область истории.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое
высшее в мире
искусство».
Иной встречи и быть не могло: у них одна и та же радость и горе, одни и те же друзья и недруги, и это
высшее единение чувствовалось инстинктивно, само собою, никем и ничем не подсказанное, никаким
искусством не прививаемое: оно органически, естественно рождалось из двух близких слов, из двух родных понятий: народ и царь.
Из всех «секуляризованных» обломков некогда целостной культуры — культа
искусство в наибольшей степени хранит в себе память о прошлом в сознании
высшей своей природы и религиозных корней.
Искусство, посвящая себя религии, сделалось ее ancilla, играя служебную роль, а отношение к нему было утилитарное, хотя и в самом
высшем смысле.
И мы перестаем чувствовать эту свою плотяность, забываем о ней, когда
искусство показывает нам нашу подлинную телесность, нас же самих в достойном образе бытия: божественные изваяния эллинов, запечатлевшие некую правду человеческого тела, дают это
высшее знание о нашей телесности.
В частности,
высшие достижения
искусства вообще относятся к области иератической: египетская, ассиро-вавилонская, эллинская архитектура и скульптура, христианское
искусство средних веков и раннего Возрождения, иконография, пластика и танцы, музыка и пение, священная мистериальная драма.
Религиозный гений необходимо есть и великий молитвенник, и, в сущности,
искусству молитвы только и учит вся христианская аскетика, имеющая
высшей целью непрестанную («самодвижную») молитву, «молитву Иисусову» или «умное делание» [Учением о молитве полны произведения церковной аскетики, в частности творения св. Макария Великого, Симеона Нового Богослова, Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Тихона Задонского, церковных писателей: еп.
Возврата к чистому
искусству с эстетической успокоенностью и ограниченностью уже нет, по крайней мере, вне духовного застоя или реакции [Для рассматриваемого здесь вопроса в
высшей степени показательно и поучительно явление А. Н.
Дело в том, что и самый символизм, выражающий собой
высшее самосознание свободного, автономного
искусства, все же не есть еще реализм в Красоте и не может его досягнуть.
Оно верит в себя, потому что не считает себя пустой забавой или человеческим измышлением, но знает
высшую силу
искусства, и сила эта — Красота.
Ибо всякое подлинное
искусство, являющее красоту, имеет в себе нечто вещее, открывает
высшую действительность.
При выборе предмета для своих вдохновений
искусство обладает
высшей свободой безгрешности, находится по ту сторону добра и зла.
Символическое
искусство не разрывает связи двух миров, как это делает эстетический идеализм, примиряющийся на одной лишь художественной мечтательности, — оно прозревает эту связь, есть мост от низшей реальности к
высшей, ad realiora.
Впрочем, возможно, что хозяйство не изнутри приближается к
искусству, ища для себя в нем
высшую меру, но хочет его для себя внешне использовать, превратив его в одно из своих орудий в целях «художественной промышленности» [Выражение В. Зомбарта; см.: Зомбарт В. Художественная промышленность и культура.
Если справедливо сравнение чувства в религии с музыкой, то ведь музыка не есть
высший род
искусства и вообще деятельности духа, ибо оно бессловесно, бессмысленно, алогично.
Ценности низшего порядка, например государство, всегда стремились подчинить и поработить себе ценности
высшего порядка, например ценности духовной жизни, познания,
искусства.
Законническая этика решает вопрос очень просто: если происходит столкновение нравственного долга с любовью, хотя бы и обладающей
высшей ценностью, то нужно пожертвовать любовью во имя нравственного долга, если происходит столкновение ценности чисто нравственной с творческим призванием в познании или
искусстве, то нужно пожертвовать творческим призванием во имя ценности чисто нравственной.
Войницкий. Ты для нас был существом
высшего порядка, а твои статьи мы знали наизусть… Но теперь у меня открылись глаза. Я все вижу! Пишешь ты об
искусстве, но ничего не понимаешь в
искусстве! Все твои работы, которые я любил, не стоят гроша медного!
К Тэну я взял рекомендательною записку от Фр. Сарсе, его товарища по выпуску из
Высшей нормальной школы. Но в это время я уже ходил на его курс истории
искусств. Читал он в большом"эмицикле"(полукруглом зале) Ecole des beaux-arts. И туда надо было выправлять билет, что, однако, делалось без всякого затруднения. Аудитория состояла из учеников школы (то, что у нас академия) с прибавкою вот таких сторонних слушателей, как я. Дамы допускались только на хоры, и внизу их не было заметно.
Но в истории русского сценического
искусства Михаил Семенович — творец двух лиц: Фамусова и городничего, и, в меньшей степени, Кочкарева в «Женитьбе». Во всех трех этих «созданиях» я его видел тогда юношей, уже значительно подготовленным к
высшим запросам от театра и игры актера.
Не есть ли то, чего вы требуете для драмы, религиозное поучение, дидактизм, то, что называется тенденциозностью и что несовместимо с истинным
искусством?» Под религиозным содержанием
искусства, отвечу я, я разумею не внешнее поучение в художественной форме каким-либо религиозным истинам и не аллегорическое изображение этих истин, а определенное, соответствующее
высшему в данное время религиозному пониманию мировоззрение, которое, служа побудительной причиной сочинения драмы, бессознательно для автора проникает все его произведение.
Есть часовни в соборах
высшего человеческого
искусства, как и в его внутренней жизни, не созданные для того, чтобы быть открытыми для глаз и ног мира.
И драматическое
искусство, не имея религиозного основания, стало во всех христианских странах все более и более уклоняться от своего высокого назначения и вместо служения богу стало служить толпе (я разумею под толпой не одно простонародье, но большинство людей безнравственных или не нравственных и равнодушных к
высшим вопросам жизни человеческой).
Не воспользовавшись еще возрождением наук и
искусств, изобретениями и открытиями, мы в эту пору, конечно, отстали от Запада, но было бы в
высшей степени несправедливо думать, что мы стояли тогда на уровне азиатских народов.
Возможно лишь имманентно-творческое, а не внешне-нигилистическое преодоление
искусства и науки, как и всей культуры, во имя
высшего бытия.