— Господин барон Муффель специально занимается политической экономией или только так, посвящает этой
интересной науке часы досуга, остающегося среди светских удовольствий и занятий по службе?
Неточные совпадения
И вот они, для пользы любимой
науки, — они ужасные охотники бранить медицину, только посвящают все свои силы ее пользе, — они отказываются от богатства, даже от довольства, и сидят в гошпиталях, делая, видите ли,
интересные для
науки наблюдения, режут лягушек, вскрывают сотни трупов ежегодно и при первой возможности обзаводятся химическими лабораториями.
— Ну, допустите, — говорит, — что эти ученые люди при нынешней точности их основательной
науки лет на десять ошиблись, а все-таки мне, значит, недалеко до
интересного дня.
Вчера ночью
интересная вещь произошла. Я собирался ложиться спать, как вдруг у меня сделались боли в области желудка. Но какие! Холодный пот выступил у меня на лбу. Все-таки наша медицина — сомнительная
наука, должен заметить. Отчего у человека, у которого нет абсолютно никакого заболевания желудка или кишечника (аппенд., напр.), у которого прекрасная печень и почки, у которого кишечник функционирует совершенно нормально, могут ночью сделаться такие боли, что он станет кататься по постели?
Хвалынцев стал бывать у них ежедневно. Весь молодой, внутренний мир его, в первые дни, так всецело наполнился этим присутствием, этой близостью любимой девушки, что он решительно позабыл все остальное на свете — и университет, и студентов, и общее дело, и
науку, о которой еще так ретиво мечтал какую-нибудь неделю тому назад. Для него, на первых порах, перестало быть
интересным или, просто сказать, совсем перестало существовать все, что не она.
Она была испорчена на самом
интересном месте, именно в тот самый золотой год, когда Артур сделался доктором философии и магистром математических
наук.
Вообще, словесные
науки стояли от нас в стороне. Посещать чужие лекции считалось неловким, да никто из профессоров и не привлекал. Самый речистый и
интересный был все-таки Иванов, который читал нам обязательныйпредмет, и целых два года. Ему многие, и не словесники, обязаны порядочными сведениями по историографии. Он прочел нам целый курс „пропедевтики“ с критическим разбором неписьменных и письменных источников.