Неточные совпадения
Сперва ученый подъезжает в них необыкновенным подлецом, начинает робко, умеренно, начинает самым смиренным запросом: не оттуда ли? не из того ли угла получила
имя такая-то
страна? или: не принадлежит ли этот документ к другому, позднейшему времени? или: не нужно ли под этим народом разуметь вот какой народ?
«Если долго, — сказали они, — то мы, по закону нашей
страны, обязаны угостить вас, от
имени правительства, обедом».
В письме был только печатный бланк с приглашением поступить в члены общества. Сообщался адрес и размер членского взноса. Цифра этого взноса поразила Анну, когда барыня иронически перевела приглашение… Однако девушка спрятала письмо и порой вынимала его по вечерам и смотрела с задумчивым удивлением: кто же это мог заметить ее в этой
стране и так правильно написать на конверте ее
имя и фамилию?
Наконец он повторил мне несколько раз, что какая бы ни была воля бога для будущего, но что его теперь занимает только мысль о выкупе семейства; что он умоляет меня, во
имя бога, помочь ему и позволить ему вернуться в окрестности Чечни, где бы он, через посредство и с дозволения наших начальников, мог иметь сношения с своим семейством, постоянные известия о его настоящем положении и о средствах освободить его; что многие лица и даже некоторые наибы в этой части неприятельской
страны более или менее привязаны к нему; что во всем этом населении, уже покоренном русскими или нейтральном, ему легко будет иметь, с нашей помощью, сношения, очень полезные для достижения цели, преследовавшей его днем и ночью, исполнение которой так его успокоит и даст ему возможность действовать для нашей пользы и заслужить наше доверие.
Я решил показать «бывалость» и потребовал ананасового, но — увы! — оно было хуже кофейного, которое я попробовал из хрустальной чашки у Попа. Пока Паркер ходил, Поп называл мне
имена некоторых людей, бывших в зале, но я все забыл. Я думал о Молли и своем чувстве, зовущем в Замечательную
Страну.
Во граде Святого Петра воскресали для них священные тени Героев и мудрецов Греческих; во граде Святого Петра юные сердца их бились при
имени Термопил и Маратона; во граде Святого Петра они беседовали с Платоном и Ксенофонтом; воображая древнюю славу Греции, стремились душою к святым местам ее; воображая настоящее унижение
страны их, радовались пребыванию своему в
стране великих дел и Героев.
Уже орлы наши парили под небесами Востока; уже крылатая молва несла в
страны Великого Могола
имя Российской Монархини; уже воинство наше, то подымаясь к облакам на хребте гор туманных, то опускаясь в глубокие долины, дошло до славных врат Каспийских; уже стена Кавказская, памятник величия древних Монархов Персии, расступилась перед оным; уже смелый вождь его приял сребряные ключи Дербента из рук старца, который в юности своей вручал их Петру Великому, и сей град, основанный, по восточному преданию, Александром Македонским, осенился знаменами Екатерины… когда всемогущая Судьба пресекла дни Монархини и течение побед Ее.
С такими чувствами наши Аргонавты приближались к
странам, еще древнейшим в летописях славы и равно богатым великими идеями; они надеялись воскресить там геройство Ликурговых и Солоновых питомцев; надеялись
именем новой Афинеи воззвать к жизни и великим делам потомков Мильтиада, Аристида, Фемистокла.
В
стране, где долго, долго брани
Ужасный гул не умолкал,
Где повелительные грани
Стамбулу русский указал,
Где старый наш орел двуглавый
Еще шумит минувшей славой,
Встречал я посреди степей
Над рубежами древних станов
Телеги мирные цыганов,
Смиренной вольности детей.
За их ленивыми толпами
В пустынях часто я бродил,
Простую пищу их делил
И засыпал пред их огнями.
В походах медленных любил
Их песен радостные гулы —
И долго милой Мариулы
Я
имя нежное твердил.
Страна по
имени столицы своей Горюхиным называемая занимает на земном шаре более 240 деся<тин>.
Через неделю Михайло Степанович был женат. Несмотря на то, что Москва — классическая
страна бракосочетаний, но я уверен, что со времени знаменитого кутежа, по поводу которого в летописях в первый раз упоминается
имя Москвы, и до наших дней не было человека, менее расположенного и менее годного к семейной жизни, как Столыгин. Благодетельное начальство исправило эти недостатки отеческим вмешательством своим.
Если мы чаще могли помогать вам, нежели вы нам, если
страны дальние от нас сведали
имя ваше, если условия, заключенные Великим градом с Великою Ганзою, оживили торговлю псковскую, если вы заимствовали его спасительные уставы гражданские и если ни хищность татар, ни властолюбие князей тверских не повредили вашему благоденствию (ибо щит Новаграда осенял друзей его), то хвала единому небу!
Олег, следуя за течением Днепра, возлюбил красные берега его и в благословенной
стране Киевской основал столицу своего обширного государства; но Великий Новгород был всегда десницею князей великих, когда они славили делами
имя русское. Олег под щитом новогородцев прибил щит свой к вратам цареградским. Святослав с дружиною новогородскою рассеял, как прах, воинство Цимисхия, и внук Ольгин вашими предками был прозван Владетелем мира.
— Давно; а какие были волосы! Золотое руно, подобное тому, за которым аргонавты [Аргонавты. — В древнегреческом мифе об аргонавтах рассказывалось о походе величайших героев Греции во главе с Язоном к берегам Колхиды. Аргонавты, названные так по
имени их корабля «Арго», должны были добыть в Колхиде золотое руно священного барана, которое приносило счастье той
стране, где оно находилось.] переплывали морские пучины.
Была между растениями одна пальма, выше всех и красивее всех. Директор, сидевший в будочке, называл ее полаты-ни Attalea. Но это
имя не было ее родным
именем: его придумали ботаники. Родного
имени ботаники не знали, и оно не было написано сажей на белой дощечке, прибитой к стволу пальмы. Раз пришел в ботанический сад приезжий из той жаркой
страны, где выросла пальма; когда он увидел ее, то улыбнулся, потому что она напомнила ему родину.
Изыде глас от иконы: «Гряди за мною, старче, ничтоже сумняся; и где аз стану — тамо создай обитель во
имя мое, и, пока сия икона будет в той обители, древлее благочестие в оной
стране процветать будет».
Для одной из них слово"Francia"было собирательным
именем для каждой чужой
страны, в том числе и России.
На случай вопроса, почему избрал я сценой для русского исторического романа Лифляндию, которой одно
имя звучит уже иноземным, скажу, что ни одна
страна в России не представляет народному романисту приятнейшего и выгоднейшего места действия.
Вот эта причина и заставила меня жить во Франции под чужим
именем, уехал же я из России во Францию несколько лет тому назад потому, что меня давно тянуло в эту дорогую моему сердцу
страну.
Бедный и предприимчивый, он приехал в 1695 году искать приключений в России,
стране, еще
именем варварской, попытать в ней счастия и надеялся, может быть, мимоходом наткнуться на славу.
Владимир, мало-помалу, незаметно, подстрекал самолюбие Глика, представляя ему, сколько бы он полезен был преобразователю России знанием языка русского и других, какую важную роль мог бы он играть в этой
стране и какое великое
имя приобрел бы в потомстве своими ей заслугами.
Обновленное, хотя и не новое, как в остальной России, судопроизводство внесло некоторый свет в мрак дореформенных порядков, царивших в этой «
стране золота» почти вплоть до последнего времени; осуществлявшийся уже проект сибирской железной дороги должен был связать это классическое «золотое дно» с центральной Россией, и
страна, при одном
имени которой казначеи и кассиры последней формации ощущали трепет сердец, должна была перестать быть
страной изгнания, а, напротив, своими природными богатствами наводнить центральную Россию.
И Прасковья Михайловна, чтобы угодить на случай старику, твердила про себя
имя заморской
страны Цецилии, откуда добывают много серы.
Мы переплыли сердитые воды Бельта; мы в
стране, где
имена Юрьева, Новгородка Ливонского, Ракобора напоминали мне о владычестве над нею русских.
При
имени Волынского княжна затрепетала. Фатализм, которым она с малолетства была напитана, сказал ей, что это самый тот,неизбежимый ею, суженый ей роком, что она ведена с пепелища отцовского дома в Хотин и оттуда в
страну, о которой и не мыслила никогда, потому единственно, что еще при рождении назначено ей любить русского, именно Волынского.
Против начетов этих трудно было спорить: их составлял любимец Карла, председатель редукционной комиссии граф Гастфер, запечатлевший
имя свое в летописях Лифляндии ненавистью этой
страны; их утвердил сам государь, хозяин на троне искусный, хотя и несправедливый, который, подобно Перуну [Перун — у восточных славян бог грома и молнии, бог земледелия, податель дождя.], имел золотую голову, но держал всегда камень в руках.
Без гроша денег, в незнакомой
стране, без бумаг и под чужим
именем!
Во Франции, Италии и других
странах, где его хорошо знали, где все читали о его двух бегствах и вообще обо всем случившемся с ним, было, конечно, опаснее жить, чем в Брюсселе, в незнакомом городе, под прикрытием чужого
имени и скромной уединенности.
Русский придет некогда в эту
страну; во
имя Христа и, может быть, дружбы захочет отыскать мои кости и поставить над ними крест; но не найдет он и места, где лежал прах несчастного изгнанника…
Когда он вошел в гостиную, насмешливый шепот пробежал по ней: красный нос так изумил всех, что должники Фюренгофа забыли изъяснить ему свое глубочайшее почтение и преданность и баронесса не могла выговорить полновесного приветствия тому, от кого тяжеловесные дукаты должны были поступить в ее род. Рингенский помещик, немного запинаясь, представил своего спутника под
именем господина фон Зибенбюргера как ученого, путешествующего по разным
странам света и теперь возвращающегося из России.
Как хорош и этот сказочник Полифем, этот чудный выродок между невежеством своих соотечественников, гонимый духом любознательности с колыбели Волги к истоку Ганга, с торгового прилавка, под сенью Спасова дома, в храм, где поклоняются золотому волу, не понимающий, что он совершил подвиг, который мог бы в
стране просвещенной дать ему славное
имя.
Последняя дорога тем приятнее, что на перепутье находится Пекгоф, где среди мрачного леса сооружен великолепный памятник фельдмаршалу Барклаю де Толли.] — одно из приятнейших в Лифляндии: им одушевлялись кисть, резец, перо и лира; сотни путешественников, оставив на песчаниковых (de gres) сводах его гротов
имена свои, хотели высказать, что и они были в Аркадии [Аркадия — область в Греции, изображавшаяся с древнейших времен в поэтических произведениях как идиллическая
страна патриархальной простоты и мирного процветания счастливых пастухов и пастушек.].
Дитя судьбы, юный, неопытный, такой же пламенный мечтатель, как и ты сам, в
стране отдаленной, дикой, о которой
имя только недавно дошло до нас, он уже по этим правам более другого имеет нужду в дружеских попечениях твоих и сильном покровительстве.
Московия сделалась для нее дороже ее отечества:
страну эту, которую доселе почитала варварскою, начала она представлять себе каким-то эдемом — одно
имя ее приводило ее в сладкий трепет; все слухи о ней собирала она с жадностию, отыскивая в них хоть малейший след милого сына.
В первые ряды жизни выдвигает новый энергичный слой, прошедший школу на войне, жадный к жизни, завистливый и злобный, перенесший все приемы войны в управление
страной, продолжающий войну во
имя других целей внутри
страны.
«Господи Боже наш, в Него же веруем и на Него же уповаем. не посрами нас от чаяния милости Твоея, и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящии нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да увидят все
страны, яко
имя Тебе Господь, и мы людие Твои.
Они отвечали: «Теперь не все такими
именами скиты прозываются, разве что прежде так назывались, ибо иные скитоначальники перемерли, другие в иные
страны переселились, в Польшу многие ушли и там поселились».
В этом стиле управлять
страной может только советская власть, враждебная высшей культуре, объявившая войну всем качествам во
имя количеств, грубая и жестокая в своих приемах.
Да! узнайте же, мои друзья, что я себе наметил место, и теперь приспело время выслать мне мои вещи, но не на мое
имя, а на
имя (Герцога, так как я, как друг его, отправляюсь с ним в его
страну…