Неточные совпадения
Он запечатал все свои тайные бумаги,
приказав доставить их
императрице, и сдал начальство генерал-поручику Щербатову, старшему по нем.
Можно догадываться, что
императрица, хотя и поручившая князю Голицыну обратить особенное внимание, не принадлежит ли пленница к польской национальности,
приказала ограничиться допросами одной самозванки, когда убедилась, что если отыскивать польскую руку, выпустившую на политическую сцену мнимую дочь
императрицы Елизаветы Петровны, то придется привлечь к делу и Радзивилов, и Огинского, и Сангушко, и других польских магнатов, смирившихся пред нею и поладивших с королем Станиславом Августом.
Забывая приказание
императрицы принять в отношении к пленнице меры строгости, добрый фельдмаршал, выйдя из Алексеевскою равелина,
приказал опять допустить к ней Франциску фон-Мешеде, улучшить содержание пленницы, страже удалиться за двери и только смотреть, чтобы пленница не наложила на себя рук.
Императрица на всякий случай
приказала приготовить в Ревеле надежное темничное помещение, если же корабли придут в Кронштадт, то всех арестантов велела принять у адмирала князю Голицыну и тайным образом, без малейшей огласки, препроводить в Петропавловскую крепость.
Рассказывал он, как грозный начальник екатерининской «тайной экспедиции» Шешковский допрашивал молодых студентов, арестованных в связи с делом Н. И. Новикова, как сказал им: «Матушка-императрица
приказала бить вас поленом, если вы во всем не сознаетесь».
По принятии двора Лукьянова в казну
императрица Елизавета Петровна
приказала фон-интенданту Шаргородскому, архитектору Земцову, чтобы они «с поспешением» исполняли подготовительные работы. Вскоре после того начали вбивать сваи под фундамент дворца, делать гавань на Фонтанке и разводить сад.
Суворов разделся, сел у камина и
приказал подать варенья. Он был очень оживлен, необыкновенно весел и особенно красноречив; говорил с воодушевлением о милостивом приеме
императрицы, но в конце заметил...
Еще в 1796 году император
приказал построить его на месте, где находился Летний дворец
императрицы Елизаветы, «в третьем саду». Дворец этот сохранялся только как последний памятник Елизаветинской эпохи. Все, основанные этой государыней дворцы, в царствование Екатерины обращены в богоугодные и другие заведения. С постройкою Михайловского замка, по повелению государя, спешили.
Поздним утром созрело наконец в его уме решение — упасть к ногам
императрицы и сознаться во всем. Был уже двенадцатый час дня, когда он позвонил и
приказал явившемуся на звонок Якову подать ему полную парадную форму. Сметливый лакей удивленно посмотрел на бледного как смерть барина, выслушал приказание и удалился исполнять его, не проронив ни слова, не сделав даже жеста изумления.
Поэтому в 1754 году
императрица решилась заложить новое здание, сказав, что «до окончания переделок будет жить в Летнем новом доме»,
приказав строить временный дворец на порожнем месте бывшего Гостиного двора, на каменных погребах у Полицейского моста. В июле начали бить сваи под новый дворец. Нева усеялась множеством барок, и на всем пространстве от дворца к Мойке рассыпались шалаши рабочих. Словом, работа закипела.
Грубер почтительно поклонился. Ему отвели комнату, соседнюю с кабинетом его величества, а государь
приказал поставить в кабинете
императрицы около одного из канапе ширмы и там устроил себе временную опочивальню.
Первоначально группа этого фонтана была отлита из свинца и только в царствование Павла I заменена бронзовой. Струя воды, выбрасываемая из львиной пасти, поднималась на высоту десяти сажен. Теперь фонтан бьет ниже —
императрица Елизавета Петровна
приказала его понизить: брызги, подымаемые фонтаном при морском ветре, покрывали весь дворец, это государыне не нравилось. Елизавета также
приказала к фонтанам приделать железные круги.
Потемкин
приказал повторить маневры.
Императрица и Иосиф II вошли на валы, чтобы лучше их видеть.
Он
приказал позвать Риля, врача императрицы-матери, и тихо вошел вместе с ним и графом Милорадовичем в ризницу.
Императрица Елизавета Петровна просидела после ухода Зиновьева несколько минут в глубокой задумчивости, затем позвонила и
приказала вошедшей камер-фрау пригласить к себе Ивана Ивановича Шувалова.
— Ну, разумеется, насидела муха! — воскликнул Григорий Александрович и тут же соскоблил точку столовым ножом,
приказал подать шампанское, и первый провозгласил тост за здоровье
императрицы.
Императрица Анна Иоанновна, возвратившись из Москвы с коронования, остановилась в этом доме, ранее этого, в декабре 1730 года,
приказав гоф-интенданту Мошкову сделать к нему пристройки, как-то: церковь, четыре покоя для кабинета, четыре для мыльни, три для конфетных уборов и т. д.
Князь отвечал, что не может не исполнить воли
императрицы, и,
приказав все приготовить, послал своего адъютанта вперед, для того чтобы тот немедленно уведомил его, как только покажется дорожный дормез фельдмаршала.
Было к семи часам вечера. Кареты поравнялись с Симоновым монастырем.
Императрица, наслышавшись, что с площадки над трапезною церковью вид на Москву и окрестности очарователен,
приказала остановиться у ворот монастырских. Архимандрит, увидя государев экипаж, поспешил встретить высоких гостей.
Последний
приказал старому камердинеру императрицы-матери Гримму в случае, если бы приехал новый фельдъегерь из Таганрога, подать ему знак в дверь.
Прочитав привезенное от Суворова письмо, государь
приказал тотчас же отнести его к
императрице и сказать австрийскому послу Кобенцелю, что Суворов приезжает и что венский двор может им располагать по желанию.