Неточные совпадения
— Факт! —
сказал Туробоев, кивнув головой. — Факт! — ненужно повторил он каркающим звуком и, расстегивая пуговицы пальто, усмехнулся: — Интересно: какая была команда? Баттарея! По всероссийскому
императору — первое!
— Там живут Тюхи, дикие рожи, кошмарные подобия людей, — неожиданно и очень сердито
сказал ‹Андреев›. — Не уговаривайте меня идти на службу к ним — не пойду! «Человек рождается на страдание, как искра, чтоб устремляться вверх» — но я предпочитаю погибать с Наполеоном, который хотел быть
императором всей Европы, а не с безграмотным Емелькой Пугачевым. — И, выговорив это, он выкрикнул латинское...
— Я уверен, —
сказал я, — что сам
император Николай не подозревает этой солидарности; не можете же вы в самом деле находить хорошим его управление.
Когда мой отец взошел, Наполеон взял запечатанное письмо, лежавшее на столе, подал ему и
сказал, откланиваясь: «Я полагаюсь на ваше честное слово». На конверте было написано: «A mon frère l'Empereur Alexandre». [Брату моему
императору Александру (фр.).]
Когда умер Иосиф II, секретарь, не зная, как доложить Кауницу, решился
сказать: «Ныне царствующий
император Леопольд».
Дело дошло до Петербурга. Петровскую арестовали (почему не Тюфяева?), началось секретное следствие. Ответы диктовал Тюфяев, он превзошел себя в этом деле. Чтоб разом остановить его и отклонить от себя опасность вторичного непроизвольного путешествия в Сибирь, Тюфяев научил Петровскую
сказать, что брат ее с тех пор с нею в ссоре, как она, увлеченная молодостью и неопытностью, лишилась невинности при проезде
императора Александра в Пермь, за что и получила через генерала Соломку пять тысяч рублей.
Отец мой строго взглянул на меня и замял разговор. Граф геройски поправил дело, он
сказал, обращаясь к моему отцу, что «ему нравятся такие патриотические чувства». Отцу моему они не понравились, и он мне задал после его отъезда страшную гонку. «Вот что значит говорить очертя голову обо всем, чего ты не понимаешь и не можешь понять; граф из верности своему королю служил нашему
императору». Действительно, я этого не понимал.
— До сведения государя
императора, —
сказал он мне, — дошло, что вы участвуете в распространении вредных слухов для правительства.
На это ходатайство Энгельгардта государь
сказал: «Пусть пишет, уж так и быть, я беру на себя адвокатство за Пушкина; но
скажи ему, чтоб это было в последний раз. «La vieille est peut-être enchantée de la méprise du jeune homme, entre nous soit dit», [Между нами: старая дева, быть может, в восторге от ошибки молодого человека (франц.).] — шепнул
император, улыбаясь, Энгельгардту.
— У нас кодакс Юстиниана [Кодекс Юстиниана — свод законов, изданный в 529 году по заданию византийского
императора Юстиниана I (483—565).] читают только на латинском, —
сказал очень определительно правовед.
Ответ.О первых двух могу
сказать: их воссияние сомнительно, потому что ни один gavroche [уличный мальчишка] не согласится кричать vive l'empereur Gambetta!, [да здравствует
император Гамбетта!] а тем менее: vive l'empereur Trenquet! [да здравствует
император ТренкИ!]
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию в Москве: в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен в это придворное звание и явился на выход при приезде
императора Николая Павловича в Москву, то государь, взглянув на него,
сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как в какие-нибудь коконы, в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
Он
сказал им: «Прощает вас бог и я, ваш государь Петр III,
император.
Оркестр в павильоне играл то попурри из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"
Скажите ей", российский романс, положенный на инструменты услужливым капельмейстером; в игорных залах, вокруг зеленых столов, теснились те же всем знакомые фигуры, с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным, в сущности хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик из Тамбова, с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась грудью на стол и не обращая внимания на холодные усмешки самих"крупиэ", в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею рукою по всем четвероугольникам рулетки золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже в случае удачи, что нисколько не мешало ему, в тот же вечер, с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который в Париже, в салоне принцессы Матильды, в присутствии
императора, так хорошо
сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
— Па-азвольте-с! Суд присяжных есть, так
сказать, великая реформа, введённая на всеобщую пользу
императором Александром вторым-с! Как можете вы подвергать поношению учреждение государственное-с?
Я
скажу в конце, куда он девал свое жалованье, на какую проматывал его необходимую страстишку, о которой, как выше замечено, будто бы и знал покойный
император Николай Павлович.
— Отсюда Рылеев и Бестужев! — по-прежнему с неудовольствием
сказал император.
— Pardon, princesse! [Извините, княгиня! (франц.)] —
сказал хладнокровно дипломат, — вы не совсем меня поняли. Я не говорю, что русские должны положительно желать прихода наших войск в их отечество; я объяснял только вам, что если силою обстоятельств Россия сделается поприщем новых побед нашего
императора и русские будут иметь благоразумие удержаться от народной войны, то последствия этой кампании могут быть очень полезны и выгодны для вашей нации.
Вот несколько дней тому назад один из них — я не назову его: я не доносчик — имел дерзость
сказать вслух, что
император дурно сделал, ввезя в Россию на несколько миллионов фальшивых ассигнаций, и что никакие политические причины не могут оправдать поступка, за который во всех благоустроенных государствах вешают и ссылают на галеры.
— Поедемте скорей узнать, справедливо ли это? —
сказал путешественнику испуганный дипломат. — О, если это правда, то должно примерно наказать, надобно потребовать uné reparation éclatante! [примерного удовлетворения! (франц.)] Честь Франции… честь нашего
императора!.. Едемте, граф! едемте!
— Не лучше ли
императору остаться в Кремле? —
сказал другой офицер.
Когда государю было доложено, что Брянчанинов и Чихачев подали прошения об отставке,
император разгневался и
сказал: «Это вздор!» — и их не выпустили.
Спустя лет десять, в продолжение которых
император Николай Павлович не вспоминал о Брянчанинове и Чихачеве, государь в одну из своих побывок в Москве посетил митрополита Филарета и выражал неудовольствие по поводу событий, свидетельствовавших о большой распущенности в жизни монахов. Митрополит не возражал, но
сказал, что есть теперь прекрасный игумен, настоящий монах, на которого можно положиться, и с ним можно будет многое поочистить и исправить в монастырях.
«Я не знаю, что
сказать, — отвечал отставной
император, — оно было полезно и необходимо в свое время, оно было вредно в другое».
Так, в Риме наказывалось смертию неуважение к статуям
Императора (475); так, по древнему закону Англии надлежало казнить врача, который дерзнул бы
сказать о больном Короле, что жизнь его в опасности» (476).
Она
сказала свое слово против пыток и вообще старалась о распространении гуманных идей и о смягчении нравов. При восшествии на престол
императора Александра — не только существовала еще пытка, формально уничтоженная потом его указом от 27 сентября 1801 года (П. С. З., № 20022), но по городам, при публичных местах, стояли виселицы, «вновь поставленные в 1799–1800 годах, для прибития к ним имен разных чиновников»; виселицы эти уничтожены также в 1801 году, по указу 8 апреля (П. С. З., № 19824).
В одном из некрологов Овэна мы нашли, между прочим, следующее известие: «
Император Николай, бывши еще великим князем, посетил Нью-Лэнэрк и, осмотревши учреждения Овэна — детский приют, жилища работников, мастерские, — долго с ним разговаривал и в заключение
сказал ему: «Ваше отечество переполнено населением; переходите в Россию миллионами с двумя ваших соотечественников и организуйте их в общины, точно так, как здесь; я охотно приму их».
Шервинский…вымышлено большевиками. Вы знаете, что произошло во дворце
императора Вильгельма, когда ему представлялась свита гетмана?
Император Вильгельм
сказал: «А о дальнейшем с вами будет говорить…» — портьера раздвинулась, и вышел наш государь.
— Ох, этот скромный круг!
Император Август, который разделял ваши славянские теории, держал дочь дома и с улыбкой говорил спрашивавшим о ней: «Дома сидит, шерсть прядет». Ну, а знаете, нельзя
сказать, чтоб нравы ее сохранились совершенно чистыми. По-моему, если женщина отлучена от половины наших интересов, занятий, удовольствий, так она вполовину менее развита и, браните меня хоть по-чешски, вполовину менее нравственна: твердая нравственность и сознание неразрывны.
Там вы слышите: при встрече с Ламорисьером, я ему
скажу, что он поступил бесчестно; в другом месте: у меня почти готова записка
императору относительно его итальянской политики; в третьем: нет, я напишу Персиньи, что такие меры не годятся, — и пр., в таком роде…
Бухарский царь услыхал об этом, и ему захотелось достать червей и научиться этому делу. Он просил китайцев дать ему семян и червей и деревьев. Они отказали. Тогда бухарский царь послал сватать за себя дочь у китайского
императора и велел
сказать невесте, что у него всего много в царстве, нет только одного — шелковых тканей, — так чтобы она с собою потихоньку привезла семян шелковицы и червей, а то не во что ей будет наряжаться.
У китайского
императора Гоангчи была любимая жена Силинчи.
Император хотел, чтобы весь народ помнил его любимую царицу. Он показал жене шелковичного червя и
сказал: «Научись, что с этим червяком делать и как его водить, и тебя народ никогда не забудет».
В царствование
императора Александра II телесные наказания были отменены, и теперь им подвергаются только штрафованные по суду матросы.] или вдарить, он дурного слова никому не
сказал… все больше добром…
— Я знаю дорогу к
императору, —
сказал он, — и когда мне вновь понадобится баронство, я побываю у него. Вена, знающая меня, посмеется над этим приговором!
— Оратор указал на то, что я служу родине пером. Господа! Трудная это служба! Я не знаю, есть ли на свете служба тяжелее службы русского писателя, потому что ничего нет тяжелее, как хотеть
сказать, считать себя обязанным
сказать, — и не мочь
сказать. Когда я думаю о работе русского писателя, я всегда вспоминаю слова Некрасова о русской музе — бледной, окровавленной, иссеченной кнутом. И вот, господа, я предлагаю всем вам выпить не за государя-императора, а
Я мог послать старцу ответ самый полный, без всякого утаения. Два господина, остолбеневшие у перил на том месте, где захотел взглянуть на Днепр
император Николай Павлович, как я
сказал, были мне известны. Это были звенигородские помещики, братья Протопоповы. Они мне даже приходились в отдаленном свойстве по тетке Наталье Ивановне Алферьевой, которая была замужем за Михаилом Протопоповым. А потому мы в тот же день узнали, что такое
сказал им государь. Он отстранил их рукою и проговорил только два слова...
И все бывшие при этом случайные особы схватили этот «замысловатый ответ крестьянина» и, к несчастью, не забыли его до Петербурга; а в Петербурге он получил огласку и надоел Перовскому до того, что когда
император по какому-то случаю спросил: «А у тебя все еще англичанин управляет?», то Перовский подумал, что дело опять дойдет до «остроумного ответа», и на всякий случай предпочел
сказать, что англичанин у него более уже не управляет.
Перовский, кажется, говорил об этом с
императором Николаем Павловичем и в очень хорошем расположении духа, прощаясь в Москве со Шкотом,
сказал...
Медики беспокоились, и английский доктор Уайлис, первый врач
императора,
сказал, что императрице необходимо провести зиму в Италии, или на острове Мальта.
— Такой дар цесарское величество почтет за особенное благоприятельство, — говорил Поппель. — Взамен же обещает прислать тебе врача от двора своего, мейстера Леона, искуснейшего в целении всяких недугов. Не самозванец этот, а вельми мудрый, ученый, имеющий на звание лекаря лист от самого
императора, славный не только в цесарских владениях, но и в чужих землях. И велел тебе, мой светлейший, высокий господин,
сказать, не доверяйся слишком пришлому к тебе из немецкой земли лекарю.
Но это не нравилось духовенству, и преимущественно митрополиту Стефану Яворскому, который и жаловался на это государю. Один из архиереев, узнав однажды, что иностранные министры ужинают у Феофана, донес о том
императору. Государь
сказал ему...
— Именем его императорского величества государя
императора Иоанна Шестого я вас арестую… —
сказал он.
— Говорите!.. Нас не слышит никто, —
сказал император.
— Поезжай и учись у него, —
сказал ему
император. — Лучшего примера тебе дать и в лучшие руки отдать не могу.
Генерал-фельдмаршал
сказал ей, что явился, чтобы получить от нее последнее повеление, и приказал мне созвать офицеров стражи. Они явились, и герцогиня со слезами на глазах
сказала им, что они, конечно, знают, как герцог-регент обходится с
императором, с нею и ее супругом; что регент выказывает относительно ее так много злой воли, что имеет, как должно думать, намерение захватить императорский трон.
За несколько дней до своей смерти, покойный
император, которому, как мы уже
сказали, было известно положение дел, приказал произвести несколько арестов. Начальнику казачьего полка Николаеву поручено было арестовать Вадковского, отставного офицера, который оказывал важное влияние на офицеров — своих прежних товарищей.
Это письмо, не дошедшее до нас, кажется, имело целью предупредить великого князя Николая Павловича, что усопший
император перед смертью не
сказал и не написал ничего относительно какого-либо изменения в порядке престолонаследования, так как князь Волконский, вероятно, знал, что Александр I несколько лет тому назад занят был необходимостью самому назначить себе преемника.
— Я вхожу сюда, —
сказал Павел Петрович окружавшим его лицам, — не так, как входил со мною в Брюнне
император Иосиф в монастырь этих почтенных господ. Первое слово
императора было; «Эту комнату взять для больных, эту — для госпитальной провизии». Потом он приказал привести к нему настоятеля монастыря, и когда тот явился, обратился к нему с вопросом: «Когда же вы удалитесь отсюда?» Я же, — заключил государь, — поступаю совершенно иначе, хотя я еретик, а Иосиф был римско-католический
император.
Кто бы не
сказал, смотря на него: Антиной [Антиной — юноша, отличавшийся редкой красотой, любимец
императора Адриана (ум. в 130 г.).] в одежде военной!
Император много расспрашивал их атамана, который ему, между прочим,
сказал, что они делают обыкновенно по шестьдесят верст в день во время похода. Ни одна кавалерия в Европе не может в этом отношении с ними сравниться.