Неточные совпадения
— Он? — нет. Но надо
иметь ту простоту, ясность, доброту, как твой отец, а у
меня есть ли это?
Я не делаю и мучаюсь. Всё это ты наделала. Когда тебя не было и не было еще этого, — сказал он
со взглядом на ее живот, который она поняла, —
я все свои силы клал на
дело; а теперь не могу, и
мне совестно;
я делаю именно как заданный урок,
я притворяюсь…
— Оттого, что у него стачки с купцами; он дал отступного.
Я со всеми ими
имел дела,
я их знаю. Ведь это не купцы, а барышники. Он и не пойдет на
дело, где ему предстоит десять, пятнадцать процентов, а он ждет, чтобы купить за двадцать копеек рубль.
— Вот что-с, — продолжал он, прихмурив брови, —
мне известно, что некоторые мои товарищи,
имея дела со студенчеством, употребляют прием, так сказать, отеческих внушений, соболезнуют, уговаривают и вообще сентиментальничают.
Она лучше хотела
иметь дело со мной, чем с мерзавцем Ламбертом, — вот несомненный для
меня факт!
— Не знаю, — отвечал Бурмин, — не знаю, как зовут деревню, где
я венчался; не помню, с которой станции поехал. В то время
я так мало полагал важности в преступной моей проказе, что, отъехав от церкви, заснул, и проснулся на другой
день поутру, на третьей уже станции. Слуга, бывший тогда
со мною, умер в походе, так что
я не
имею и надежды отыскать ту, над которой подшутил
я так жестоко и которая теперь так жестоко отомщена.
22 июля после молебна и парада (был табельный
день) прибежал надзиратель и доложил, что генерал-губернатор желает
меня видеть.
Я отправился. А. Н. Корф принял
меня очень ласково и беседовал
со мной около получаса. Наш разговор происходил в присутствии ген. Кононовича. Между прочим,
мне был предложен вопрос, не
имею ли
я какого-либо официального поручения.
Я ответил: нет.
— Господа, если кто из вас еще раз, вслух, при
мне, усомнится в том, что капсюль забыт нарочно, и станет утверждать, что несчастный молодой человек играл только комедию, — то таковой из вас будет
иметь дело со мной.
Я объяснил
со смехом пополам, послал нашу рыбу в Тобольск. Между тем, шутя, пересказал этот необыкновенный случай в письме к сестре. Пусть читают в канцелярии и покажут губернатору, что он не
имеет права возвращать писем. Формально
дела заводить не стоит…
Теперь вы порадуетесь вместе
со мной, что
я имел возможность отослать деньги Настасье Кондратьевне, — брат Михайло прислал
мне их с женой, и
я с первой почтой кончил это
дело.
Как-то раз, во время масленицы, Нехлюдов был так занят разными удовольствиями, что хотя несколько раз на
день заезжал к нам, но ни разу не поговорил
со мной, и
меня это так оскорбило, что снова он
мне показался гордым и неприятным человеком.
Я ждал только случая, чтобы показать ему, что нисколько не дорожу его обществом и не
имею к нему никакой особенной привязанности.
Мне начинает казаться, что на
меня со всех сторон устремлены подозрительные взоры, что в голове человека, с которым
я имею дело, сама собою созревает мысль:"А ведь он
меня хочет надуть!"И кто же может поручиться, что и в моей голове не зреет та же мысль? не думаю ли и
я с своей стороны:"А ведь он
меня хочет надуть!"
Помнится, она несколько
дней сряду была очень холодна
со мною,
я совсем заробел и, трусливо забегая к ним во флигель, старался держаться около старухи княгини, несмотря на то, что она очень бранилась и кричала именно в это время: ее вексельные
дела шли плохо, и она уже
имела два объяснения с квартальным.
— Дойду, сударь: не впервой эти походы делать.
Я сызмалетства к странническому
делу приверженность
имею, даром что солдат. Значит,
я со всяким народом спознался, на всякие светы нагляделся… Известно, не без нужи! так ведь душевное
дело нужей-то еще больше красится!
Петра Михайлыча знали не только в городе и уезде, но,
я думаю, и в половине губернии: каждый
день, часов в семь утра, он выходил из дома за припасами на рынок и
имел, при этом случае, привычку поговорить
со встречным и поперечным. Проходя, например, мимо полуразвалившегося домишка соседки-мещанки, в котором из волокового окна [Волоковое окно — маленькое задвижное оконце, прорубавшееся в избах старинной постройки в боковых стенах.] выглядывала голова хозяйки, повязанная платком, он говорил...
Хотя поток времени унес далеко счастливые
дни моей юности, когда
имел я счастие быть вашим однокашником, и фортуна поставила вас, достойно возвыся, на слишком высокую, сравнительно
со мной, ступень мирских почестей, но, питая полную уверенность в неизменность вашу во всех благородных чувствованиях и зная вашу полезную, доказанную многими опытами любовь к успехам русской литературы, беру на себя смелость представить на ваш образованный суд сочинение в повествовательном роде одного молодого человека, воспитанника Московского университета и моего преемника по службе, который желал бы поместить свой труд в одном из петербургских периодических изданий.
— Ах! Вы вздохнули! — передразнила его Марья Николаевна. — Вот что значит: взялся за гуж — не говори, что не дюж. Но нет, нет… Вы — прелесть, вы хороший — а обещание
я свое сдержу. Вот вам моя рука, без перчатки, правая, деловая. Возьмите ее — и верьте ее пожатию. Что
я за женщина,
я не знаю; но человек
я честный — и
дела иметь со мною можно.
Я, разумеется, сказал, что отлично, и действительно находил это таковым. Папа в этот
день имел какое-то особенно привлекательное, веселое, счастливое выражение, и эти новые отношения
со мной, как с равным, как с товарищем, еще более заставляли
меня любить его.
Как журналист
я имел право входа в трибуны, где перезнакомился
со скаковым миром, встречался раза два с приезжавшими в
дни больших призов гвардейскими ремонтерами, которым когда-то показывал лошадей на зимовнике.
— Чего, однако же, вы хотите? — возвысил наконец голос Николай Всеволодович. —
Я полчаса просидел под вашим кнутом, и по крайней мере вы бы могли отпустить
меня вежливо… если в самом
деле не
имеете никакой разумной цели поступать
со мной таким образом.
— Н-нет…
Я не очень боюсь… Но ваше
дело совсем другое.
Я вас предупредил, чтобы вы все-таки
имели в виду. По-моему, тут уж нечего обижаться, что опасность грозит от дураков;
дело не в их уме: и не на таких, как мы с вами, у них подымалась рука. А впрочем, четверть двенадцатого, — посмотрел он на часы и встал
со стула, —
мне хотелось бы сделать вам один совсем посторонний вопрос.
Наконец грозная минута наступила. Кшепшицюльский, придя рано утром, объявил, что господин квартальный
имеет объясниться по весьма важному, лично до него касающемуся
делу… и именно
со мной.
— Вот вы — педагог, а
мне приходится, по моему положению в уезде,
иметь дело и
со школами. С вашей точки зрения вы каким школам изволите отдавать предпочтение: церковно ли приходским или этим, так называемым земским?
Ольга Алексеевна (негромко, но сильно и
со злостью).
Мне все равно!.. Все равно, куда
я приду, лишь бы выйти из этой скучной муки!
Я жить хочу!
Я не хуже других!
Я все вижу,
я не глупая…
Я вижу, что ты тоже… о,
я понимаю!.. Тебе хорошо жить. Да, твой муж богат… он не очень щепетилен в
делах, твой муж… это все говорят про него. Ты должна знать это!.. Ты сама тоже… Ты устроилась как-то так, чтобы не
иметь детей…
Она унесла с собою все, что
мне до сих пор казалось желанным и дорогим; все мои предположения, планы, намерения исчезли вместе с нею; самые труды мои пропали, продолжительная работа обратилась в ничто, все мои занятия не
имеют никакого смысла и применения; все это умерло, мое
я, мое прежнее
я умерло и похоронено
со вчерашнего
дня.
Трагик (еще грознее). Кто он? Где он? Скажи ему от
меня, что он
со мной будет
иметь дело, с Ерастом Громиловым!
В течение моей жизни
я имел дело с людьми всякого рода,
я сближался
со многими женщинами и девушками; но, встретясь с вами,
я в первый раз встретился с душою совершенно честной и прямой.
Со временем тоже и
я могу человеком быть, и по своему
делу даже очень много противу других понятия
имею.
Случай уничтожает наши расчеты — значит, судьба любит уничтожать наши расчеты, любит посмеяться над человеком и его расчетами; случай невозможно предусмотреть, невозможно сказать, почему случилось так, а не иначе, — следовательно, судьба капризна, своенравна; случай часто пагубен для человека — следовательно, судьба любит вредить человеку, судьба зла; и в самом
деле у греков судьба — человеконенавистница; злой и сильный человек любит вредить именно самым лучшим, самым умным, самым счастливым людям — их преимущественно любит губить и судьба; злобный, капризный и очень сильный человек любит выказывать свое могущество, говоря наперед тому, кого хочет уничтожить: «
я хочу сделать с тобою вот что; попробуй бороться
со мною», — так и судьба объявляет вперед свои решения, чтобы
иметь злую радость доказать нам наше бессилие перед нею и посмеяться над нашими слабыми, безуспешными попытками бороться с нею, избежать ее.
Сегодня во время антракта на приеме, когда мы отдыхали и курили в аптеке, фельдшер, крутя порошки, рассказывал (почему-то
со смехом), как одна фельдшерица, болея морфинизмом и не
имея возможности достать морфий, принимала по полрюмки опийной настойки.
Я не знал, куда
девать глаза во время этого мучительного рассказа. Что тут смешного?
Мне он ненавистен. Что смешного в этом? Что?
— Нет, Де-Грие не путешествует в Швейцарии, и
я не знаю, где Де-Грие; кроме того, раз навсегда, предупреждаю вас избегать подобных намеков и неблагородных сопоставлений, иначе вы будете непременно
иметь дело со мною.
— Но барону
я спустить не намерен, — продолжал
я с полным хладнокровием, нимало не смущаясь смехом m-r Де-Грие, — и так как вы, генерал, согласившись сегодня выслушать жалобы барона и войдя в его интерес, поставили сами себя как бы участником во всем этом
деле, то
я честь
имею вам доложить, что не позже как завтра поутру потребую у барона, от своего имени, формального объяснения причин, по которым он,
имея дело со мною, обратился мимо
меня к другому лицу, — точно
я не мог или был недостоин отвечать ему сам за себя.
Но здесь
я остановлюсь и попрошу читателя перейти
со мной в квартиру Варвары Александровны. После неприятного объяснения, которое
имела она с Хозаровым, ей не спалось всю ночь; и даже на другой
день — печальная и грустная — сидела она в своем кабинете. Человек доложил, что пришла какая-то Замшева и желает ее видеть.
Нас, синтаксистов, было большое число, и все однолетки. До прихода учителя
я подружился
со всеми до того, что некоторых приколотил и от других был взаимно поколочен. Для первого знакомства
дела шли хорошо. Звон колокольчика возвестил приход учителя, и мы поспешили кое-как усесться.
Имея от природы характер меланхоличный, то есть комплекцию кроткую, застенчивую,
я не любил выставляться, а потому и сел далее всех, правда, и с намерением, что авось либо
меня не заметят, а потому и не спросят.
Я, сохраняя с своей стороны здоровье, проездил более назначенного времени и, при возвращении, встречен был женою,
со всеми искренними ласками, и обоими гостьми. Они, спасибо им, прожили у нас несколько
дней, в кои
я поддерживал свое здоровье прогулкою по полям и, возвращаясь,
имел удовольствие находить жену всегда веселую, приятную и ласковую ко
мне, а не менее также и гостей моих.
Ему надо развитие сил жизни
иметь и утверждение характера, а
мне он нужен потому, что, помилуй бог, на
меня в самом
деле в темноте или где-нибудь в закоулке ваши орловские воры нападут или полиция обходом встретится — так ведь
со мной все наши деньги на хлопоты…
— Нет, это что-о! Не в том сила! А просто
я есть заразный человек… Не доля
мне жить на свете… Ядовитый дух от
меня исходит. Как
я близко к человеку подойду, так сейчас он от
меня и заражается. И для всякого
я могу с собой принести только горе… Ведь ежели подумать — кому
я всей моей жизнью удовольствие принес? Никому! А тоже,
со многими людьми
имел дело… Тлеющий
я человек…
— Да, — мысленно произнес он, —
я имел дело со стариком, ее не было. Старик взял портрет,
я вернулся.
Наивно глядя на
меня, как будто уверенный, что
я очень рад видеть его и слушать, он сообщил
мне, что
со своею женой он давно уже разошелся и отдает ей три четверти своего жалованья; что живет она в городе с его детьми — мальчиком и девочкой, которых он обожает, что любит он другую, вдову-помещицу, интеллигентную женщину, но бывает у нее редко, так как бывает занят своим
делом с утра до ночи и совсем не
имеет свободного времени.
«Мой долг, — продолжал он, — предупредить Марью Сергеевну. Но как? Какое право
имею я вмешиваться в чужие
дела, в чужую любовь? Почему
я знаю, какого рода эта любовь? Может быть, и в самом Лучкове…» — Нет! нет! — говорил он вслух, с досадой, почти
со слезами, поправляя подушки, — этот человек камень…
Жмигулина. По нынешнему времени от этих новых перемен очень много люди стали портиться. Он должен прежде узнать, какого
я звания, так
со мной и обращаться. И опять же не его
дело, — на бедность
я пришла просить или нет! Конечно, из нашего звания многие этим занимаются, но не все же. Может быть, и Валентин Павлыч стал довольно горд в Петербурге и не захочет
меня видеть! А
мне ужасть как хочется доказать в здешнем городе, какое мы знакомство
имеем. Кажется, он прежде нами не гнушался, особенно сестрой Таней.
Я со многими знаком: статская советница Чехтарева, Подточина штаб-офицерша… хоть после теперешнего поступка ее
я не
имею с ней другого
дела, как только чрез полицию.
Маргаритов. Было. Вот какой был случай
со мной. Когда еще имя мое гремело по Москве,
дел, документов чужих у
меня было, хоть пруд пруди. Все это в порядке, по шкапам, по коробкам, под номерами; только, по глупости по своей, доверие
я прежде к людям
имел; бывало, пошлешь писарька: достань, мол, в такой-то коробке
дело; ну, он и несет. И выкрал у
меня писарек один документ, да и продал его должнику.
Я хотя с Прасковьей не согласился, однако пошел домой. А бешеную собаку на следующий
день гарнизонный солдат из ружья застрелил. И, стало быть, уж ей такой был предел положон: в первый раз отродясь солдат-то из ружья выпалил, хоть и медаль
имел за двенадцатый год. Так вот какое
со мной произошло сверхъестественное событие.
Я даже лишен семейных радостей, лишен возможности спокойно приласкать своего ребенка, потому что в это время мелькает мысль: а что, если
со своей лаской
я перенесу на него ту оспу или скарлатину, с которой сегодня
имел дело у больного?
Наша врачебная наука в теперешнем ее состоянии очень совершенна; мы многого не знаем и не понимаем, во многом принуждены блуждать ощупью. А
дело приходится
иметь со здоровьем и жизнью человека… Уж на последних курсах университета
мне понемногу стало выясняться, на какой тяжелый, скользкий и опасный путь обрекает нас несовершенство нашей науки. Однажды наш профессор-гинеколог пришел в аудиторию хмурый и расстроенный.
— Вы, mademoiselle, вероятно, хотите, чтобы эти господа сделали
со мной скандал! — сказал он сквозь дверь дебютантке. — Отворите! Через полторы минуты
я уезжаю…Сейчас или никогда!
Я, барон фон Зайниц, люблю всё делать сейчас или никогда! Угодно вам поговорить с бароном Зайниц, который
имеет к вам
дело?
И когда
я, к концу 1864 года попав в тиски, поручил ему главное ведение
дела со всеми его дрязгами, хлопотами и неприятностями, чтобы
иметь свободу для моей литературной работы, он сделался моим"alter ego", и в общих чертах его чисто редакционная деятельность не вредила журналу, но и не могла его особенно поднимать, а в деловом смысле он умел только держаться кое-как на поверхности, не
имея сам ни денежных средств, ни личного кредита, ни связей в деловых сферах.
Сделали мы собрание вышеперечисленных писателей. Выслушали нас очень настороженно. Все находили очень неудобным, что писатель сразу ничего не будет получать за свое издание. Удалось их убедить примером на
мне самом.
Я им сказал, что никогда с издателями не
имел дела, издаю сам, получаю
со склада комиссионный расчет каждый месяц и благодаря этому
имею определенную ренту в 1000–2000 руб. в месяц, а то и больше. Неужели же это не удобнее, чем получить сразу 4–5 тысяч и не знать, когда получишь еще что-нибудь?
Гиезий сообщил
мне, что он давно отбыл годы обетованного отрочества и уже «живет
со второю хозяйкою», то есть женат на второй жене,
имеет детей, а живет промыслом — торгует то косами и серпами, то пенькою и пшеном, иногда же, между
делом, и живностию.
Насколько в прошлом году вы радовали
меня своими успехами, настолько в этом году убедили, что
я имею дело не
со взрослыми людьми, а с какими-то ребятами, школьниками, недостойными еще носить имя учеников артистической школы.