Неточные совпадения
Мессианское сознание
имеет свои корни в религиозном сознании еврейского народа, в
переживании Израилем своей богоизбранности и единственности.
Я просто никогда не
имел опыта
переживания авторитета.
Риккерт и его ученики скажут, что это первичное сознание есть лишь иррациональное «
переживание», с которым не
имеют никакого дела гносеология и философия, что тут можно только «переживать» и нельзя познавать.
Субъективная мистика
переживаний не
имеет никакой связи с мировым и историческим процессом, в котором навеки все остается неизменно натуральным и рациональным.
Она определяет ту его внешнюю границу, за которую невозможно отклоняться, но она отнюдь не адекватна догмату, не исчерпывает его содержания, и прежде всего потому, что всякая догматическая формула, как уже сказано, есть лишь логическая схема, чертеж целостного религиозного
переживания, несовершенный его перевод на язык понятий, а затем еще и потому, что, возникая обычно по поводу ереси, — «разделения» (αϊρεσις — разделение), она преследует по преимуществу цели критические и потому
имеет иногда даже отрицательный характер: «неслиянно и нераздельно», «одно Божество и три ипостаси», «единица в троице и троица в единице».
Миф возникает из религиозного
переживания, почему и мифотворчество предполагает не отвлеченное напряжение мысли, но некоторый выход из себя в область бытия божественного, некое богодейство, — другими словами, миф
имеет теургическое происхождение и теургическое значение [По определению В. С. Соловьева, задача «свободной теургии» — «осуществление человеком божественных сил в самом реальном бытии природы» (Соловьев В. С. Соч.
Мы не притязаем
иметь Бога в чувстве иначе, чем через впечатления, возбужденные в нас миром, и только в этой форме я мог говорить о Нем… тот, кто это отрицает, с точки зрения своего чувства и
переживания будет безбожником» (102, ср. далее 103).
Если этические суждения не
имеют фактической принудительности науки или логической принудительности математики, то и все те гносеологические, метафизические и религиозные выводы, которые делает Кант на основании анализа этического
переживания («практического разума»), лишены самостоятельной основы и держатся на этической интуиции.
И московит, и древний эллин любили как будто одинаково. Но отношение их к любви было глубоко различно, поэтому и
переживания имели очень мало общего. Для московита любовь была приятным, но нечистым удовольствием, для эллина — божественно радостным таинством.
Как близки друг другу в этой области
переживания, казалось бы, не имеющие решительно ничего общего, показывает одно интересное наблюдение, сделанное исследователем русского мистического сектантства, профессором Д. Г. Коноваловым: «Экстаз
имеет наклонность разряжаться по проторенным, привычным для организма путям.
Тургенев вообще не задавал вам вопросов, и я не помню, чтобы он когда-либо (и впоследствии, при наших встречах)
имел обыкновение сколько-нибудь входить в ваши интересы. Может быть, с другими писателями моложе его он иначе вел себя, но из наших сношений (с 1864 по 1882 год) я вынес вот такой именно вывод. Если позднее случалось вызывать в нем разговорчивость, то опять-таки на темы его собственного писательства, его
переживаний, знакомств и встреч, причем он выказывал себя всегда блестящим рассказчиком.
Вот уже год, как я не видала тебя, не отвечала на твои письма, целый год я старалась побороть себя, и поборола, правда. Когда я увижу тебя, когда твои губы протянутся для поцелуев, опять в груди у меня начнет что-то трепетать, опять голова закружится, но все это будет происходить в глубине, а внешне я
имею настолько сил, что просто протяну тебе руку, и мы будем говорить о твоей жизни, о твоих
переживаниях, но ни слова уже не скажем ни обо мне, ни о нашей «любви».