Неточные совпадения
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян,
имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на
плечах при малейшем его движении.
Они нетерпеливо сбывают с
плеч весну жизни; многие даже косятся потом весь век на жен своих, как будто досадуя
за то, что когда-то
имели глупость любить их.
Все время мы шли левым берегом по зверовой тропе. Таких троп здесь довольно много. Они слабо протоптаны и часто теряются в кустах. Четвероногие по ним идут свободно, но для человека движение затруднительно. Надо
иметь большую сноровку, чтобы с ношей
за плечами прыгать с камня на камень и карабкаться по уклону более чем в 40 градусов.
Одет он был в куртку и штаны из выделанной изюбровой кожи и сохатиные унты, на голове
имел белый капюшон и маленькую шапочку с собольим хвостиком. Волосы на голове у него заиндевели, спина тоже покрылась белым налетом. Я стал усиленно трясти его
за плечо. Он поднялся и стал руками снимать с ресниц иней. Из того, что он не дрожал и не подергивал
плечами, было ясно, что он не озяб.
Среднего роста, узкий в
плечах, поджарый, с впалою грудью, он
имел очень жалкую фигуру, прислуживая
за столом, и едва-едва держался нетвердыми ногами, стоя в ливрее на запятках
за возком и рискуя при первом же ухабе растянуться на снегу.
— Гей, гей!.. Скажу тебе, хлопче, правду: были люди — во времена «Речи Посполитой»… Когда, например, гусарский регимент шел в атаку, то, понимаешь, — как буря: потому что
за плечами имели крылья… Кони летят, а в крыльях ветер, говорю тебе, как ураган в сосновом бору… Иисус, Мария, святой Иосиф…
— Пойдемте — вот сюда, — сказала она ему, закинув раскрытый зонтик
за плечо. — Я в здешнем парке как дома: поведу вас по хорошим местам. И знаете что (она часто употребляла эти два слова): мы с вами не будем говорить теперь об этой покупке; мы о ней после завтрака хорошенько потолкуем; а вы должны мне теперь рассказать о себе… чтобы я знала, с кем я
имею дело. А после, если хотите, я вам о себе порасскажу. Согласны?
Он поднял глаза и, к удивлению, увидел пред собою одну даму — une dame et elle en avait l’air [она именно
имела вид дамы (фр.).] — лет уже
за тридцать, очень скромную на вид, одетую по-городскому, в темненькое платье и с большим серым платком на
плечах.
Вечером, возвращаясь домой, Илья входил на двор с важным видом человека, который хорошо поработал, желает отдохнуть и совсем не
имеет времени заниматься пустяками, как все другие мальчишки и девчонки. Всем детям он внушал почтение к себе солидной осанкой и мешком
за плечами, в котором всегда лежали разные интересные штуки…
Его жест смутил Фому, он поднялся из-за стола и, отойдя к перилам, стал смотреть на палубу баржи, покрытую бойко работавшей толпой людей. Шум опьянял его, и то смутное, что бродило в его душе, определилось в могучее желание самому работать,
иметь сказочную силу, огромные
плечи и сразу положить на них сотню мешков ржи, чтоб все удивились ему…
Евсеич не
имел понятия об уменье удить и потащил изо всей силы, как говорится, через
плечо на вынос; рыба, вероятно, запуталась
за траву или
за камыш, удилище было просто палка, и леса порвалась: так мы и не видали, какая это была рыба.
Какие
плечи! что
за Геркулес!..
А сам покойник мал был и щедушен,
Здесь, став на цыпочки, не мог бы руку
До своего он носу дотянуть.
Когда
за Эскурьялом мы сошлись,
Наткнулся мне на шпагу он и замер,
Как на булавке стрекоза — а был
Он горд и смел — и дух
имел суровый…
А! вот она.
Когда пришли домой, Егор Семеныч уже встал. Коврину не хотелось спать, он разговорился со стариком и вернулся с ним в сад. Егор Семеныч был высокого роста, широк в
плечах, с большим животом и страдал одышкой, но всегда ходил так быстро, что
за ним трудно было поспеть. Вид он
имел крайне озабоченный, все куда-то торопился и с таким выражением, как будто опоздай он хоть на одну минуту, то все погибло!
— О, я думаю! — отвечала, так же улыбаясь и пожав
плечами, Аврора. — Ведь это только мы, упрямые немки, и
имеем дурную привычку доделывать до конца свое дело. He-немка наделала бы совсем другое, — у нее тут были бы и слезы, и угрозы, и sacrifice [Жертва (франц.).] или примирение ни на чем, до первого нового случая ни из-за чего. Да, я немка, мой милый Johann!… [Иоганн (нем.).] я упрямая немка...
«Приношу начальству мою жалобу на Кондуктора Кучкина
за его грубости в отношении моей жене. Жена моя вовсе не шумела, а напротив старалась чтоб все было тихо. А также и насчет жандарма Клятвина который меня грубо
за плечо взял. Жительство
имею в имении Андрея Ивановича Ищеева который знает мое поведение. Конторщик Самолучшев».
— Это ты хорошо говоришь, дружок, по-Божьему, — ласково взяв Алексея
за плечо, сказал Патап Максимыч. — Господь пошлет; поминай чаще Иева на гноищи. Да… все
имел, всего лишился, а на Бога не возроптал;
за то и подал ему Бог больше прежнего. Так и ваше дело — на Бога не ропщите, рук не жалейте да с Богом работайте, Господь не оставит вас — пошлет больше прежнего.
После попугая доктор был второй пострадавший от моего настроения. Я не пригласил его в комнату и захлопнул перед его носом окно. Две грубые, неприличные выходки,
за которые я вызвал бы на дуэль даже женщину [Последняя фраза написана выше зачеркнутой строки, в которой можно разобрать: «сорвал бы с
плеч голову и вышиб бы все окна». — А. Ч.]. Но кроткий и незлобный «щур» не
имел понятия о дуэли. Он не знал, что значит сердиться.
Под окнами вагонов, на стороне противоположной станции, медленно прошли по шпалам два загорелых мужика. Один из них, с большою, лохматою головою,
имел за спиною холщовый узел, а на
плече держал косье с привязанной к нему косой; другой мужик, громадного роста и широкоплечий, хромал на левую ногу; у него не было ни узла, ни косы, и через
плечо был перекинут только дырявый зипун.
И дорого это обошлось здоровью бедного парня: дней десять после этого происшествия мы его вовсе не видали, а потом, когда он показался с ведром
за плечами, то
имел вид человека, перенесшего страшные муки. Он был худ, бледен и сам на себя не похож, а вдобавок долго ни
за что ни с кем не хотел говорить и не отвечал ни на один вопрос.
Первый идет вразвалку, глядит по сторонам, жует то соломинку, то свой рукав, хлопает себя по бедрам и мурлычет, вообще
имеет вид беспечный и легкомысленный; другой же, несмотря на свое тощее лицо и узкие
плечи, выглядит солидным, серьезным и основательным, складом и выражением всей своей фигуры походит на старообрядческих попов или тех воинов, каких пишут на старинных образах; ему «
за мудрость бог лба прибавил», то есть он плешив, что еще больше увеличивает помянутое сходство.