Неточные совпадения
Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных;
из горнила их я вышел тверд и холоден как
железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений — лучший свет жизни.
Каменный ли казенный дом, известной архитектуры с половиною фальшивых окон, один-одинешенек торчавший среди бревенчатой тесаной кучи одноэтажных мещанских обывательских домиков, круглый ли правильный купол, весь обитый листовым белым
железом, вознесенный над выбеленною, как снег, новою церковью, рынок ли, франт ли уездный, попавшийся среди города, — ничто не ускользало от свежего тонкого вниманья, и, высунувши нос
из походной телеги своей, я глядел и на невиданный дотоле покрой какого-нибудь сюртука, и на деревянные ящики с гвоздями, с серой, желтевшей вдали, с изюмом и мылом, мелькавшие
из дверей овощной лавки вместе с банками высохших московских конфект, глядел и на шедшего в стороне пехотного офицера, занесенного бог знает
из какой губернии на уездную скуку, и на купца, мелькнувшего в сибирке [Сибирка — кафтан с перехватом и сборками.] на беговых дрожках, и уносился мысленно за ними в бедную жизнь их.
Когда же полковой писарь подал условие и гетьман приложил свою властную руку, он снял с себя чистый булат, дорогую турецкую саблю
из первейшего
железа, разломил ее надвое, как трость, и кинул врозь, далеко в разные стороны оба конца, сказав...
На чердаке, в старинном окованном
железом сундуке, он открыл множество интересных, хотя и поломанных вещей: рамки для портретов, фарфоровые фигурки, флейту, огромную книгу на французском языке с картинами, изображающими китайцев, толстый альбом с портретами смешно и плохо причесанных людей, лицо одного
из них было сплошь зачерчено синим карандашом.
В полуверсте от города
из кустарника вышел солдат в синей рубахе без пояса, с длинной, гибкой полосой
железа на плече, вслед за ним — Харламов.
Уже смеркалось, когда явился веселый, румяный Фроленков и с ним трое мужиков: один — тоже высокий, широколобый, рыжий, на деревянной ноге, с палочкой в мохнатой лапе, суровое, носатое лицо окружено аккуратно подстриженной бородой, глаза спрятаны под густыми бровями, на его могучей фигуре синий кафтан; другой — пониже ростом, лысый, седобородый, курносый, в полукафтанье на вате, в сапогах
из какой-то негнущейся кожи, точно
из кровельного
железа.
В том, что говорили у Гогиных, он не услышал ничего нового для себя, — обычная разноголосица среди людей, каждый
из которых боится порвать свою веревочку, изменить своей «системе фраз». Он привык думать, что хотя эти люди строят мнения на фактах, но для того, чтоб не считаться с фактами. В конце концов жизнь творят не бунтовщики, а те, кто в эпохи смут накопляют силы для жизни мирной. Придя домой, он записал свои мысли, лег спать, а утром Анфимьевна, в платье цвета ржавого
железа, подавая ему кофе, сказала...
Из-за стволов берез осторожно вышел старик, такой же карикатурный, как лошадь: высокий, сутулый, в холщовой, серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных почти по колено, обнажавших ноги цвета заржавленного
железа. Серые волосы бороды его —
из толстых и странно прямых волос, они спускались с лица, точно нитки, глаза — почти невидимы под седыми бровями. Показывая Самгину большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
Игрушки и машины, колокола и экипажи, работы ювелиров и рояли, цветистый казанский сафьян, такой ласковый на ощупь, горы сахара, огромные кучи пеньковых веревок и просмоленных канатов, часовня, построенная
из стеариновых свеч, изумительной красоты меха Сорокоумовского и
железо с Урала, кладки ароматного мыла, отлично дубленные кожи, изделия
из щетины — пред этими грудами неисчислимых богатств собирались небольшие группы людей и, глядя на грандиозный труд своей родины, несколько смущали Самгина, охлаждая молчанием своим его повышенное настроение.
В день, когда царь переезжал
из Петровского дворца в Кремль, Москва напряженно притихла. Народ ее плотно прижали к стенам домов двумя линиями солдат и двумя рядами охраны, созданной
из отборно верноподданных обывателей. Солдаты были непоколебимо стойкие, точно выкованы
из железа, а охранники, в большинстве, — благообразные, бородатые люди с очень широкими спинами. Стоя плечо в плечо друг с другом, они ворочали тугими шеями, посматривая на людей сзади себя подозрительно и строго.
Когда Самгин проснулся, разбуженный железным громом, поручика уже не было в комнате. Гремела артиллерия, проезжая рысью по булыжнику мостовой, с громом
железа как будто спорил звон колоколов, настолько мощный, что казалось — он волнует воздух даже в комнате. За кофе следователь объяснил, что в городе назначен смотр артиллерии, прибывшей
из Петрограда, а звонят, потому что — воскресенье, церкви зовут к поздней обедне.
Прыжки осветительных ракет во тьму он воспринимал как нечто пошлое, но и зловещее. Ему казалось, что слышны выстрелы, — быть может, это хлопали двери. Сотрясая рамы окон, по улице с грохотом проехали два грузовых автомобиля, впереди — погруженный, должно быть,
железом, его сопровождал грузовик, в котором стояло десятка два людей, некоторые
из них с ружьями, тускло блеснули штыки.
Изредка, воровато и почти бесшумно, как рыба в воде, двигались быстрые, черные фигурки людей. Впереди кто-то дробно стучал в стекла, потом стекло, звякнув, раскололось, прозвенели осколки, падая на
железо, взвизгнула и хлопнула калитка, встречу Самгина кто-то очень быстро пошел и внезапно исчез, как бы провалился в землю. Почти в ту же минуту из-за угла выехали пятеро всадников, сгрудились, и один
из них испуганно крикнул...
Рядом с рельсами, несколько ниже насыпи, ослепительно сияло на солнце здание машинного отдела, построенное
из железа и стекла, похожее формой на огромное корыто, опрокинутое вверх дном; сквозь стекла было видно, что внутри здания медленно двигается сборище металлических чудовищ, толкают друг друга пленные звери
из железа.
На эстраду вышел большой, бородатый человек, в длинном и точно
из листового
железа склепанном пиджаке. Гулким голосом он начал говорить, как говорят люди, показывающие дрессированных обезьян и тюленей.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая
железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Из Манилы вывозятся в Америку, в Китай, в Европу и особенно в Англию сахар, индиго, пенька, сигары, ром, дерево; а привозятся бумажные и шерстяные изделия,
железо, корабельные припасы, провизия, стальные изделия, стекло, глиняная посуда.
Надзиратель, гремя
железом, отпер замок и, растворив дверь камеры,
из которой хлынул еще более вонючий, чем в коридоре, воздух, крикнул...
Светлый месяц, почти полный, вышел из-за сарая, и через двор легли черные тени, и заблестело
железо на крыше разрушающегося дома.
На одной
из улиц с ним поравнялся обоз ломовых, везущих какое-то
железо и так страшно гремящих по неровной мостовой своим
железом, что ему стало больно ушам и голове. Он прибавил шагу, чтобы обогнать обоз, когда вдруг из-зa грохота
железа услыхал свое имя. Он остановился и увидал немного впереди себя военного с остроконечными слепленными усами и с сияющим глянцовитым лицом, который, сидя на пролетке лихача, приветственно махал ему рукой, открывая улыбкой необыкновенно белые зубы.
Минуты через три зазвенело
железо, дверь калитки отворилась, и
из темноты в свет фонаря вышел старшой в шинели в накидку и спросил, чтò нужно.
Каменные ворота были такой же крепостной архитектуры, как и самый дом: кирпичные толстые вереи с пробитыми в них крошечными калитками, толстая железная решетка наверху с острыми гвоздями, полотнища ворот чуть не
из котельного
железа, — словом, это была самая почтенная древность, какую можно еще встретить только в старинных монастырях да заштатных крепостях. Недоставало рва с водой и подъемного моста, как в рыцарских замках.
Это делалось таким образом: сначала закладывалась черная болванка, затем первый передел
из нее и, наконец, окончательно выделанное сортовое
железо.
Везде мелькало раскаленное
железо, и черными клубами вырывался дым
из громадных труб.
— Выпустил, правда твоя; но выпустил черт. Погляди, вместо него бревно заковано в
железо. Сделал же Бог так, что черт не боится козачьих лап! Если бы только думу об этом держал в голове хоть один
из моих козаков и я бы узнал… я бы и казни ему не нашел!
В лесу живут цыганы и выходят
из нор своих ковать
железо в такую ночь, в какую одни ведьмы ездят на кочергах своих.
У него сердце
из железа выковано.
Такие слухи упорно носились по Москве. Прохожие по ночам слышали раздававшиеся в доме вой, грохот ржавого
железа, а иногда на улицу вылетали
из дома кирпичи, а сквозь разбитые окна многие видели белое привидение.
Становилось как-то жутко слушать этот несмолкающий, ровный, непонятный крик мертвого
железа, протянувшегося в воздухе откуда-то
из неведомой столицы, где «живет царь»…
Более доходной статьей, чем ветошничество, было воровство дров и теса в лесных складах по берегу Оки или на Песках, — остров, где во время ярмарки торгуют
железом из наскоро сбитых балаганов.
Вынул он меч
из кожаных ножон,
Вытер
железо широкой полой.
Лучшее доказательство, что мастера сами не знают причины, состоит в том, что ни один
из них не возьмется сделать двух стволин одинакового боя, как бы они ни были сходны достоинством
железа.
Они безмолвны, неслышны, незаметны; они знают, что всякое быстрое и размашистое движение отзовется нестерпимой болью на их закованном теле; они понимают, что, рванувшись
из своих
желез, они не выбегут
из тюрьмы, а только вырвут куски мяса
из своего тела.
Болванка снова нагревалась и прокатывалась «под машиной» в тяжелые полосы сырого
железа, которое разрезывалось и нагревалось «складками», поступавшими опять в прокатные машины, превращавшие его в «калязник», и уж
из калязника вырабатывалось сортовое
железо — полосовое, шинное, кубовое, круглое и т. д.
Ну, а тут, так через улицу от нас, купцы жили, — тоже недавно они в силу пошли,
из мещан, а только уж богатые были; всем торговали: солью, хлебом,
железом, всяким, всяким товаром.
Эта «стриженая девка», как ее называла маркиза в своих бурнопламенных очистительных критиках, выходила каким-то чертом, каким-то вредным общественным наростом, каким-то полипом, который непременно надо взять и с корнем вырвать
из общественного организма и выжечь раскаленным
железом самое место, на котором этот полип гнездится.
Комната, в которой жил Лихонин, помещалась в пятом с половиной этаже. С половиной потому, что есть такие пяти-шести и семиэтажные доходные дома, битком набитые и дешевые, сверху которых возводятся еще жалкие клоповники
из кровельного
железа, нечто вроде мансард, или, вернее, скворечников, в которых страшно холодно зимой, а летом жарко, точно на тропиках. Любка с трудом карабкалась наверх. Ей казалось, что вот-вот, еще два шага, и она свалится прямо на ступени лестницы и беспробудно заснет.
В этом царстве огня и
железа Вавило и Таврило казались какими-то железными людьми, у которых кожа и мускулы были допущены только
из снисхождения к человеческой слабости.
И подрядчик не в накладе остался, да и Родион Антоныч даром получил материал;
железо на крышу, скобки да гвоздики были припасены еще заранее, когда Родион Антоныч был еще только магазинером, —
из остатков и разной заводской «ветхости»; лес на службы и всякое прочее обзаведение привезли сами лесообъездчики тоже ни за грош, потому что Родион Антоныч, несмотря на свою официальную слепоту, постоянно ездил с Майзелем за дупелями.
Ближе — прислонившись ко мне плечом — и мы одно,
из нее переливается в меня — и я знаю, так нужно. Знаю каждым нервом, каждым волосом, каждым до боли сладким ударом сердца. И такая радость покориться этому «нужно». Вероятно, куску
железа так же радостно покориться неизбежному, точному закону — и впиться в магнит. Камню, брошенному вверх, секунду поколебаться — и потом стремглав вниз, наземь. И человеку, после агонии, наконец вздохнуть последний раз — и умереть.
— Пощади меня, Лиза, и не добирайся до этой мысли, — возразил Петр Иваныч, — иначе ты увидишь, что я не
из железа создан… Я повторяю тебе, что я хочу жить не одной головой: во мне еще не все застыло.
Бакенбарды черные, как смоль, греческий профиль — и губы как
из железа вылитые!
Берди-Паша не был выпечен
из такого пресного теста. Его, должно быть, отлили
из железа на заводе и потом долго били стальными молотками, пока он не принял приблизительную, грубую форму человека. Снабдить же его душою мастер позабыл.
У гостиницы Архипова Тулузов вылез
из экипажа Ивана Петровича и хоть заметно был взволнован и утомлен всеми этими объяснениями, но, как человек воли несокрушимой и привыкший ковать
железо, пока горячо, он, возвратясь домой, затеял с Екатериной Петровной довольно щекотливый разговор, еще и прежде того неоднократно им начинаемый, но как-то никогда не доходивший между ними до конца.
Вдруг лошадь стала выходить
из борозды: прямо перед ее мордой оказалось небольшое, тощее, очевидно недавно посаженное деревцо, с верхушкой, уже наполовину увядшей. Пахарь дернул вожжой, придержал соху, деревцо втянулось под гуж, изогнулось, попробовало вынырнуть меж оглоблей и вдруг сиротливо свалилось, подрезанное
железом. Еще около сажени тянулось оно, зацепившись веткой, наконец осталось на пыльной пашне. Мужик оттолкнул его лаптем и стал вытряхивать лемех.
Приспособленная
из кладовой, темная, с железною дверью и одним маленьким окном на террасу, крытую
железом, лавка была тесно набита иконами разных размеров, киотами, гладкими и с «виноградом», книгами церковнославянской печати, в переплетах желтой кожи.
Теперь ни в одной
из этих комнат не было видно ни души, но Дарьянов слышал, что в сенях, за дверью, кто-то сильно работает сечкой, а в саду, под окном, кто-то другой не то трет кирпич, не то пилит терпугом какое-то
железо.
Только наверху, откинувшись спереди назад, точно щупальце этого странного животного
из стекла,
железа и дерева, торчал железный стержень с утолщением на конце.
Перед рассветом Хаджи-Мурат опять вышел в сени, чтобы взять воды для омовения. В сенях еще громче и чаще, чем с вечера, слышны были заливавшиеся перед светом соловьи. В комнате же нукеров слышно было равномерное шипение и свистение
железа по камню оттачиваемого кинжала. Хаджи-Мурат зачерпнул воды
из кадки и подошел уже к своей двери, когда услыхал в комнате мюридов, кроме звука точения, еще и тонкий голос Ханефи, певшего знакомую Хаджи-Мурату песню. Хаджи-Мурат остановился и стал слушать.
Этими словами кончалась песня, и к этим последним словам, пропетым заунывным напевом, присоединился бодрый голос веселого Хан-Магомы, который при самом конце песни громко закричал: «Ля илляха иль алла» — и пронзительно завизжал. Потом все затихло, и опять слышалось только соловьиное чмоканье и свист
из сада и равномерное шипение и изредка свистение быстро скользящего по камням
железа из-за двери.