Неточные совпадения
Большой дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые
лакеи, очевидно, еще
из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший
из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую
руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими,
из людских выглянули головы
лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась
рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
И вдруг — сорок рублей через
лакея, в переднюю, да еще после десяти минут ожидания, да еще прямо
из рук,
из лакейских пальцев, а не на тарелке, не в конверте!
Вдруг хорошенький маленький портфельчик выскочил у ней
из руки и упал на землю; она села;
лакей нагнулся поднять вещицу, но я быстро подскочил, поднял и вручил даме, приподняв шляпу.
— Но он тебя отбил
рукой и велел
лакеям тащить… а она сидела и глядела
из кареты и смеялась на тебя, — она знает, что у тебя нет отца и что тебя можно обидеть.
Наталья Ивановна ничего не сказала. Аграфена Петровна вопросительно глядела на Наталью Ивановну и покачивала головой. В это время
из дамской комнаты вышло опять шествие. Тот же красавец-лакей Филипп и швейцар несли княгиню. Она остановила носильщиков, подманила к себе Нехлюдова и, жалостно изнывая, подала ему белую в перстнях
руку, с ужасом ожидая твердого пожатия.
Нехлюдов вырвал свою
руку из его и, никому не кланяясь и ничего не говоря, с мрачным видом прошел через гостиную, залу и мимо выскочивших
лакеев в переднюю и на улицу.
Квартальный стоял, подперши
руки фертом, и ожидал, пока
лакей снова появится из-за шкафа.
— Да, каждый день жарят по лубу, чтобы верность в
руке не пропала… а вот, судырь, их
из кучеров или
лакеев николи не бывает, а все больше
из мясников; привычней, что ли, они, быков-то и телят бивши, к крови человеческой. В Учне после этого самого бунты были сильные.
На этот раз убеждения подействовали, и кадриль кой-как составилась. Из-за дверей коридора, примыкавшего к зале, выглядывали лица горничных и других зрителей лакейского звания, впереди которых, в самой уже зале, стоял камердинер его высокородия. Он держал себя, как и следует камердинеру знатной особы, весьма серьезно, с прочими
лакеями не связывался и, заложив
руки назад, производил глубокомысленные наблюдения над танцующим уездом.
Курзал прибодряется и расцвечивается флагами и фонарями самых причудливых форм и сочетаний; лужайки около него украшаются вычурными цветниками, с изображением официальных гербов; армия
лакеев стоит, притаив дыхание, готовая по первому знаку ринуться вперед; в кургаузе, около источников, появляются дородные вассерфрау 12; всякий частный дом превращается в Privat-Hotel, напоминающий невзрачную провинциальную русскую гостиницу (к счастию, лишенную клопов), с дерюгой вместо постельного белья и с какими-то нелепыми подушками, которые расползаются при первом прикосновении головы; владельцы этих домов, зимой ютившиеся в конурах ради экономии в топливе, теперь переходят в еще более тесные конуры ради прибытка; соседние деревни, не покладывая
рук, доят коров, коз, ослиц и щупают кур; на всяком перекрестке стоят динстманы, пактрегеры 13 и прочий подневольный люд, пришедший с специальною целью за грош продать душу; и тут же рядом ржут лошади, ревут ослы и без оглядки бежит жид, сам еще не сознавая зачем, но чуя, что
из каждого кармана пахнет талером или банковым билетом.
Посажен был тоже в острог неизвестно за что один
из княжеских
лакеев; потом взят в Эн-ске дьячок-резчик, и, наконец, схвачен на дороге в Москву беглый кантонист, умевший будто бы подписываться под всевозможные
руки.
— Так никому не давать лошадей, коли нету!.. А зачем дал какому-то
лакею с вещами? — кричал старший
из двух офицеров, с стаканом чая в
руках и видимо избегая местоимения, но давая чувствовать, что очень легко и ты сказать смотрителю.
Помимо отталкивающего впечатления всякого трупа, Петр Григорьич, в то же утро положенный
лакеями на стол в огромном танцевальном зале и уже одетый в свой павловский мундир, лосиные штаны и вычищенные ботфорты, представлял что-то необыкновенно мрачное и устрашающее: огромные ступни его ног, начавшие окостеневать, перпендикулярно торчали; лицо Петра Григорьича не похудело, но только почернело еще более и исказилось;
из скривленного и немного открытого в одной стороне рта сочилась белая пена; подстриженные усы и короткие волосы на голове ощетинились; закрытые глаза ввалились; обе
руки, сжатые в кулаки, как бы говорили, что последнее земное чувство Крапчика было гнев!
Она приехала в Парашино нарочно вечером, оставила свою коляску у околицы, а сама с горничной и
лакеем, никем не узнанная (да ее мало и знали), прошла до господского двора и через задние ворота пробралась до самого флигеля,
из которого неслись крик, песни и хохот, и твердою
рукой отворила дверь…
На другой же день к вечеру Жуквич прислал с своим человеком к князю полученную им
из Парижа ответную телеграмму, которую Жуквич даже не распечатал сам.
Лакей его, бравый
из себя малый, с длинными усищами, с глазами навыкате и тоже, должно быть, поляк, никак не хотел телеграммы этой отдать в
руки людям князя и требовал, чтобы его допустили до самого пана. Те провели его в кабинет к князю, где в то время сидела и Елена.
Прочитав это письмо, князь сделался еще более мрачен; велел сказать
лакею, что обедать он не пойдет, и по уходе его, запершись в кабинете, сел к своему столу,
из которого, по прошествии некоторого времени, вынул знакомый нам ящик с револьвером и стал глядеть на его крышку, как бы прочитывая сделанную на ней надпись
рукою Елены.
Дворецкой бегал
из комнаты в комнату, шумел, бранился и щедрой
рукой раздавал тузы
лакеям и дворовым женщинам, которые подметали пыль, натирали полы и мыли стекла во всем доме.
— Пускай войдет!.. — сказала почти презрительно Домна Осиповна
лакею, и, когда тот ушел, она выпрямилась на диване и приняла величественную позу, а доктор, очень довольный, кажется, что освободил свою
руку из рук супруги, пересел к своему письменному столу, уставленному богатыми принадлежностями.
— Шинель, шинель, шинель, шинель друга моего! шинель моего лучшего друга! — защебетал развратный человек, вырывая
из рук одного человека шинель и набрасывая ее, для подлой и неблагоприятной насмешки, прямо на голову господину Голядкину. Выбиваясь из-под шинели своей, господин Голядкин-старший ясно услышал смех двух
лакеев. Но, не слушая ничего и не внимая ничему постороннему, он уж выходил
из передней и очутился на освещенной лестнице. Господин Голядкин-младший — за ним.
Молодой, лет двадцати,
лакей в сером
из домашнего сукна казакине перекладывал со стула на
руку барское платье.
«Кокетка!» — подумал Владимир Сергеич и, взяв шляпу в
руку, выскользнул незаметно
из залы, сыскал своего
лакея, которому он заранее приказал быть наготове, и уже надевал пальто, как вдруг, к крайнему его изумлению,
лакей доложил ему, что ехать нельзя, что кучер неизвестно каким образом напился пьян и что разбудить его нет никакой возможности.
Из-за нее виднелась другая дама, тоже словно рассерженная, ее мать. Владимир Сергеич отворил дверцы кареты, предложил жене
руку. Помпонский пошел с его тещей, и обе четы отправились по Невскому в сопровождении невысокого черноволосого
лакея в гороховых штиблетах и с большой кокардой на шляпе.
Какой-нибудь забулдыга-лакей уже, верно, зевает перед ними, держа в
руке судки с обедом
из трактира для своего барина, который, без сомнения, будет хлебать суп не слишком горячий.
Проходили года, сменялись
лакеи в кожаных нарукавниках, сменялись поставщики и развозчики пива, сменялись сами хозяева пивной, но Сашка неизменно каждый вечер к шести часам уже сидел на своей эстраде со скрипкой в
руках и с маленькой беленькой собачкой на коленях, а к часу ночи уходил
из Гамбринуса в сопровождении той же собачки Белочки, едва держась на ногах от выпитого пива.
На этом месте Дилетаев не выдержал. Он встал из-за стола, подошел к откупщику и, переговорив с ним несколько слов, ушел в кабинет. Через несколько минут двое
лакеев подошли к Рымову и начали его брать под
руки.
Но вот, я вижу, мой
лакей бежит ко мне… и… один. Немного запыхался. Подходит ко мне боком, не глядя. Я тоже отворачиваюсь… И вдруг он из-под фартука сует мне в
руку большой кусок вчерашней холодной говядины, заботливо посоленной, и умоляюще шепчет...
Степан, дюжий парень, состоявший в должности
лакея, бросился сломя голову в палисадник и хотел было схватить Муму, но та ловко вывернулась из-под его пальцев и, подняв хвост, пустилась во все лопатки к Герасиму, который в то время у кухни выколачивал и вытряхивал бочку, перевертывая ее в
руках, как детский барабан.
Неизвестно, о чем происходил у них разговор, но спустя некоторое время целая толпа людей подвигалась через двор в направлении каморки Герасима: впереди выступал Гаврило, придерживая
рукой картуз, хотя ветру не было; около него шли
лакеи и повара;
из окна глядел Дядя Хвост и распоряжался, то есть только так
руками разводил; позади всех прыгали и кривлялись мальчишки,
из которых половина набежала чужих.
Мирович(один). Я убежден, что господин Бургмейер подкупил моего
лакея, потому что этот дурак почти за шиворот меня всякий раз хватает, чтоб я принимал его скорее; тут даже эти господа не могут без денег ступить!.. Куницын совершенно справедливо говорит, что их хорошенько надобно пробрать, чтоб они поняли наконец, что нельзя же мною злоупотреблять до бесконечности!.. (Становится около одного
из своих кресел и гордо опирается
рукой на его спинку.)
Я оторопел, почти обезумел от ужаса и, сгорев как порох, закрыв лицо
руками, бросился вон, выбил в дверях поднос
из рук входившего
лакея и полетел наверх, в свою комнату.
Девушка в это мгновение тихо вытянула
из ослабевших
рук больной лацканы гордановской куртки и осторожно бросила их под стул, откуда
лакей также осторожно убрал их далее.
На эту сумятицу
из передней выбежала толпа пребывавших в праздности
лакеев и робко остановилась вдали трупа, по другой бок которого наклонялся, чтобы поднять подсвечники, сильно смущенный Горданов, зажимая в
руке скомканный белый носовой платок, сквозь который сильно проступала алая кровь.
А в других комнатах столы расставлены, на них в фаро да в квинтич играют; червонцы
из рук в
руки так и переходят, а выигрывает, бывало, завсегда больше всех губернатор. Другие кости мечут, в шахматы играют — кому что больше с
руки. А меж игрой пунши да взварцы пьют, а
лакеи то и дело водку да закуски разносят.
А в столовой, на одном конце княгиня Марфа Петровна с барынями, на другом князь Алексей Юрьич с большими гостями. С правой
руки губернатору место, с левой — генерал-поручику, за ними прочие, по роду и чинам. И всяк свое место знай, выше старшего не смей залезать, не то шутам велят стул из-под того выдернуть, аль прикажут
лакеям кушаньем его обносить. Кто помельче, те на галерее едят. Там в именины человек пятьсот либо шестьсот обедывало, а в столовой человек восемьдесят либо сто — не больше.
Сбежавший вниз Карнеев застал княжну Лиду в глубоком обмороке. Бережно взял он на
руки эту драгоценную для него ношу и быстро, мимо удивленных швейцара и
лакея, понес ее к себе наверх. Она не приходила в себя. Иван Павлович уложил ее на диван. Одного
из слуг послал за нашатырным спиртом в ученическую аптеку, а другого за бутылкой лучшего вина, всегда имевшегося в запасе в буфете столовой Константина Николаевича.
Граф Довудский занимал целый флигелек, стоявший в глубине двора и состоящий
из нескольких комнат, убранных также изящно и комфортабельно. Хотя он жил один с
лакеем и поваром, но на всей обстановке его жилища лежал оттенок женской
руки, или, это будет даже вернее, женских
рук.
Парадные двери распахнулись перед ним как бы по волшебству. Он быстро вошел в переднюю, сбросил на
руки нескольких встретивших его
лакеев шинель и, сунув одному
из них шляпу, так же быстро миновал ряд комнат и вошел в свой кабинет.
При появлении каждой посторонней ливреи, бравый швейцар вставал со своего кресла, произносил лаконичное: «не принимают», и с достоинством брал
из рук возвратившегося к нему
лакея визитную карточку.
В столовой, громадно-высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на
руке, оглядывал сервировку, мигая
лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери,
из которой должен был появиться князь.
Пьер, опустив глаза, пил
из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему.
Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок
из его
руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что-то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол.