Неточные совпадения
Gnadige Frau между тем об этих разговорах и объяснениях с прелестным
существом в непродолжительном времени сообщила своему мужу, который обыкновенно являлся домой только
спать; целые же дни он возился в больнице, объезжал соседние деревни,
из которых доходил до него слух, что там много больных, лечил даже у крестьян лошадей, коров, и когда он таким образом возвратился однажды домой и, выпив своей любимой водочки, принялся ужинать, то gnadige Frau подсела к нему.
Он сел на диван и обнял голову руками, сдерживая непонятную радость, наполнявшую все его
существо, потом опять прошелся и сел за работу. Но мысли, которые он вычитывал
из книги, не удовлетворяли его. Ему хотелось чего-то гигантского, необъятного, поражающего. Под утро он разделся и нехотя лег в постель: надо же было
спать!
Нет
существа более пристрастного, более близорукого в отношении к самому себе, как мнимый больной; ничтожнейшему
из них кажется непременно, что внимание целого мира должно быть устремлено на его печень и легкие; он возмущается, когда не
падаете вы в кресло и не приходите в ужас, слушая рассказ о колотье в боку, или остаетесь равнодушны при известии, что он дурно
спал вчерашнюю ночь.
От сердца Ранеева отлегло; он был тронут, несмотря на комическую позу Даши, превратившейся
из кроткого, покорного
существа в строгого повелителя: он был счастлив, что на это чистое создание не
пало пятно.
Омертвение природы и та дурная ее материализация, в силу которой все
существа мира
попали во власть необходимости и не находят выхода
из состояния ограниченности, все пошло от падения человека, от дурного перемещения иерархического центра природы.
Хорошо говорит Лотце: «
Из всех заблуждений человеческого духа самым чудным казалось мне всегда то, как дошел он до сомнения в своем собственном
существе, которое он один непосредственно переживает, или как
попал он на мысль возвратить себе это
существо в виде подарка со стороны той внешней природы, которую мы знаем только
из вторых рук, именно посредством нами же отринутого духа» [См. Лотце. Микрокосм.
Сперва мелькнула белая ручка,
из которой выпорхнула пташка, а потом обрисовалось лицо женщины (он в жизнь свою ничего прекраснее не видывал), и потому
пал на все его
существо тяжкий, волшебный взор карих очей.
Когда он
спит и бессилен управлять своими чувствами и желаниями, они огненными призраками вырастают
из глубины его
существа; когда он бодрствует, какая-то страшная сила берет его в свои железные руки и, ослепленного, изменившегося, непохожего на самого себя, бросает в грязные объятия грязных женщин.