Неточные совпадения
Насвистывая тихонько арию жреца
из «Лакмэ», он сел к столу, развернул очередное «дело о взыскании», но, прикрыв
глаза, погрузился в
поток воспоминаний о своем пестром прошлом. Воспоминания развивались, как бы истекая
из слов: «Чем я провинился пред собою, за что наказываю себя»?
Закрыв
глаза, я вижу, как
из жерла каменки, с ее серых булыжников густым
потоком льются мохнатые пестрые твари, наполняют маленькую баню, дуют на свечу, высовывают озорниковато розовые языки. Это тоже смешно, но и жутко. Бабушка, качая головою, молчит минуту и вдруг снова точно вспыхнет вся.
И вот в ту минуту, когда страсть к наряду становится господствующею страстью в женщине, когда муж, законный обладатель всех этих charmes, tant convoites, [столь соблазнительных прелестей (франц.)] смотрит на них тупыми и сонными
глазами, когда покупка каждой шляпки, каждого бантика возбуждает целый
поток упреков с одной стороны и жалоб — с другой, когда, наконец, между обеими сторонами устанавливается полуравнодушное-полупрезрительное отношение — в эту минуту, говорю я, точно
из земли вырастает господин Цыбуля.
Мы вышли в экскурсию после обеда и, подойдя к горе, стали подыматься по глинистым обвалам, взрытым лопатами жителей и весенними
потоками. Обвалы обнажали склоны горы, и кое-где
из глины виднелись высунувшиеся наружу белые, истлевшие кости. В одном месте деревянный гроб выставлялся истлевшим углом, в другом — скалил зубы человеческий череп, уставясь на нас черными впадинами
глаз.
Чувственность не льется
из глаз их жарким
потоком лучей; на полуоткрытых губах не млеет та наивно-сладострастная улыбка, какою горят уста южной женщины.
Когда Софья Николавна в четвертую ночь пришла в себя, взглянула сознательно на окружающие ее предметы, узнала Алексея Степаныча, которого узнать было трудно, так он переменился, узнала неизменного друга своего, Катерину Алексевну, — страшный крик вырвался
из ее груди, и спасительные
потоки слез хлынули
из глаз: она еще ни разу не плакала.
На третий, рано поутру, Алексей Степаныч, дожидался своей невесты в гостиной; тихо отворилась дверь, и явилась Софья Николавна прекраснее, очаровательнее, чем когда-нибудь, с легкой улыбкою и с выражением в
глазах такого нежного чувства, что, взглянув на нее и увидя ласково протянутую руку, Алексей Степаныч от избытка сильного чувства обезумел, на мгновение потерял употребление языка… но вдруг опомнившись, не принимая протянутой руки, он упал к ногам своей невесты, и
поток горячего сердечного красноречия, сопровождаемый слезами, полился
из его груди.
Горячий
поток слов Марьи Степановны не умолкал еще, как растворилась дверь
из передней, и старик Крупов, с своим несколько методическим видом и с тростью в руке, вошел в комнату; вид его был тоже довольнее обыкновенного, он как-то улыбался
глазами и, не замечая того, что хозяева не кланяются ему, спросил...
1) Она тянула, пела, хотя всегда звучным, но сравнительно слабым голосом, стихи, предшествующие тому выражению, которому надобно было дать силу; вся наружность ее как будто опускалась,
глаза теряли свою выразительность, а иногда совсем закрывались, и вдруг бурный
поток громозвучного органа вырывался
из ее груди, все черты лица оживлялись мгновенно, раскрывались ее чудные
глаза, и неотразимо-ослепительный блеск ее взгляда, сопровождаемый чудною красотою жестов и всей ее фигуры, довершал поражение зрителя.
Слезы текут
из глаз моих, и я, не видя лица твоего сквозь туман их
потоков, знаю: также плачешь от умиления и ты!
Каждый номер врачебной газеты содержал в себе сообщение о десятках новых средств, и так
из недели в неделю,
из месяца в месяц; это был какой-то громадный, бешеный, бесконечный
поток, при взгляде на который разбегались
глаза: новые лекарства, новые дозы, новые способы введения их, новые операции, и тут же — десятки и сотни… загубленных человеческих здоровий и жизней.
Сколько может, утешает ее Аграфена Петровна, но долго еще лились
потоками горячие слезы
из глаз безотрадной Дуни. Утишился наконец первый приступ страшного горя, перемогла себя Дуня и рассказала обо всем, что случилось с ней в Луповицах. С ужасом выслушала Аграфена Петровна рассказ ее.
— Княжна, — начал он вкрадчиво, — зачем ссоришься с Абреком? Или забыла, как Абрек ухаживал за твоим Шалым? как учил тебя джигитовке?.. А теперь я узнал в горах такие места, такие!.. — и он даже прищелкнул языком и сверкнул своими восточными
глазами. — Лань, газель не проберется, а мы проскочим! Трава — изумруд,
потоки из серебра… туры бродят… А сверху орлы… Хочешь, завтра поскачем? Хочешь? — и он заглядывал мне в
глаза и вкладывал необычайную нежность в нотки своего грубого голоса.
„Униона“ твоего я не прочел, ибо и с дикционером, думаю, ныне уже сего не одолел бы; но все-таки мню, что пишешь ты изрядно, ибо
из глаз моих, кои уже пятьдесят лет не плакали, писание твое, одним видом своим, исторгло целые
потоки.