Тут у меня еще не докончено, но всё равно, словами! — трещал капитан. — Никифор берет стакан и, несмотря на крик, выплескивает в лохань всю комедию, и мух и таракана, что давно надо было сделать. Но заметьте, заметьте, сударыня, таракан не ропщет! Вот ответ на ваш вопрос: «Почему?» — вскричал он торжествуя: — «Та-ра-кан не ропщет!» Что же касается до Никифора, то он
изображает природу, — прибавил он скороговоркой и самодовольно заходил по комнате.
Неточные совпадения
— Что же,
природу прикажете
изображать: розы, соловья или морозное утро, между тем как все кипит, движется вокруг? Нам нужна одна голая физиология общества; не до песен нам теперь…
«Ну, что ж я выражу этим, если
изображу эту
природу, этих людей: где же смысл, ключ к этому созданию?»
Быть может, во веем городе я один стою вот здесь, вглядываясь в эти огни и тени, один думаю о них, один желал бы
изобразить и эту
природу, и этих людей так, чтобы все было правда и чтобы каждый нашел здесь свое место.
Повсюду и всегда Толстой
изображает правду жизни, близкую к
природе, правду труда, глубину рождения и смерти по сравнению с лживостью и неподлинностью так называемой «исторической» жизни в цивилизации.
Прелесть, обаяние толстовского художественного творчества связаны с тем, что он
изображает двойную жизнь: с одной стороны, жизнь его героев в обществе с его условностями, в цивилизации, с ее обязательной ложью, с другой стороны, то, что думают его герои, когда они не стоят перед обществом, когда они поставлены перед тайной бытия, перед Богом и
природой.
Но вы умеете
изображать животных и неодушевленных,
изображать черты царя
природы, человека.
20-го июля. Отлично поправился, проехавшись по благочинию. Так свежо и хорошо в
природе, на людях и мир и довольство замечается. В Благодухове крестьяне на свой счет поправили и расписали храм, но опять и здесь, при таком спокойном деле, явилось нечто в игривом духе.
Изобразили в притворе на стене почтенных лет старца, опочивающего на ложе, а внизу уместили подпись: „В седьмым день Господь почил от всех дел своих“. Дал отцу Якову за сие замечание и картину велел замалевать.
— Фу-у! Ка-ак ты говорить научился! То есть как град по крыше… сердито! Ну ладно, — будь похож на человека… только для этого безопаснее в трактир ходить; там человеки все же лучше Софьиных… А ты бы, парень, все-таки учился бы людей-то разбирать, который к чему… Например — Софья… Что она
изображает? Насекомая для украшения
природы и больше — ничего!
Что касается до очертаний отдельной человеческой фигуры, надобно сказать, что живопись уступает в этом отношении не только
природе, но и скульптуре: она не может очерчивать так полно и определенно; зато, распоряжаясь красками, она
изображает человека гораздо ближе к живой
природе и может придавать его лицу гораздо более выразительности, нежели скульптура.
Ее
изобрази мне ты,
Чтоб, сшед с престола, подавала
Скрижалей заповедь святых,
Чтобы вселенна признавала
Глас божий, глас
природы в них;
Чтоб дики люди, отдаленны,
Покрыты шерстью, чешуей,
Пернатых перьем испещренны,
Одеты листьем и корой,
Сошедшися к ее престолу
И кротких вняв законов глас,
По желто-смуглым лицам долу
Струили токи слез из глаз…
Правда, державинское и ломоносовское парение является у Карамзина уже весьма слабо (а все-таки является); правда и то, что он
изображает нежные чувства, привязанность к
природе, простой быт.
Народность понимаем мы [не только] как уменье
изобразить красоты
природы местной, употребить меткое выражение, подслушанное у народа, верно представить обряды, обычаи и т. п.
Он пошел по другой дороге и в своей недолгой литературной деятельности выразил такое умозаключение: «Вы боитесь
изображать просто
природу и жизнь, чтобы не нарушить требований искусства; но у древних вы признаете соблюдение правил искусства, смотрите же, я буду вам
изображать жизнь и
природу на манер древних.
Изобразивши художественным образом красу
природы, неба, цвет розово-желтый облаков, или совершивши глубокий анализ какого-нибудь перегороженного сердца, или трогательно рассказавши историю будочника, вынувшего пятак из кармана пьяного мужика, литератор воображает, что он уж невесть какой подвиг совершил и что от его создания произойдут для народа последствия неисчислимые.
Для того чтобы вызвать силу, заставить
природу действовать и двигаться, это действие и движение
изображают символически.
Он нередко убегал в лес, в степь со стадами отца и там еще бессознательно, но, конечно, уже не без участия пробуждающегося поэтического чувства, предавался наслаждению
природой, которую он впоследствии так хорошо
изображал в своих песнях.
Они или вместо живого изображения дают нам общие фразы, которые всегда скучны, или, не чувствуя поэзии в простоте и естественности явления, которое берутся
изображать, прибегают к преувеличениям и украшениям, создавая чудовищные, неестественные образы, каких нет и не может быть в
природе.
Это уже фактически неверно, ибо она имеет только это же самое, а не иное содержание, лишь дает его в форме мышления; она становится, таким образом, выше формы веры; содержание остается тем же самым» (394). «Философия является теологией, поскольку она
изображает примирение Бога с самим собой (sic!) и с
природой» (395).
Я помню эту Кисочку маленькой, худенькой гимназисточкой 15–16 лет, когда она
изображала из себя нечто в гимназическом вкусе, созданное
природой специально для платонической любви.
По-своему Тургенев любил родину, как художник умел
изображать и русскую
природу, и русских людей, но в нем не было такой русской закваски, как в его сверстниках-писателях...
«Что же, она сирота, без отца и матери… Кому же руководить ею… И, наконец, что же тут такого? Не все же девушка должна только вышивать сувениры и
изображать из себя тепличный цветок… Должны быть в
природе цветы и полевые, растущие на воле».