Неточные совпадения
Но мы не будем приводить дословно всю его
речь, а представим лишь
изложение.
Дойдя до этого момента в своей
речи, Ипполит Кириллович, очевидно избравший строго исторический метод
изложения, к которому очень любят прибегать все нервные ораторы, ищущие нарочно строго поставленных рамок, чтобы сдерживать собственное нетерпеливое увлечение, — Ипполит Кириллович особенно распространился о «прежнем» и «бесспорном» и высказал на эту тему несколько в своем роде занимательных мыслей.
Почему я в самом деле не спросил Бессонова? Я и теперь не могу ответить на этот вопрос. Тогда я еще ничего не понимал в отношениях его к Надежде Николаевне. Но смутное предчувствие чего-то необыкновенного и таинственного, что должно было случиться между этими людьми, уже и тогда наполняло меня. Я хотел остановить Бессонова в его горячей
речи об оппортунизме, хотел прервать его
изложение спора о том, развивается ли в России капитализм или не развивается, но всякий раз слово останавливалось у меня в горле.
Не относим сюда также и
речи Княжнина, сказанной им в Академии художеств, равно как и статьи «О системе мира», которая имеет свое достоинство в дельном
изложении ученого предмета.
Я слушал с удивлением перевод этих
речей, в которых, в сущности, не было ничего, кроме
изложения действительных фактов. Все, что тут говорилось, была правда, все это было хорошо известно и нам, и Степану, и всей слободе. И я не мог понять, почему эта толпа торжествовала над этим человеком, которому стоило только поднять голову и сказать несколько слов. Я так и ждал, что Степан остановит коня и крикнет...
Точь-в-точь вступление к академической
речи: «Надеюсь, мм. гг., что вы благосклонно извините сухость и бледность моего
изложения» и пр…
Правда, риторическое и расплывчатое
изложение Шлейермахера, особенно при дальнейшем развитии его мысли, допускает различные истолкования, приближающие его учение то к спинозизму (Франк) [Имеется в виду предисловие С. Л. Франка к переведенным им «
Речам о религии к образованным людям, ее презирающим» Ф. Шлейермахера (М., 1911).], то к христианской ортодоксии, от которой лично он вообще не отступал и особенно приблизился к ней в позднейших своих сочинениях.
Историю сотворения мира я знала отлично. Я часто рассказывала ее Барбале, не знавшей ни Ветхого, ни Нового Завета. Моя
речь, всегда немного образная, как и все
речи на милом Востоке, понравилась батюшке. Понравилось, должно быть, толковое
изложение и моим товаркам, но они, казалось, не хотели выказывать этого и продолжали поглядывать на меня косо и недружелюбно.
Речи князя были всегда сколь редки, столь и немногословны, хотя при всем этом их никак нельзя было назвать краткими и лаконическими. В них именно почти всегда недоставало законченности, и притом они отличались совершенно своеобразным построением. По способу их
изложения я могу им отыскать некоторое подобие только в
речах, которые произносил незнакомец, описанный Диккенсом в „Записках Пиквикского клуба“.