Неточные совпадения
В то
время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь
известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Строился новый город на новом месте, но одновременно с ним выползало на свет что-то иное, чему еще не было в то
время придумано названия и что лишь в позднейшее
время сделалось
известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что это"иное"появилось тогда в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…
6) Баклан, Иван Матвеевич, бригадир. Был роста трех аршин и трех вершков и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (
известная в Москве колокольня). Переломлен пополам во
время бури, свирепствовавшей в 1761 году.
«Он же, — говорит по этому поводу летописец, — жалеючи сиротские слезы, всегда отвечал: не
время, ибо не готовы еще собираемые
известным мне способом для сего материалы.
Сказать ли всю истину: по секрету, он даже заготовил на имя
известного нашего географа, К. И. Арсеньева, довольно странную резолюцию:"Предоставляется вашему благородию, — писал он, — на будущее
время известную вам Византию во всех учебниках географии числить тако...
В то
время как Степан Аркадьич приехал в Петербург для исполнения самой естественной,
известной всем служащим, хотя и непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой нет возможности служить, — напомнить о себе в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все деньги из дому, весело и приятно проводил
время и на скачках и на дачах, Долли с детьми переехала в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
Левин во всё
время исполнения испытывал чувство глухого, смотрящего на танцующих. Он был в совершенном недоумении, когда кончилась пиеса, и чувствовал большую усталость от напряженного и ничем не вознагражденного внимания. Со всех сторон послышались громкие рукоплескания. Все встали, заходили, заговорили. Желая разъяснить по впечатлению других свое недоумение, Левин пошел ходить, отыскивая знатоков, и рад был, увидав одного из
известных знатоков в разговоре со знакомым ему Песцовым.
Вронский никогда не знал семейной жизни. Мать его была в молодости блестящая светская женщина, имевшая во
время замужества, и в особенности после, много романов,
известных всему свету. Отца своего он почти не помнил и был воспитан в Пажеском Корпусе.
В продолжение этого
времени он имел удовольствие испытать приятные минуты,
известные всякому путешественнику, когда в чемодане все уложено и в комнате валяются только веревочки, бумажки да разный сор, когда человек не принадлежит ни к дороге, ни к сиденью на месте, видит из окна проходящих плетущихся людей, толкующих об своих гривнах и с каким-то глупым любопытством поднимающих глаза, чтобы, взглянув на него, опять продолжать свою дорогу, что еще более растравляет нерасположение духа бедного неедущего путешественника.
Все знали, что трудно иметь дело с буйной и бранной толпой,
известной под именем запорожского войска, которое в наружном своевольном неустройстве своем заключало устройство обдуманное для
времени битвы.
Она вздрогнула, откинулась, замерла; потом резко вскочила с головокружительно падающим сердцем, вспыхнув неудержимыми слезами вдохновенного потрясения. «Секрет» в это
время огибал небольшой мыс, держась к берегу углом левого борта; негромкая музыка лилась в голубом дне с белой палубы под огнем алого шелка; музыка ритмических переливов, переданных не совсем удачно
известными всем словами...
По крайней мере не надутый.
Вот новости! — я пользуюсь минутой,
Свиданьем с вами оживлен,
И говорлив; а разве нет
времен,
Что я Молчалина глупее? Где он, кстати?
Еще ли не сломил безмолвия печати?
Бывало, песенок где новеньких тетрадь
Увидит, пристает: пожалуйте списать.
А впрочем, он дойдет до степеней
известных,
Ведь нынче любят бессловесных.
Время (дело
известное) летит иногда птицей, иногда ползет червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.
Но Дронов не пришел, и прошло больше месяца
времени, прежде чем Самгин увидел его в ресторане «Вена». Ресторан этот печатал в газетах объявление, которое извещало публику, что после театра всех
известных писателей можно видеть в «Вене». Самгин давно собирался посетить этот крайне оригинальный ресторан, в нем показывали не шансонеток, плясунов, рассказчиков анекдотов и фокусников, а именно литераторов.
Грозы не страшны, а только благотворны там бывают постоянно в одно и то же установленное
время, не забывая почти никогда Ильина дня, как будто для того, чтоб поддержать
известное предание в народе. И число и сила ударов, кажется, всякий год одни и те же, точно как будто из казны отпускалась на год на весь край
известная мера электричества.
У Веры с бабушкой установилась тесная, безмолвная связь. Они, со
времени известного вечера, после взаимной исповеди, хотя и успокоили одна другую, но не вполне успокоились друг за друга, и обе вопросительно, отчасти недоверчиво, смотрели вдаль, опасаясь будущего.
Она сделала из наблюдений и опыта мудрый вывод, что всякому дается
известная линия в жизни, по которой можно и должно достигать
известного значения, выгод, и что всякому дана возможность сделаться (относительно) важным или богатым, а кто прозевает
время и удобный случай, пренебрежет данными судьбой средствами, тот и пеняй на себя!
«Но это даром не проходит им, — сказал он, помолчав, — они крепки до
времени, а в
известные лета силы вдруг изменяют, и вы увидите в Англии многих индийских героев, которые сидят по углам, не сходя с кресел, или таскаются с одних минеральных вод на другие».
«В другое
время, nur nicht heute», — думал я согласно с
известным немецким двустишием.
Это «История кораблекрушений», в которой собраны за старое и новое
время все случаи
известных кораблекрушений со всеми последствиями.
В числе деливших Нехлюдов заметил знакомого каторжного Федорова, всегда державшего при себе жалкого, с поднятыми бровями, белого, будто распухшего молодого малого и еще отвратительного, рябого, безносого бродягу,
известного тем, что он во
время побега в тайге будто бы убил товарища и питался его мясом.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности, была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в последнее
время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством,
известным под именем внушения.
— Позвольте… Главное заключается в том, что не нужно терять дорогого
времени, а потом действовать зараз и здесь и там. Одним словом, устроить некоторый дуэт, и все пойдет как по нотам… Если бы Сергей Привалов захотел, он давно освободился бы от опеки с обязательством выплатить государственный долг по заводам в
известное число лет. Но он этого не захотел сам…
— Лоскутов? Гм. По-моему, это — человек, который родился не в свое
время. Да… Ему негде развернуться, вот он и зарылся в книги с головой. А между тем в другом месте и при других условиях он мог бы быть крупным деятелем… В нем есть эта цельность натуры,
известный фанатизм — словом, за такими людьми идут в огонь и в воду.
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он был состоянии духа, в состоянии, нам
известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на
время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Опять-таки и то взямши, что никто в наше
время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да и то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так что их и не найдешь вовсе, — то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь
известном, никому из них не простит?
«Она сама, низкая, виновата», — говорил он утвердительно, а обидчиком был не кто иной, как «Карп с винтом» (так назывался один
известный тогда городу страшный арестант, к тому
времени бежавший из губернского острога и в нашем городе тайком проживавший).
Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова, столь
известного в свое
время (да и теперь еще у нас припоминаемого) по трагической и темной кончине своей, приключившейся ровно тринадцать лет назад и о которой сообщу в своем месте.
Впрочем, в последнее
время хоть мальчик и не любил переходить в своих шалостях
известной черты, но начались шалости, испугавшие мать не на шутку, — правда, не безнравственные какие-нибудь, зато отчаянные, головорезные.
С террасы стеклянная дверь вела в гостиную; а в гостиной вот что представлялось любопытному взору наблюдателя: по углам изразцовые печи, кисленькое фортепьяно направо, заваленное рукописными нотами, диван, обитый полинялым голубым штофом с беловатыми разводами, круглый стол, две горки с фарфоровыми и бисерными игрушками екатерининского
времени, на стене
известный портрет белокурой девицы с голубком на груди и закатившимися глазами, на столе ваза с свежими розами…
В это
время один
известный русский литератор, Н. Ф. Павлов, служил в тюремном комитете.
Публичность, не
известная в обыкновенное
время, давала новую жизнь.
Чаадаев был адъютантом Васильчикова во
время известного семеновского дела.
Женатый на цыганке,
известной своим голосом и принадлежавшей к московскому табору, он превратил свой дом в игорный, проводил все
время в оргиях, все ночи за картами, и дикие сцены алчности и пьянства совершались возле колыбели маленькой Сарры.
С этого
времени я в аудитории пользовался величайшей симпатией. Сперва я слыл за хорошего студента; после маловской истории сделался, как
известная гоголевская дама, хороший студент во всех отношениях.
Огарев еще прежде меня окунулся в мистические волны. В 1833 он начинал писать текст для Гебелевой [Г е б е л ь —
известный композитор того
времени. (Прим. А. И. Герцена.)] оратории «Потерянный рай». «В идее потерянного рая, — писал мне Огарев, — заключается вся история человечества!» Стало быть, в то
время и он отыскиваемый рай идеала принимал за утраченный.
— Хорошие-то французы, впрочем, не одобряют. Я от Егорова к Сихлерше [
Известный в то
время магазин мод.] забежал, так она так-таки прямо и говорит: «Поверите ли, мне даже француженкой называться стыдно! Я бы, говорит, и веру свою давно переменила, да жду, что дальше будет».
Формула эта свидетельствовала, что самая глубокая восторженность не может настолько удовлетвориться исключительно своим собственным содержанием, чтобы не чувствовать потребности в прикосновении к действительности, и в то же
время она служила как бы объяснением, почему люди, внутренне чуждающиеся
известного жизненного строя, могут, не протестуя, жить в нем.
Философия нового
времени, начиная с Декарта, была в
известном смысле более христианской, чем средневековая схоластическая философия.
С
известного момента я начал много читать книг по мистике, и меня поражало сходство мистик всех
времен и всех религиозных вероисповеданий.
Дух
времени, обоготворенный Гегелем, в сущности, всегда заключает в себе обманное и злое начало, потому что
время в
известном смысле есть обман и зло.
Но в Вологде в эти годы были в ссылке люди, ставшие потом
известными: А.М. Ремизов, П.Е. Щеголев, Б.В. Савинков, Б.А. Кистяковский, приехавший за ссыльной женой, датчанин Маделунг, впоследствии ставший
известным датским писателем, в то
время представитель масляной фирмы, А. Богданов, марксистский философ, и А.В. Луначарский, приехавший немного позже меня.
Интересно, что в то
время очень хотели преодолеть индивидуализм, и идея «соборности», соборного сознания, соборной культуры была в
известных кругах очень популярна.
«Развлечение», модный иллюстрированный журнал того
времени, целый год печатал на заглавном рисунке своего журнала центральную фигуру пьяного купца, и вся Москва знала, что это Миша Хлудов, сын миллионера — фабриканта Алексея Хлудова, которому отведена печатная страничка в словаре Брокгауза, как собирателю знаменитой хлудовской библиотеки древних рукописей и книг, которую описывали
известные ученые.
Знали еще букинисты одного курьезного покупателя. Долгое
время ходил на Сухаревку старый лакей с аршином в руках и требовал книги в хороших переплетах и непременно
известного размера. За ценой не стоял. Его чудак барин, разбитый параличом и не оставлявший постели, таким образом составлял библиотеку, вид которой утешал его.
В екатерининские
времена на этом месте стоял дом, в котором помещалась типография Н. И. Новикова, где он печатал свои издания. Дом этот был сломан тогда же, а потом, в первой половине прошлого столетия, был выстроен новый, который принадлежал генералу Шилову,
известному богачу, имевшему в столице силу, человеку, весьма оригинальному: он не брал со своих жильцов плату за квартиру, разрешал селиться по сколько угодно человек в квартире, и никакой не только прописки, но и записей жильцов не велось…
В это же
время, около полуночи, из своего казенного дома переходил бульвар обер-полицмейстер Козлов, направляясь на противоположную сторону бульвара, где жила
известная московская красавица портниха.
Время от
времени играющие мановением руки подзывали лакеев, которые бесшумно, как тени, вырастали неведомо откуда перед барином, молчаливо делающим какой-то, им двоим
известный, жест.
Третий собеседник, Николай Михайлович Левачев, городской инженер,
известный перестройкой подземной Неглинки, в это
время, не обращая ни на что никакого внимания, составлял на закуску к водке свой «Левачевский» салат, от которого глаза на лоб лезли.
«Депо» принадлежало Молодцовым, из семьи которых вышел
известный тенор шестидесятых и семидесятых годов П. А. Молодцов, лучший Торопка того
времени.