Неточные совпадения
Вдруг оказалось, что против их дачи есть одна свободная. Обломов нанял ее заочно и живет там. Он с Ольгой с утра до вечера; он читает с ней,
посылает цветы, гуляет
по озеру,
по горам… он, Обломов.
С перевала тропа
шла вниз
по маленькому ключику и скоро пересекла небольшую горную речку Мулумбе (по-орочски — Мули), впадающую в
озеро Хунтами. Китайцы название это толкуют по-своему и производят его от слов «му-лу», что значит — самка изюбра.
Близ земледельческих фанз река Лефу делает небольшую излучину, чему причиной является отрог, выдвинувшийся из южного массива. Затем она склоняется к югу и, обогнув гору Тудинзу, опять поворачивает к северо-востоку, какое направление и сохраняет уже до самого своего впадения в
озеро Ханка. Как раз против Тудинзы река Лефу принимает в себя еще один приток — реку Отрадную.
По этой последней
идет вьючная тропа на Майхе.
Я велел подбросить дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около
озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился на Фудзин, к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу
по побережью моря. Тогда он
пошел на Тадушу.
Мы посоветовались и решили оставить тропу и
пойти целиной. Взобравшись на первую попавшуюся сопку, мы стали осматриваться. Впереди, в 4 км от нас, виднелся залив Пластун; влево — высокий горный хребет, за которым, вероятно, должна быть река Синанца; сзади —
озеро Долгое, справа — цепь размытых холмов, за ними — море. Не заметив ничего подозрительного, я хотел было опять вернуться на тропу, но гольд посоветовал спуститься к ключику, текущему к северу, и дойти
по нему до реки Тхетибе.
После этого мы разобрали травяной шатер, взяли свои ружья и
пошли искать перешеек. Оказалось, что наш бивак был очень близко от него. Перейдя через болото, мы прошли немного
по направлению к
озеру Ханка, а потом свернули на восток к реке Лефу.
Около болот тропа разделилась. Одна
пошла влево к горам, а другая
по намывной полосе прибоя. Эта последняя привела нас к небольшой, но глубокой протоке, которой
озеро Долгое сообщается с морем.
От Шкотова вверх
по долине Цимухе сначала
идет проселочная дорога, которая после села Новороссийского сразу переходит в тропу.
По этой тропе можно выйти и на Сучан, и на реку Кангоузу [Сан — разлившееся
озеро.], к селу Новонежину. Дорога несколько раз переходит с одного берега реки на другой, и это является причиной, почему во время половодья сообщение
по ней прекращается.
От Троицы дорога
идет ровнее, а с последней станции даже очень порядочная. Снег уж настолько осел, что местами можно
по насту проехать. Лошадей перепрягают «гусем», и они бегут веселее, словно понимают, что надолго избавились от московской суеты и многочасных дежурств у подъездов
по ночам. Переезжая кратчайшим путем через
озеро, путники замечают, что оно уж начинает синеть.
По мере того, как я удалялся от моря, лес становился гуще, и я начал подумывать о том, не возвратиться ли обратно, но вдруг впереди увидел просвет. Это оказалась полянка и посреди нее небольшое
озеро, через которое проходила наша речка. Дальше я не
пошел и присел отдохнуть на одну из валежин.
Около
озера ехали
по крайней мере часа полтора, и Нюрочка была рада, когда оно осталось назади и дорога
пошла прекрасным сосновым лесом.
Красивое это
озеро Октыл в ясную погоду. Вода прозрачная, с зеленоватым оттенком. Видно, как
по дну рыба ходит. С запада
озеро обступили синею стеной высокие горы, а на восток
шел низкий степной берег, затянутый камышами. Над лодкой-шитиком все время с криком носились белые чайки-красноножки. Нюрочка была в восторге, и Парасковья Ивановна все время держала ее за руку, точно боялась, что она от радости выскочит в воду. На
озере их обогнало несколько лодок-душегубок с богомольцами.
По дороге из Мурмоса в Ключевской завод
шли, не торопясь, два путника, одетые разночинцами. Стояло так называемое «отзимье», то есть та весенняя слякоть, когда ни с того ни с сего валится мокрый снег. Так было и теперь. Дорога пролегала
по самому берегу
озера Черчеж, с которого всегда дул ветер, а весенний ветер с
озера особенно донимал.
Дорога до Мурмоса для Нюрочки промелькнула, как светлый, молодой сон. В Мурмос приехали к самому обеду и остановились у каких-то родственников Парасковьи Ивановны. Из Мурмоса нужно было переехать в лодке
озеро Октыл к Еловой горе, а там уже
идти тропами. И лодка, и гребцы, и проводник были приготовлены заранее. Оказалось, что Парасковья Ивановна ужасно боялась воды, хотя
озеро и было спокойно. Переезд
по озеру верст в шесть занял с час, и Парасковья Ивановна все время охала и стонала.
Дорога из Мурмосского завода в Ключевской завод почти все время
шла по берегу
озера Черчеж, а затем выходила на бойкую горную речку Березайку.
Начнем сначала: приехал я с Поджио и Спиридовьгм на одной лодке с Комендантом, Плац-маёром и Барановым в г. Иркутск 9-го числа. Мы первые вошли в Столицу Сибири, ужасно грязную
по случаю ежедневных дождей.
Слава богу, что избегли этого горя на море, [Море —
озеро Байкал.] где мы бичевой
шли пять суток. Скучно было, но ничего неприятного не случилось.
На обратном пути они еще более настреляли дичи. Собака
по росе удивительно чутко
шла, и на каждом почти шагу она делала стойку. Живин до того стрелял, что у него глаза даже налились кровью от внимательного гляденья вдаль. Проехав снова
по озеру на лодке, они у города предположили разойтись.
Я не имею сведений, как
идет дело в глубине Финляндии, проникли ли и туда обрусители, но, начиная от Териок и Выборга, верст на двадцать
по побережью Финского залива, нет того ничтожного
озера, кругом которого не засели бы русские землевладельцы.
Не скоро сладили с упрямою рекой; долго она рвала и уносила хворост, солому, навоз и дерн; но, наконец, люди одолели, вода не могла пробиться более, остановилась, как бы задумалась, завертелась,
пошла назад, наполнила берега своего русла, затопила, перешла их, стала разливаться
по лугам, и к вечеру уже образовался пруд, или, лучше сказать, всплыло
озеро без берегов, без зелени, трав и кустов, на них всегда растущих; кое-где торчали верхи затопленных погибших дерев.
Во всю ночь, проведенную им в доме боярина Кручины,
шел проливной дождь, и когда он выехал на большую дорогу, то взорам его представились совершенно новые предметы: тысячи быстрых ручьев стремились
по скатам холмов, в оврагах ревели мутные потоки, а низкие поля казались издалека обширными
озерами.
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком на завалинке. Петра и Василия не было дома: из слов Анны оказалось, что они отправились — один в
Озеро, другой — в Горы; оба
пошли попытать счастья, не найдут ли рыбака, который откупил бы их место и взял за себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи дома и сдачи места отправятся на жительство в «рыбацкие слободы», к которым оба уже привыкли и где,
по словам их, жизнь привольнее здешней. Старушка следовала за ними.
— Ну, вот что, грамотник, — примолвил он, толкнув его слегка
по плечу, — на реку тебе
идти незачем: завтра успеешь на нее насмотреться, коли уж такая охота припала. Ступай-ка лучше в избу да шапку возьми: сходим-ка на
озеро к дедушке Кондратию. Он к нам на праздниках два раза наведывался, а мы у него ни однова не бывали — не годится. К тому же и звал он нонче.
Предвидение мое относительно позднего вечера вполне оправдалось; еще солнце не совсем зашло, как
по болотистой стороне
озера начали подниматься пары; точно,
по лесу местами курился дымок и не
шел кверху, а расстилался
по земле.
За несколько миль от того места, где он
шел, рыбаки видели другого черного монаха, который медленно двигался
по поверхности
озера.
Когда
идет служба, так
по озеру-то далеко несется дивное монашеское пение.
— Вот этак лучше, Сергей Петрович, — забормотал он. — Наплюйте на того белобрысого чёрта, чтоб ему… Статочное ли дело при вашем высоком понятии и при вашей образованности малодушием заниматься? Ваше дело благородное… Надо, чтобы все вас ублажали, боялись, а ежели будете с тем чёртом людям головы проламывать да в
озере в одеже купаться, то всякий скажет: «Никакого ума! Пустяковый человек!» И
пойдет тогда
по миру
слава! Удаль купцу к лицу, а не благородному… Благородному наука требуется, служба…
Слышался монотонный ропот… То о кровлю стучал дождь… Тучи, которые я видел на западе, когда
шел по берегу
озера, заволокли теперь всё небо. Слабо блеснула молния и осветила портрет покойного Поспелова… Над самой моей головой прогремел гром…
В такое время хорошо кататься
по полю в покойной коляске или работать на
озере веслами… Но мы
пошли в дом… Там нас ожидала иного рода «поэзия».
Как только возникли переговоры русского правительства с Китаем в 1857 году, граф Муравьев-Амурский
послал в Уссурийский край геодезиста Усольцева, который проплыл
по рекам Уссури и Сунгаче до
озера Ханка.
Он поднимается
по рекам Уссури и Сунгаче, работает около
озера Ханка, затем
идет на реку Лефу и оттуда к городу Владивостоку.
В третьем часу ночи в черной мгле
озера загудел протяжный свисток, ледокол «Байкал» подошел к берегу.
По бесконечной платформе мы
пошли вдоль рельсов к пристани. Было холодно. Возле шпал тянулась выстроенная попарно «малиновая команда». Обвешанные мешками, с винтовками к ноге, солдаты неподвижно стояли с угрюмыми, сосредоточенными лицами; слышался незнакомый, гортанный говор.
Предки Иоанновы, воевавшие с новгородцами, бывали иногда побеждаемы неудобством перехода
по топким дорогам, пролегающим к Новгороду, болотистым местам и
озерам, окружавшим его, но, несмотря на это, ни на позднюю осень, дружины Иоанна бодро пролагали себе путь, где прямо, где околицею. Порой снег заметал следы их, хрустел под копытами лошадей, а порой, при наступлении оттепели, трясины и болота давали себя знать, но неутомимые воины преодолевали препятствия и
шли далее форсированным маршем.
Предки Иоанновы, воевавшие с новгородцами, бывали иногда побуждаемы неудобством перехода
по топким дорогам, пролегающим к Новгороду, болотистым местам и
озерам, окружавшим его, но несмотря на это, ни на позднюю осень, дружины Иоанна бодро пролагали себе путь, где прямо, где околицею. Порой снег заметал следы их, хрустя под копытами лошадей, а порой, при наступлении оттепели, трясины и болота давали себя знать, но неутомимые воины преодолевали препятствия и
шли далее форсированным маршем.
Железнодорожный путь вырывается из гранитных объятий и
идёт по берегу огромного
озера Киноп, на берегу которого раскинулось селение этого же названия.
Был одиннадцатый час утра. Солнце ярко светило с безоблачного неба, отражавшегося в гладкой поверхности чудного
озера, на берегу которого стоял монастырь. Свежая травка и листва деревьев блестели как-то особенно ярко. В маленькой ближайшей роще,
по направлению к которой
шла княжна, пели пташки.