Неточные совпадения
Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел
по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она
меж делом и досугом
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда
пошло на стать.
Она езжала
по работам,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню
по субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа не спросясь.
Опершись на плотину, Ленский
Давно нетерпеливо ждал;
Меж тем, механик деревенский,
Зарецкий жернов осуждал.
Идет Онегин с извиненьем.
«Но где же, — молвил с изумленьем
Зарецкий, — где ваш секундант?»
В дуэлях классик и педант,
Любил методу он из чувства,
И человека растянуть
Он позволял — не как-нибудь,
Но в строгих правилах искусства,
По всем преданьям старины
(Что похвалить мы в нем должны).
— Ведь что вы думаете? — продолжал он, ударив кулаком
по столу и стараясь нахмурить брови,
меж тем как слезы все еще бежали
по его разгоряченным щекам, — ведь выдала себя девка,
пошла да и выдала себя…
Лишь только заснул, явилось мне, сонному, видение: сияние разлилось
меж деревьев, и звон
пошел по лесу.
Охота
меж тем
шла своим чередом. Уже не
по один час тешился государь, и уже много всякой добычи было ввязано в торока, как новое зрелище обратило на себя внимание Иоанна.
Все это сцены, известные
меж теми, что попадали с мякины на хлеб; но рядом с этим
шли и другие, тоже, впрочем, довольно известные сцены, разыгрываемые оставшимися без хлеба: ночами,
по глухим и уединенным улицам города, вдруг ни с того ни с сего начали показываться черти.
За соседскую глупость, а
меж тем, если этак долго эти приходы не разверстаются у нас, всё будут
идти прокриминации, и когда меня в настоящем виде сократят, мне
по торговой части тогда уж и починать будет не с чем.
— Кажись,
по муромской. Кабы знато да ведано, так я
меж слов повыспросил бы у боярских холопей: они часто ко мне наезжают. Вот дней пять тому назад ночевал у меня Омляш; его
посылали тайком к боярину Лесуте-Храпунову; от него бы я добился, как проехать на Теплый Стан; хоть он смотрит медведем, а под хмельком все выболтает. В прошлый раз как он вытянул целый жбан браги, так и принялся мне рассказывать, что у них на хуторе…
Утреня
шла,
Тихо
по церкви ходили монашины,
В черные рясы наряжены,
Только покойница в белом была:
Спит — молодая, спокойная,
Знает, что будет в раю.
Поцаловала и я, недостойная,
Белую ручку твою!
В личико долго глядела я:
Всех ты моложе, нарядней, милей,
Ты
меж сестер словно горлинка белая
Промежду сизых, простых голубей.
Едва он успел сделать несколько шагов, как ему послышались в близком расстоянии смешанные голоса; сначала он не мог ничего разобрать и не знал, должен ли спрятаться, или
идти навстречу людям, которые, громко разговаривая
меж собою,
шли по одной с ним дороге.
Они
пошли дальше вверх
по реке и скоро скрылись из виду. Кучер-татарин сел в коляску, склонил голову на плечо и заснул. Подождав минут десять, дьякон вышел из сушильни и, снявши черную шляпу, чтобы его не заметили, приседая и оглядываясь, стал пробираться
по берегу
меж кустами и полосами кукурузы; с деревьев и с кустов сыпались на него крупные капли, трава и кукуруза были мокры.
Какая пустыня. Ни звука, ни шороха. Сумерек еще нет, но они где-то притаились и ползут
по болотцам,
по кочкам,
меж пней…
Идут,
идут к Левковской больнице… И я ползу, опираясь на палку (сказать
по правде, я несколько ослабел в последнее время).
Лошадь эта постоянно хромала как-то на все четыре ноги разом;
идти шагом она не могла, а только перетрусывала рысцой, вприпрыжку; ела она чернобыльник и полынь
по межам, чего я ни за какой другой лошадью не замечал.
Камердинер графский удивился, с какой это стати графу селедки принесли, но делать было нечего, допустил положить те бочонки в зале и
пошел доложить графу. А жиды,
меж тем, пока граф к ним вышел, эти свои сельдяные бочонки раскрыли и в них срезь с краями полно золота. Все монетки новенькие, как жар горят, и биты одним калибром:
по пяти рублей пятнадцати копеек за штуку.
Потом велит себя к остальным товарищам вести. Взяло нас тут маленько раздумье, да что станешь делать? Пешком
по морю не
пойдешь! Привели. Возроптали на нас товарищи: «Это вы, мол, зачем гиляка сюда-то притащили? Казать ему нас, что ли?..» — «Молчите, говорим, мы с ним дело делаем». А гиляк ничего, ходит
меж нас, ничего не опасается; знай себе халаты пощупывает.
Сидели гости вечером у нас,
Я должен был,
по принятой системе,
Быть налицо. Прескучная велась
Меж них беседа, и меня как бремя
Она гнела. Настал насилу час
Идти мне спать. Простившися со всеми,
Я радостно отправился домой —
Мой педагог последовал за мной.
Выйдя за ворота, перекрестился он на все стороны и, поникнув головой,
пошел по узенькой дорожке, проложенной
меж сугробов.
Сев на игуменское кресло, Манефа ударила в кандию, и трапеза
пошла по чину, стройно, благоговейно. Обительские и сироты сидели с невозмутимым бесстрастием, пришлые христолюбцы изредка потихоньку покашливали, шептались даже
меж собою, но строгий взор угощавших стариц мгновенно смирял безвременное их шептанье… Все
шло тихо, благообразно,
по чину… Но Богу попущающу, врагу же действующу, учинилось велие искушение…
Студенты
меж тем, несмотря на возрастающее скопище народа,
шли попарно либо
по три человека, чтобы не занимать весь тротуар, не производить замешательства на улице, и в некотором расстоянии между парами, дабы,
по возможности, менее походить на корпоративное скопище.
Во хмелю
меж ними свара
пошла, посельский с соборным старцем драку учинили — рожи друг у другу рвали, брады исторгали, за честные власы и в келарне, и в поварне
по полу друг дружку возили.
Зараз двух невест братья приглядели — а были те девицы
меж собой свойственницы, сироты круглые, той и другой
по восьмнадцатому годочку только что ми́нуло. Дарья Сергевна
шла за Мокея, Олена Петровна за Марку Данилыча. Сосватались в Филипповки; мясоед в том году был короткий, Сретенье в Прощено воскресенье приходилось, а старшему брату надо было в Астрахань до во́дополи съездить. Решили венчаться на Красну горку, обе свадьбы справить зáраз в один день.
А куда девались мо́лодцы, что устроили катанье на
славу? Показалось им еще рано, к Никите Егорычу завернули и там за бутылкой холодненького
по душе
меж собой разговаривали. Друг другу
по мысли пришлись. А когда добрались до постелей, долго не спалось ни тому, ни другому. Один про Дунюшку думал, другой про Наташу.
А
меж тем домишко у него сгорел, жена с ребятишками
пошла по миру и, схоронив детей, сама померла в одночасье…
Этого письма уже не с кем было отправить сию же минуту, потому что все люди были в разгоне, и Глафира, поручив его отнести оставшемуся единственному слуге, уехала в приведенной ей извозчичьей карете,
меж тем как вслед за ее отъездом
пошли звонок за звонком, и один за другим появились: Бодростин, Горданов, Ропшин и наконец даже Кишенский. Все они были довольно разнообразно смущены неожиданным и внезапным прибытием Глафиры и суетились и метались
по квартире.
Завидев этих грозных, хотя не воюющих воинов, мужики залегли в
межу и, пропустив жандармов, встали, отряхнулись и
пошли в обход к господским конюшням, чтобы поразведать чего-нибудь от знакомых конюхов, но кончили тем, что только повздыхали за углом на скотном дворе и повернули домой, но тут были поражены новым сюрпризом:
по огородам, вокруг села, словно журавли над болотом, стояли шагах в двадцати друг от друга пехотные солдаты с ружьями, а посреди деревни, пред запасным магазином,
шел гул: здесь расположился баталион, и прозябшие солдатики поталкивали друг друга, желая согреться.
Вокруг гроба пустое, свободное место: Глафира оглядывалась и увидала
по ту сторону гроба Горданова. Он как будто хотел ей что-то сказать глазами, как будто звал ее скорее подходить или, напротив, предостерегал не подходить вовсе — не разберешь.
Меж тем мертвец ждал ее лежа с закрытым лицом и с отпущением в связанных платком руках. Надо было
идти, и Глафира сделала уже шаг, как вдруг ее обогнал пьяный Сид; он подскочил к покойнику со своими «расписками» и начал торопливо совать ему в руки, приговаривая...
Здесь нам сделали на сене постель, на которую я и бросился,
меж тем как Лаптев
пошел любоваться какими-то видами, представлявшими,
по его словам, большой эффект при лунном освещении.
Лодка
шла быстро; вода журчала под носом; не хотелось говорить, отдавшись здоровому ощущению мускульной работы и тишине ночи.
Меж деревьев всем широким фасадом выглянул дом с белыми колоннами балкона; окна везде были темны: все уже спят. Слева выдвинулись липы и снова скрыли дом. Сад исчез назади;
по обе стороны тянулись луга; берег черною полосою отражался в воде, а дальше
по реке играл месяц.
Мы
пошли через рожь
по широкой
меже, заросшей полынью и полевой рябинкой.
Он перелез через плетень и перепрыгнул канаву. Сергей неохотно последовал за ним.
Пошли наискось
по колючему жнивью. Ветер ровно дул в лицо, полынь на
межах слабо шевелилась. На темном горизонте непрерывно вспыхивали зарницы, — то яркие, освещавшие всё вокруг, то тусклые, печальные и зловещие.
От тучи подуло сильным, влажным ветром.
По земле зашуршали первые капли дождя. Распоясанный, в развевающейся рубашке, Токарев шагал
по колючему жнивью через
межи и
шел в темноту, не зная куда.
Забор садика женщин
шел вдоль
межи и неглубокого рва.
По ту сторону начиналась запашка. Раз он приложился глазом к щели… Стоял яркий знойный день. Солнце так и обливало весь четырехугольник садика. Только там не было ни одного деревца. Впоследствии он узнал, что женщины выдергивали деревца с корнями. Начальство побилось-побилось, да так и бросило.
Раз
шел из гимназии и вдруг представил себе: что, если бы силач нашего класса, Тимофеев, вдруг ущемил бы мне нос
меж пальцев и так стал бы водить
по классу, на потеху товарищам?
Вчера днем
шел по тропинке среди полей и справа над матово-зеленою рожью увидел темно-кудрявые дубовые кусты. Пробрался
по меже. Средь светлой ржи лощина тянулась к речке темно-зеленым извилистым провалом. Чувствовалось, давно сюда не заглядывал человек.
Года через два, в начале сентября, мне снова пришлось быть в этих местах. Я ехал в телеге с одним дернопольским парнем, Николаем. Небо было в тучах, на полях рыли картошку, заросшие полынью
межи тянулись через бурые, голые жнивья. На Беревской горе мы нагнали высокого, худого и лохматого старика. Он медленно
шел по дороге, опираясь на длинную палку-посох. Заслышав телегу, старик посторонился и обратил к нам худое, продолговатое лицо.
Резинкин. Извольте, начинаю. Убитый горестью… умалчиваю, от какой причины… прихожу в свою канцелярию, сажусь за свой стол; беру лист бумаги и только был вывел: «Вследствие просимости такого-то (имярек)
по случаю утонутия крестьянина», вдруг слышу,
по всем столам: «тс! тс!..» У моего столоначальника лицо стало подергивать, а
меж нашей братьи, мелочи,
пошла суета: кто песок со стола сметает, кто обрезки бумаги подбирает под столом. В одном столе не успели, так экзекутор в карманы себе набил.
А был в той поре у нас за пять верст конский ярмарок, и я туда прибыл и
пошел меж людей, чтобы посмотреть
по обязанностям службы.