Неточные совпадения
Но все это именно только мелькало, не укладываясь
в определенные
формы и не
идя далее простых и не вполне ясных афоризмов.
Она ушла, прежде чем он успел ответить ей. Конечно, она шутила, это Клим видел по лицу ее. Но и
в форме шутки ее слова взволновали его. Откуда, из каких наблюдений могла родиться у нее такая оскорбительная мысль? Клим долго, напряженно искал
в себе: являлось ли у него сожаление, о котором догадывается Лидия? Не нашел и решил объясниться с нею. Но
в течение двух дней он не выбрал времени для объяснения, а на третий
пошел к Макарову, отягченный намерением, не совсем ясным ему.
Крылатые обезьяны, птицы с головами зверей, черти
в форме жуков, рыб и птиц; около полуразрушенного шалаша испуганно скорчился святой Антоний, на него
идут свинья, одетая женщиной обезьяна
в смешном колпаке; всюду ползают различные гады; под столом, неведомо зачем стоящим
в пустыне, спряталась голая женщина; летают ведьмы; скелет какого-то животного играет на арфе;
в воздухе летит или взвешен колокол;
идет царь с головой кабана и рогами козла.
В комнате присяжных поверенных озабоченно беседовали о
форме участия
в похоронах,
посылать ли делегацию
в Ясную Поляну или ограничиться посылкой венка. Кто-то солидно напомнил, что теперь не пятый год, что существует Щегловитов…
—
В тех
формах, как она есть, политика
идет мимо коренных вопросов жизни. Ее основа — статистика, но статистика не может влиять, например, на отношения половые, на положение и воспитание детей при разводе родителей и вообще на вопросы семейного быта.
Он
шел и смотрел, как вырастают казармы; они строились тремя корпусами
в форме трапеции, средний был доведен почти до конца, каменщики выкладывали последние ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки
в красных и синих рубахах,
в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину лесов нагруженные кирпичами рабочие.
— Дуняша? Где-то на Волге, поет. Тоже вот Дуняша… не
в форме, как говорят о борцах. Ей один нефтяник предложил квартиру, триста рублей
в месяц — отвергла! Да, — не
в себе женщина. Не нравится ей все. «Шалое, говорит, занятие — петь».
В оперетку приглашали — не
пошла.
Клим Иванович Самгин продолжал говорить. Он выразил —
в форме вопроса — опасение: не
пойдет ли верноподданный народ, как
в 904 году, на Дворцовую площадь и не встанет ли на колени пред дворцом царя по случаю трехсотлетия.
Он встал,
пошел дальше, взволнованно повторяя стихи, остановился пред темноватым квадратом, по которому
в хаотическом беспорядке разбросаны были странные фигуры фантастически смешанных
форм: человеческое соединялось с птичьим и звериным, треугольник с лицом, вписанным
в него,
шел на двух ногах.
В голове еще шумел молитвенный шепот баб, мешая думать, но не мешая помнить обо всем, что он видел и слышал. Молебен кончился. Уродливо длинный и тонкий седобородый старик с желтым лицом и безволосой головой
в форме тыквы, сбросив с плеч своих поддевку, трижды перекрестился, глядя
в небо, встал на колени перед колоколом и, троекратно облобызав край,
пошел на коленях вокруг него, крестясь и прикладываясь к изображениям святых.
— Теперь всё «вопросы»
пошли! — сиплым голосом вмешался полнокровный полковник, — из Петербурга я получил письмо от нашего полкового адъютанта: и тот пишет, что теперь всех занимает «вопрос» о перемене
формы в армии…
Катерина Николаевна сходила вниз,
в своей шубе, и рядом с ней
шел или, лучше сказать, вел ее высокий стройный офицер,
в форме, без шинели, с саблей; шинель нес за ним лакей.
Часов
в 12 дня мы были около большой скалы Мафа, что по-удэгейски значит «медведь». Действительно, своими
формами она очень его напоминает и состоит из плотного песчаника с прослойками кварца и известкового шпата. У подножия ее
шла свежепротоптанная тропа; она пересекала реку Кулумбе и направлялась на север. Дерсу за скалой нашел бивак. По оставленным на нем следам он узнал, что здесь ночевал Мерзляков с командой, когда
шел с Такемы на Амагу.
Как они ни бились
в формах гегелевской методы, какие ни делали построения, Хомяков
шел с ними шаг
в шаг и под конец дул на карточный дом логических формул или подставлял ногу и заставлял их падать
в «материализм», от которого они стыдливо отрекались, или
в «атеизм», которого они просто боялись.
Хомяков спорил до четырех часов утра, начавши
в девять; где К. Аксаков с мурмолкой
в руке свирепствовал за Москву, на которую никто не нападал, и никогда не брал
в руки бокала шампанского, чтобы не сотворить тайно моление и тост, который все знали; где Редкин выводил логически личного бога, ad majorem gloriam Hegel; [к вящей
славе Гегеля (лат.).] где Грановский являлся с своей тихой, но твердой речью; где все помнили Бакунина и Станкевича; где Чаадаев, тщательно одетый, с нежным, как из воску, лицом, сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми
в оригинальную
форму и намеренно замороженными; где молодой старик А. И. Тургенев мило сплетничал обо всех знаменитостях Европы, от Шатобриана и Рекамье до Шеллинга и Рахели Варнгаген; где Боткин и Крюков пантеистически наслаждались рассказами М. С. Щепкина и куда, наконец, иногда падал, как Конгривова ракета, Белинский, выжигая кругом все, что попадало.
Ловкий Петр Кирилыч первый придумал «художественно» разрезать такой пирог.
В одной руке вилка,
в другой ножик; несколько взмахов руки, и
в один миг расстегай обращался
в десятки тоненьких ломтиков, разбегавшихся от центрального куска печенки к толстым румяным краям пирога, сохранившего свою
форму.
Пошла эта мода по всей Москве, но мало кто умел так «художественно» резать расстегаи, как Петр Кирилыч, разве только у Тестова — Кузьма да Иван Семеныч. Это были художники!
С одной стороны неудержимым потоком приливали вклады, с другой —
шел отлив
в форме кредита.
В высокоторжественные дни он и его секретари,
в полной парадной
форме, из пади Кусун-Котан
идут в пост к начальнику округа и поздравляют его с праздником; г.
И опять звуки крепли и искали чего-то, подымаясь
в своей полноте выше, сильнее.
В неопределенный перезвон и говор аккордов вплетались мелодии народной песни, звучавшей то любовью и грустью, то воспоминанием о минувших страданиях и
славе, то молодою удалью разгула и надежды. Это слепой пробовал вылить свое чувство
в готовые и хорошо знакомые
формы.
Так оно все и
идет: за одним самодуром другой,
в других
формах, более цивилизованных, как Уланбекова цивилизована сравнительно, например, с Брусковым, но,
в сущности, с теми же требованиями и с тем же характером.
Вы, князь, я знаю,
послали потихоньку денег, с Ганечкой, матери Бурдовского, и вот об заклад же побьюсь (хи-хи-хи, истерически хохотал он), об заклад побьюсь, что Бурдовский же и обвинит вас теперь
в неделикатности
форм и
в неуважении к его матери, ей-богу так, ха-ха-ха!
В надежде на снисхождение вашего сиятельства, прямо к вам обращаюсь с покорнейшею просьбою; знаю, что следовало бы просить по начальству; но как дело
идет о здоровье, которое не терпит промедления, то уверен, что вы простите больному человеку это невольное отклонение от
формы и благосклонно взглянете на его просьбу.
— Да
иду, я только поприфрантился немного! — отвечал генерал, охорашиваясь перед зеркалом: он
в самом деле был
в новом с иголочки вицмундире и новых эполетах. За границей Евгений Петрович все время принужден был носить ненавистное ему статское платье и теперь был почти
в детском восторге, что снова облекся
в военную
форму.
И диви бы законов не знали или там
форм каких; всё, батюшка, у него
в памяти, да вот как станет перед ним живой человек — куда что
пошло! «тово» да «тово» да «гм» — ничего от него и не добьешься больше.
Но к ней прибавилась и еще бесспорная истина, что жизнь не может и не должна оставаться неподвижною, как бы ни совершенны казались
в данную минуту придуманные для нее
формы; что она
идет вперед и развивается, верная общему принципу,
в силу которого всякий новый успех, как
в области прикладных наук, так и
в области социологии, должен принести за собою новое благо, а отнюдь не новый недруг, как это слишком часто оказывалось доныне.
Две жизни
шли рядом: одна, так сказать, pro domo, [для себя] другая — страха ради иудейска, то есть
в форме оправдательного документа перед начальством.
Капитан уж ничего не отвечал, но, повернувшись по всей
форме налево кругом, вышел. Остановившись на крыльце, он пожал плечами, взглянул только на собор, как бы возлагая свое упование на эту святыню, и
пошел в казармы.
Придя
в полицию, они сейчас же
послали за городничим, и старый служака незамедля явился
в мундире и при шпаге. По требованию дворянства, он всегда являлся
в полной
форме.
В 1873 году 4 декабря предостережение «Русские ведомости» получили за то, что они «заключают
в себе крайне,
в циничной
форме, враждебное сопоставление различных классов населения и,
в частности, оскорбительное отношение к дворянскому сословию». И ежегодно
шли кары, иногда по нескольку раз
в год.
«Вы — железные носы, [«Вы — железные носы…» — Железные носы (или железноклюи) — прозвище арестантов из дворян, возникшее от
формы древнерусских железных
шлемов с наносником (клювом), являвшихся привилегией знатных, именитых воинов.] вы нас заклевали!» — говорили нам арестанты, и как я завидовал, бывало, простонародью, приходившему
в острог!
Сущность всякого религиозного учения — не
в желании символического выражения сил природы, не
в страхе перед ними, не
в потребности к чудесному и не во внешних
формах ее проявления, как это думают люди науки. Сущность религии
в свойстве людей пророчески предвидеть и указывать тот путь жизни, по которому должно
идти человечество,
в ином, чем прежнее, определении смысла жизни, из которого вытекает и иная, чем прежняя, вся будущая деятельность человечества.
На другой день она снова явилась, а за нею, точно на верёвке, опустив голову, согнувшись,
шёл чахоточный певчий. Смуглая кожа его лица, перерезанная уродливым глубоким шрамом, дрожала, губы искривились, тёмные, слепо прикрытые глаза бегали по комнате, минуя хозяина, он встал, не доходя до окна, как межевой столб
в поле, и завертел фуражку
в руках так быстро, что нельзя было разобрать ни цвета, ни
формы её.
Ведь дело
идет уж не о дотации герцога Немурского (напели мы за нее порядком Луи-Филиппу
в свое время!), а о собственной нашей дотации,
в форме гласностей, устностей и т. п.
Следующий рассказ не есть плод досужего вымысла. Все описанное мною действительно произошло
в Киеве лет около тридцати тому назад и до сих пор свято, до мельчайших подробностей, сохраняется
в преданиях того семейства, о котором
пойдет речь. Я, с своей стороны, лишь изменил имена некоторых действующих лиц этой трогательной истории да придал устному рассказу письменную
форму.
Часа через три он возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный и утомленный, спросил мятной воды и примочил голову одеколоном; одеколон и мятная вода привели немного
в порядок его мысли, и он один, лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у него
в голове
шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии и двумя лакеями, которые здоровались и прощались со всеми входящими и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем они, как гордые британцы, протягивали руку, ту руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала
в карету, — до гостиной губернского предводителя,
в которой почтенный представитель блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться гражданской
форме, как
в военной службе, что она дает человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом он признался Бельтову, что он истинный патриот, строит у себя
в деревне каменную церковь и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб служить
в кавалерии и заниматься устройством имения, играют
в карты, держат француженок и ездят
в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
Я понял, что разговор
шел обо мне и что хозяин своим молчанием поощряет намерение гостя, — проклятый плут за мой счет хотел выдворить непрошенного гостя, докончить прерванную сцену супружеского примирения
в окончательной
форме.
Но писать правду было очень рискованно, о себе писать прямо-таки опасно, и я мои переживания изложил
в форме беллетристики — «Обреченные», рассказ из жизни рабочих. Начал на пароходе, а кончил у себя
в нумеришке,
в Нижнем на ярмарке, и
послал отцу с наказом никому его не показывать. И понял отец, что Луговский — его «блудный сын», и написал он это мне.
В 1882 году, прогостив рождественские праздники
в родительском доме, я взял у него этот очерк и целиком напечатал его
в «Русских ведомостях»
в 1885 году.
Показалась Юлия Сергеевна
в черном платье и с большою брильянтовою брошью, которую прислал ей свекор после молебна; за нею
шла ее свита: Кочевой, два знакомых доктора, офицер и полный молодой человек
в студенческой
форме, по фамилии Киш.
Делалось это таким образом: когда мы выстроивались всем корпусом перед обедом или перед ужином, то от старших кадет-гренадеров, которые всегда больше знали домашние тайны корпуса и имели авторитет на младших, «
шло приказание», передаваемое от одного соседа к другому шепотом и всегда
в самой короткой, лаконической
форме. Например...
Шел общий, густой говор; передвигали стульями; слышалось бряцание палашей и картавый французский говор; румяные молодые люди, облокотясь на борты лож, громко хохотали и перебрасывались фразами с партером; кокотки представляли собой целую выставку, но поражали не столько изяществом, сколько изобилием
форм и какою-то тупою сытостью; некоторые из них ощипывали букеты и довольно метко бросали цветами
в знакомых кавалеров.
Лекции
шли правильно. Знакомство с новыми профессорами, новыми предметами, вообще начало курса имело для меня еще почти школьническую прелесть. Кроме того,
в студенчестве начиналось новое движение, и мне казалось, что неопределенные надежды принимали осязательные
формы. Несколько арестов
в студенческой среде занимали всех и вызывали волнение.
Ипполит. А куда же я пойду-с? На триста рублей
в год
в лавку? И должен я лет пять биться
в самом ничтожном положении. Когда же я человеком буду во всей
форме? Теперь все-таки одно лестно, что я при большом деле, при богатом дяде
в племянниках. Все-таки мне почет.
Главное удовольствие было все-таки впереди, именно — охота. Меня долго не отпускали; но потом состоялось соглашение
в такой
форме, что я
пойду с Николаем Матвеичем, но только без ружья. Да у меня и не было своего ружья, хотя Николай Матвеич и обещал у кого-то достать.
Мне хотелось написать что-нибудь вроде похвального слова этой великолепной даме и изобразить все это
в форме игривого письма к приятелю, по примеру писем, печатавшихся когда-то
в старое золотое, но,
слава богу, невозвратное время
в «Северной пчеле» и
в прочих повременных изданиях.
Он так и растаял: «
формы», говорит, «
формы!»
В лорнетку на них смотрит, а они-то отличаются, две сороки! раскраснелись, ноги вывертывают, такой монплезир
пошел, что люли, да и только! тьфу!
— У тебя такой вид, как будто ты
идешь арестовать меня, — сказал фон Корен, увидев входившего к нему Самойленка
в парадной
форме.
Мы встали и
пошли бродить по комнатам.
В конце анфилады их широкая дверь вела
в зал, назначенный для танцев. Желтые шелковые занавески на окнах и расписанный потолок, ряды венских стульев по стенам,
в углу залы большая белая ниша
в форме раковины, где сидел оркестр из пятнадцати человек. Женщины, по большей части обнявшись, парами ходили по зале; мужчины сидели по стенам и наблюдали их. Музыканты настраивали инструменты. Лицо первой скрипки показалось мне немного знакомым.
Грек, одаренный высоким эстетическим чувством, прекрасно постигнул выразительность внешнего, тайну
формы; божественное для него существовало облеченным
в человеческую красоту;
в ней обоготворялась ему природа, и далее этой красоты он не
шел.
И вот, — как это всегда бывает, если ждешь чего-нибудь особенно страстно, —
в ту самую минуту, когда Буланин уже собирается
идти в спальню, чтобы снять отпускную
форму, когда
в его душе подымается тяжелая, удручающая злость против всего мира: против Петуха, против Грузова, против батюшки, даже против матери, —
в эту самую минуту дядька, от которого Буланин нарочно отворачивается, кричит на всю залу...
На противоположном конце улицы показались тогда Ермолай, Петр, Архаровна и Антон; впереди их выступал с озабоченным, но важным видом Никита Федорыч, провожаемый сотскими и старостами; по обеим сторонам осужденных
шли несколько человек этапных солдат
в полной походной
форме, с ружьем и ранцем; позади их валила толпа народу.