Неточные совпадения
Вронский был в эту зиму произведен в полковники, вышел из полка и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег
на диван, и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние дни, перепутались и связались с представлением об Анне и мужике-обкладчике, который
играл важную роль
на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он проснулся в темноте, дрожа от
страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
— Я? Я — по-дурацки говорю. Потому что ничего не держится в душе… как в безвоздушном пространстве. Говорю все, что в голову придет, сам перед собой
играю шута горохового, — раздраженно всхрапывал Безбедов; волосы его, высохнув, торчали дыбом, — он выпил вино, забыв чокнуться с Климом, и, держа в руке пустой стакан, сказал, глядя в него: — И боюсь, что
на меня, вот — сейчас, откуда-то какой-то
страх зверем бросится.
Не то
на него нападал нервический
страх: он пугался окружающей его тишины или просто и сам не знал чего — у него побегут мурашки по телу. Он иногда боязливо косится
на темный угол, ожидая, что воображение
сыграет с ним штуку и покажет сверхъестественное явление.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдов почувствовал
страх, как будто не он шел судить, но его вели в суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел
на возвышение и сел
на свое место, вторым после старшины, заложив ногу
на ногу и
играя pince-nez.
Когда я подходил к их жилищу, навстречу мне вышел таз. Одетый в лохмотья, с больными глазами и с паршой
на голове, он приветствовал меня, и в голосе его чувствовались и
страх и робость. Неподалеку от фанзы с собаками
играли ребятишки; у них
на теле не было никакой одежды.
Возле меня, по запыленной крапиве, лениво перепархивали белые бабочки; бойкий воробей садился недалеко
на полусломанном красном кирпиче и раздражительно чирикал, беспрестанно поворачиваясь всем телом и распустив хвостик; все еще недоверчивые вороны изредка каркали, сидя высоко, высоко
на обнаженной макушке березы; солнце и ветер тихо
играли в ее жидких ветках; звон колоколов Донского монастыря прилетал по временам, спокойный и унылый — а я сидел, глядел, слушал — и наполнялся весь каким-то безымянным ощущением, в котором было все: и грусть, и радость, и предчувствие будущего, и желание, и
страх жизни.
Положение мое было критическое. Старик городничий судорожно сжимал левый кулак, и я со
страхом ожидал, что он не выдержит, и в присутствии моем произойдет односторонний маневр. Я должен, однако ж, сознаться, что колебался недолго; и
на этот раз, как всегда, я решился выйти из затруднения, разрубив узел, а не развязывая его. Или, короче сказать, пожертвовал Гришкой в пользу своего собрата, с которым вел хлебосольство и
играл в карты…
В то, что Шатов донесет, наши все поверили; но в то, что Петр Степанович
играет ими как пешками, — тоже верили. А затем все знали, что завтра все-таки явятся в комплекте
на место, и судьба Шатова решена. Чувствовали, что вдруг как мухи попали в паутину к огромному пауку; злились, но тряслись от
страху.
Сергей же Михайлыч был человек уже немолодой, высокий, плотный и, как мне казалось, всегда веселый; но, несмотря
на то, эти слова мамаши запали мне в воображение, и еще шесть лет тому назад, когда мне было одиннадцать лет и он говорил мне ты,
играл со мной и прозвал меня девочка-фиялка, я не без
страха иногда спрашивала себя, что я буду делать, ежели он вдруг захочет жениться
на мне?
— Что Николашка причастен в этом деле, — сказал он, — non dubitandum est [Нет сомнения (лат.).]. И по роже его видно, что он за штука… Alibi выдает его с руками и ногами. Нет также сомнения, что в этом деле не он инициатор. Он был только глупым, нанятым орудием. Согласны? Не последнюю также роль в этом деле
играет и скромный Псеков. Синие панталоны, смущение, лежанье
на печи от
страха после убийства, alibi и Акулька.
Бывало, лишь только раздастся музыка увертюры, я начинаю дрожать, как в лихорадке, от внутреннего волнения; часто я приводил в
страх моих товарищей-актеров, не знавших еще за мной этих проделок; но с первым шагом
на сцену я был уже другой человек, помнил только представляемое мною лицо, и многочисленная публика для меня не существовала: я
играл точно так, как репетировал роль накануне, запершись в своей комнате…
Николай Дмитриевич сразу повысил игру
на малый шлем, но разгоряченная Евпраксия Васильевна не хотела уступать и, хотя видела, что не
сыграет, назначила большой в пиках. Николай Дмитриевич задумался
на секунду и с некоторой торжественностью, за которой скрывался
страх, медленно произнес...
И как он художественно
играл ощущенье
страха, когда явилось у него пятно
на руке и он уверился, что заразился от шапки!
Уходит. Георгий Дмитриевич выходит
на террасу и становится, опершись плечом о столб. Луна освещает его непокрытую голову. Екатерина Ивановна
играет — звуки рояля далеки и нежны. Осторожно открывается дверь, и выходит Ментиков в своем белом костюмчике. Оглядывается и
на носках, стараясь не скрипеть, проходит комнату — видит
на террасе Георгия Дмитриевича и в
страхе замирает. Оправляет костюмчик и прическу и выходит
на террасу, здоровается,
на всякий случай, однако, не протягивая руки.
Несмотря
на страдание моего крошки, несмотря
на безумную усталость от бессонных ночей и вечного
страха и отчаяния, я должна
играть. Я дала слово Громову. Я не смею подводить Дашковскую. Нельзя оставлять ее без актрисы. Это отразится
на деле, это повредит сборам,
на которые существует труппа.
Выходец из Германии, даже изгнанник, как уверяет Карамзин, он явился в Москву и, как «иностранный ученый», легко снискал доступ к царю, любившему и ласкавшему «заморских гостей», и вскоре сделался не только его постоянным доктором и астрологом, но прямо необходимым человеком,
играя, как и прочие, но еще более искусно,
на слабой струне больной царской души: постоянно развивая в нем
страх и подозрения, наушничая и клевеща
на бояр и народ, дружа с опричниками, видевшими в этом «случайном басурмане» необходимого сообщника и опасного врага.
Как пошаливший ребенок бежит и прячется в темный угол, почти с паническим
страхом смотря
на запрещенный предмет, с которым только что
играл, так и этот взрослый ребенок Симочка стала избегать Николая Герасимовича.