Хотя часы служили ему давно, но он и теперь, как всегда при людях, с удовольствием глянул на их большие
золотые крышки. Было без двадцати минут двенадцать. Передонов решил, что можно побыть немного. Угрюмо шел он за Вершиною по дорожкам, мимо опустелых кустов черной и красной смородины, малины, крыжовника.
Неточные совпадения
Перед ним горка разбросанных сотенных, прикрытых большой
золотой табакеркой, со сверкающей большой французской буквой N во всю ее
крышку.
Она положила на его правое плечо руку — а в свесившейся кисти ее, на
золотой цепочке, надетой на большой палец, маленький перламутровый портмоне, который я ей подарил тогда. На
крышке портмоне накладка, рисунок которой слишком мелок, сразу я не рассмотрел, зато обратила мое внимание брошка — сердце, пронзенное стрелой. То же самое было на портмоне.
Там, на мысу, на
золотой парче песка масляно светится щепа и стружка, краснеет кирпич, среди примятых кустов тальника вытянулась длинная, мясного цвета фабрика, похожая на гроб без
крышки.
«А это что такое?» — спросил сам себя Тихон Павлович, увидев на
крышке гроба венки, ленты с надписями
золотыми буквами и цветы. «Н-да… Значит, персона всё-таки важная. А вот провожатые — оборвыш-народ». — Кого это хоронят? — спросил он поравнявшегося с ним благообразного господина в очках и с курчавой бородой.
Семен Порфирьевич поднял
крышку сундука. Глаза негодяя чуть не выскочили из орбит при виде открывшегося зрелища. Он увидал пачки билетов внутреннего займа, банковых билетов, облигаций, серий, стопочки
золотых и мешки с серебряною монетою…
На них с правой стороны лежал фельдмаршальский жезл, а с левой — пожалованный покойному императрицей
золотой лавровый венок, усыпанный изумрудами и бриллиантами; с той же стороны лежала
крышка от гроба, на которой были укреплены шпага, шляпа и шарф.
Крышка со звоном отскочила и перед глазами Григория Семеновича заискрились и запрыгали мириады цветных искр. Чего-чего тут не было! Бурмицкие зерна, изумрудные «запоны» и «привесы», алмазные и яхонтовые заняться,
золотые перстни с самоцветными камнями.
Подарки состояли из прекрасной работы футляра для карт, севрской ярко-синей чашки с
крышкой и с изображениями пастушек, и из
золотой табакерки с портретом графа, который Пьер заказывал в Петербурге миниатюристу.
А как принесли его в церковь, то все его хотели видеть, бо он убран был в алом жупане и в поясе с
золотыми цвяшками, но поп Прокоп не дал и смотреть на полковника, а, взлезши на амвон, махнул рукою на гроб и сказал: «Закройте его швiдче: иль вы не чуете, як засмердело!» А когда
крышку нахлопнули и алый жупан Перегуда сокрылся, то тогда поп Прокоп во весь голос зачал воздавать славу Перегуду и так спросил...