Неточные совпадения
— Всё молодость, окончательно ребячество одно. Ведь покупаю, верьте чести, так,
значит,
для славы одной, что вот Рябинин, а не кто другой у Облонского рощу купил. А еще как Бог даст расчеты найти. Верьте Богу. Пожалуйте-с. Условьице написать…
— Да так,
значит — люди разные; один человек только
для нужды своей живет, хоть бы Митюха, только брюхо набивает, а Фоканыч — правдивый старик. Он
для души живет. Бога помнит.
—
Для чего же ты не позволил мне кормить, когда я умоляла об этом? Всё равно (Алексей Александрович понял, что
значило это «всё равно»), она ребенок, и его уморят. — Она позвонила и велела принести ребенка. — Я просила кормить, мне не позволили, а теперь меня же упрекают.
— Любовь… — повторила она медленно, внутренним голосом, и вдруг, в то же время, как она отцепила кружево, прибавила: — Я оттого и не люблю этого слова, что оно
для меня слишком много
значит, больше гораздо, чем вы можете понять, — и она взглянула ему в лицо. — До свиданья!
И потом, ревновать —
значит унижать и себя и ее», говорил он себе, входя в ее кабинет; но рассуждение это, прежде имевшее такой вес
для него, теперь ничего не весило и не
значило.
Когда я чувствую, как теперь, что ты враждебно, именно враждебно относишься ко мне, если бы ты знал, что это
для меня
значит!
«Это
значит, — подумал я, — что их двери
для меня навеки закрыты».
Он был беден, мечтал о миллионах, а
для денег не сделал бы лишнего шага: он мне раз говорил, что скорее сделает одолжение врагу, чем другу, потому что это
значило бы продавать свою благотворительность, тогда как ненависть только усилится соразмерно великодушию противника.
Для него решительно ничего не
значат все господа большой руки, живущие в Петербурге и Москве, проводящие время в обдумывании, что бы такое поесть завтра и какой бы обед сочинить на послезавтра, и принимающиеся за этот обед не иначе, как отправивши прежде в рот пилюлю; глотающие устерс, [Устерс — устриц.] морских пауков и прочих чуд, а потом отправляющиеся в Карлсбад или на Кавказ.
Все это произвело ропот, особенно когда новый начальник, точно как наперекор своему предместнику, объявил, что
для него ум и хорошие успехи в науках ничего не
значат, что он смотрит только на поведенье, что если человек и плохо учится, но хорошо ведет себя, он предпочтет его умнику.
— Это — другое дело, Афанасий Васильевич. Я это делаю
для спасения души, потому что в убеждении, что этим хоть сколько-нибудь заглажу праздную жизнь, что как я ни дурен, но молитвы все-таки что-нибудь
значат у Бога. Скажу вам, что я молюсь, — даже и без веры, но все-таки молюсь. Слышится только, что есть господин, от которого все зависит, как лошадь и скотина, которою пашем, знает чутьем того, <кто> запрягает.
Вы говорите: «или вы, или он?», стало быть, тем самым показываете мне, как немного я
для вас
значу… я не могу допустить этого при отношениях и… обязательствах, существующих между нами.
Неужели уж столько может
для них
значить один какой-нибудь луч солнца, дремучий лес, где-нибудь в неведомой глуши холодный ключ, отмеченный еще с третьего года, и о свидании с которым бродяга мечтает как о свидании с любовницей, видит его во сне, зеленую травку кругом его, поющую птичку в кусте?
Она слышала от самой Амалии Ивановны, что мать даже обиделась приглашением и предложила вопрос: «Каким образом она могла бы посадить рядом с этой девицейсвою дочь?» Соня предчувствовала, что Катерине Ивановне как-нибудь уже это известно, а обида ей, Соне,
значила для Катерины Ивановны более, чем обида ей лично, ее детям, ее папеньке, одним словом, была обидой смертельною, и Соня знала, что уж Катерина Ивановна теперь не успокоится, «пока не докажет этим шлепохвосткам, что они обе» и т. д. и т. д.
Это признание привело ее в исступление, но, кажется, моя грубая откровенность ей в некотором роде понравилась: «
Значит, дескать, сам не хочет обманывать, коли заранее так объявляет», — ну а
для ревнивой женщины это первое.
«Двадцать городовому, три Настасье за письмо… —
значит, Мармеладовым дал вчера копеек сорок семь али пятьдесят», — подумал он,
для чего-то рассчитывая, но скоро забыл даже,
для чего и деньги вытащил из кармана.
Кулигин. Кабы я со своим делом лез, ну, тогда был бы я виноват. А то я
для общей пользы, ваше степенство. Ну, что
значит для общества каких-нибудь рублей десять! Больше, сударь, не понадобится.
Кнуров. Да она-то не та же. Ведь чтоб бросить жениха чуть не накануне свадьбы, надо иметь основание. Вы подумайте: Сергей Сергеич приехал на один день, и она бросает
для него жениха, с которым ей жить всю жизнь.
Значит, она надежду имеет на Сергея Сергеича; иначе зачем он ей!
— Экой ты чудак! — небрежно перебил Базаров. — Разве ты не знаешь, что на нашем наречии и
для нашего брата «неладно»
значит «ладно»? Пожива есть,
значит. Не сам ли ты сегодня говорил, что она странно вышла замуж, хотя, по мнению моему, выйти за богатого старика — дело ничуть не странное, а, напротив, благоразумное. Я городским толкам не верю; но люблю думать, как говорит наш образованный губернатор, что они справедливы.
— Вот что
значит побывать в Париже! А я расцвел красочно, однако — не привлекательно
для изысканного зрения, — говорил Тагильский, посматривая на горничную, а когда она вышла — вздохнул...
— Темная история, — тихо сказал он. — Если убили,
значит, кому-то мешала. Дурак здесь — лишний. А буржуазия — не дурак. Но механическую роль, конечно, мог сыграть и дурак,
для этого он и существует.
—
Значит, это те праведники, ради которых бог соглашался пощадить Содом, Гоморру или что-то другое, беспутное? Роль — не
для меня… Нет.
— Так.
Значит — красного флага не пожелали? — спрашивал Кутузов, неуместно посмеиваясь в бороду. — Ну, что ж? Теперь поймут, что царь не
для задушевной беседы с ним, а
для драки.
— Мы с зятем
для возбуждения аппетита вопросы кое-какие шевелили, вдруг вижу: как раз русский идет,
значит — тоже говорун, а тут оказалось, что Григорий знаком с вами.
Макаров говорил не обидно, каким-то очень убедительным тоном, а Клим смотрел на него с удивлением: товарищ вдруг явился не тем человеком, каким Самгин знал его до этой минуты. Несколько дней тому назад Елизавета Спивак тоже встала пред ним как новый человек. Что это
значит? Макаров был
для него человеком, который сконфужен неудачным покушением на самоубийство, скромным студентом, который усердно учится, и смешным юношей, который все еще боится женщин.
Слышу я голос твой,
Нежный и ласковый,
Значит —
для голоса
Деньги вытаскивай…
— В Государственную думу, на расчет. Конечно, знаете, что государь император пожаловал Думе власть
для установления порядка, вот,
значит, к ней и стекается… все хорошее-плохое, как я понимаю.
—
Значит, Зотова интересует вас? Понимаю. Это — кусок. Но, откровенно скажу, не желая как-нибудь задеть вас, я могу о ней говорить только после того, как буду знать: она
для вас только выгодная клиентка или еще что-нибудь?
«И все-таки приходится жить
для того, чтоб такие вот люди что-то
значили», — неожиданно
для себя подумал Самгин, и от этого ему стало еще холодней и скучней.
— Происходит перегруппировка частей,
для того чтоб выровнять фронт, вы, конечно, понимаете, что это
значит. Участок фронта, где сидел мой полк, отодвигается ближе к тылу.
Потер озябшие руки и облегченно вздохнул.
Значит, Нехаева только играла роль человека, зараженного пессимизмом, играла
для того, чтоб, осветив себя необыкновенным светом, привлечь к себе внимание мужчины. Так поступают самки каких-то насекомых. Клим Самгин чувствовал, что к радости его открытия примешивается злоба на кого-то. Трудно было понять: на Нехаеву или на себя? Или на что-то неуловимое, что не позволяет ему найти точку опоры?
А все-таки это
значило, что она берегла себя
для него, и это было приятно ему.
— Так вот,
значит: у одних — обман зрения, у других — классовая интуиция. Ежели рабочий воспринимает учение, ядовитое
для хозяина, хозяин — буде он не дурак — обязан несколько ознакомиться с этим учением. Может быть, удастся подпортить его. В Европах весьма усердно стараются подпортить, а наши юные буржуйчики тоже не глухи и не слепы. Замечаются попыточки организовать классовое самосознание, сочиняют какое-то неославянофильство, Петра Великого опрокидывают и вообще… шевелятся.
Бальзаминов. Ну вот всю жизнь и маяться. Потому, маменька, вы рассудите сами, в нашем деле без счастья ничего не сделаешь. Ничего не нужно, только будь счастье. Вот уж правду-то русская пословица говорит: «Не родись умен, не родись пригож, а родись счастлив». А все-таки я, маменька, не унываю. Этот сон… хоть я его и не весь видел, — черт возьми эту Матрену! — а все-таки я от него могу ожидать много пользы
для себя. Этот сон, если рассудить, маменька, много
значит, ох как много!
— Да ведь мне тогда будет хорошо, если я полюблю другого:
значит, я буду счастлива! А вы говорите, что «предвидите мое счастье впереди и готовы пожертвовать
для меня всем, даже жизнью»?
— В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы
для разработывания неистощимых источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать —
значит жить другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни художников, поэтов».
Что ему делать теперь? Идти вперед или остаться? Этот обломовский вопрос был
для него глубже гамлетовского. Идти вперед — это
значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!
Сколько соображений — все
для Обломова! Сколько раз загорались два пятна у ней на щеках! Сколько раз она тронет то тот, то другой клавиш, чтоб узнать, не слишком ли высоко настроено фортепьяно, или переложит ноты с одного места на другое! И вдруг нет его! Что это
значит?
Для нее любить —
значило дышать, жить, не любить — перестать дышать и жить. На вопросы его: «Любишь ли? Как?» — она, сжав ему крепко шею и стиснув зубы, по-детски отвечала: «Вот так!» А на вопрос: «Перестанешь ли любить?» — говорила задумчиво: «Когда умру, так перестану».
«Что это
значит: не научилась, что ли, она еще бояться и стыдиться, по природному неведению, или хитрит, притворяется? — думал он, стараясь угадать ее, — ведь я все-таки новость
для нее.
— Видите, кузина,
для меня и то уж счастье, что тут есть какое-то колебание, что у вас не вырвалось ни да, ни нет. Внезапное да —
значило бы обман, любезность или уж такое счастье, какого я не заслужил; а от нет было бы мне больно. Но вы не знаете сами, жаль вам или нет: это уж много от вас, это половина победы…
— Что? — повторила она, — молод ты, чтоб знать бабушкины проступки. Уж так и быть, изволь, скажу: тогда откупа пошли, а я вздумала велеть пиво варить
для людей, водку гнали дома, не много,
для гостей и
для дворни, а все же запрещено было; мостов не чинила… От меня взятки-то гладки, он и озлобился, видишь! Уж коли кто несчастлив, так,
значит, поделом. Проси скорее прощения, а то пропадешь, пойдет все хуже… и…
Но что
значит труд
для китайцев?
При этом письме я приложу
для вашего любопытства образец этих трудов: молитву Господню на якутском, тунгусском и колошенском языках, которая сообщена мне здесь. Что
значат трудности английского выговора в сравнении с этими звуками, в произношении которых участвуют не только горло, язык, зубы, щеки, но и брови, и складки лба, и даже, кажется, волосы! А какая грамматика! то падеж впереди имени, то притяжательное местоимение слито с именем и т. п. И все это преодолено!
«Джукджур, — начал один учено-педантически, — по-тунгусски
значит большая выпуклость — и нашим и вашим…» — «Совсем не то; это просто две кожаные сумки, которые вешают по бокам лошади
для провизии и вообще
для всего, что надо иметь под рукой».
«Все сделано
для нас, — говорят они, — а где не родилось ничего —
значит, и не родится никогда».
«Ну, это
значит быть без обеда», — думал я, поглядывая на две гладкие, белые, совсем тупые спицы, которыми нельзя взять ни твердого, ни мягкого кушанья. Как же и чем есть? На соседа моего Унковского, видно, нашло такое же раздумье, а может быть, заговорил и голод, только он взял обе палочки и грустно разглядывал их. Полномочные рассмеялись и наконец решили приняться за обед. В это время вошли опять слуги, и каждый нес на подносе серебряную ложку и вилку
для нас.
Инсургенты уже идут тучей восстановлять старую, законную династию, называют себя христианами, очень сомнительными, конечно, какими-то эклектиками; но наконец поняли они, что успех возможен
для них не иначе как под знаменем христианской цивилизации, — и то много
значит.
— Ну, и без этого обойдемся, — сказал офицер, поднося откупоренный графинчик к стакану Нехлюдова. — Позволите? Ну, как угодно. Живешь в этой Сибири, так человеку образованному рад-радешенек. Ведь наша служба, сами знаете, самая печальная. А когда человек к другому привык, так и тяжело. Ведь про нашего брата такое понятие, что конвойный офицер —
значит грубый человек, необразованный, а того не думают, что человек может быть совсем
для другого рожден.
— Ну, вот и отлично! — обрадовался молодой человек, оглядывая Привалова со всех сторон. —
Значит, едем? Только
для чего ты во фрак-то вытянулся, братец… Испугаешь еще добрых людей, пожалуй. Ну, да все равно, едем.