Неточные совпадения
Дети ничего не
знают о качествах экспериментов, которые над ними совершаются, — такова общая
формула детского существования. Они не выработали ничего своего,что могло бы дать отпор попыткам извратить их природу. Колея, по которой им предстоит идти, проложена произвольно и всего чаще представляет собой дело случая.
— Позволь на этот раз несколько видоизменить
формулу моего положения и ответить на твой вопрос так: я не
знаю, должныли сербы и болгары любить Турецкую империю, но я
знаю, что Турецкая империя имеет правозаставить болгар и сербов любить себя. И она делает это, то есть заставляетнастолько, насколько позволяет ей собственная состоятельность.
Для
формул иррациональных, для моего, мы не
знаем соответствующих тел, мы никогда не видели их…
И все-таки — опять туда, сам не
знаю зачем. Я шел медленно, с трудом — подошвы вдруг стали чугунными. Помню отчетливо мысль: «Это ошибка, что сила тяжести — константна. Следовательно, все мои
формулы — »
Нельзя сказать, чтоб он сознательно на что-нибудь решился, но как-то сама собой вдруг вспомнилась старая, излюбленная
формула: «Ничего я не
знаю! ничего я не позволяю и ничего не разрешаю!» — к которой он всегда прибегал в затруднительных обстоятельствах, и очень скоро положила конец внутренней сумятице, временно взволновавшей его.
Знали очень хорошо, что это принятая у нас, по какому-то обоюдному согласию между доктором и больным,
формула для обозначения притворной болезни; «запасные колотья» как переводили сами арестанты febris catarhalis.
«Из сего изъемлются»… Эти слова он видел сам, собственными глазами, и чем больше вдумывался в них, тем больше они его поражали. Первая степень изумления формулировалась так: отчего же я этого не
знал? Во второй степени
формула уже усложнялась и представлялась в таком виде: отчего же, несмотря на несомненность изъятий, я всегда действовал так, как бы их не существовало, и никакого ущерба от того для себя не получал?
И, кто
знает (поручиться нельзя), может быть, что и вся-то цель на земле, к которой человечество стремится, только и заключается в одной этой беспрерывности процесса достижения, иначе сказать — в самой жизни, а не собственно в цели, которая, разумеется, должна быть не иное что, как дважды два — четыре, то есть
формула, а ведь дважды два — четыре есть уже не жизнь, господа, а начало смерти.
— Лопатный квадрат, оклад, а из оклада бессовестно-честные голубые глаза. Да. И когда я от него же
узнала, что есть такие, которых зарывают шпагой, такие, которые зарывают шпагой — “А меня лопатой — ну нет!”… И какой в этом восхитительный, всего старого мира — вызов, всего того века —
формула: “Зарыта шпагой — не лопатой — Манон Леско!”. Ведь все ради этой строки написано?
Находится ли что поверх или вне бытия, мы не можем
знать имманентным сознанием, ибо бытие есть самое общее определение имманентности, недаром имманентизм разных оттенков одинаково провозглашает
формулу идеализма: esse = percipi, sein = Bewusstsein [Быть <значит> быть воспринимаемым (лат.); бытие = сознание (нем.).].
Но пасифизм не хочет
знать духовных условий прекращения войн, он остается на поверхности, в сфере небытийственной политики и правовых
формул, не замечая иррациональных сил истории.
И кто
знает, может быть, что и вся-то цель на земле, к которой человечество стремится, только и заключается в одной этой беспрерывности процесса достижения, иначе сказать в самой жизни, а не собственно в цели, которая, разумеется, должна быть не иное что, как дважды два четыре, т. е.
формула, а ведь дважды два четыре есть уже не жизнь, господа, а начало смерти» (курсив мой. — Н.Б.).
— Я так и
знал. Она и сама не думала об этом. Ты, может быть, скажешь, что это все мужские затеи, всякие там
формулы и мудреные слова; но вот тебе доказательство необходимости определить то, с чем борешься: ты, после самого искреннего служения, выбилась из сил и решительно не
знаешь, как идти дальше.
Потемкин со своей стороны платил ей восторженным благоговением, и это чувство придавало ему бодрости, веру в свои силы и в достижении цели, которая, как мы
знаем, была та же, что и в ранней его юности, и выражалась тою же
формулою: «Хочу быть министром».
В припадке низкого малодушия, которого я не скрою от моего читателя, как не скрываю от него хороших сторон моих, быть может, даже в припадке временного помешательства, я мгновенно забыл все, что
знал о нашей тюрьме и ее великой целесообразности, забыл — стыдно сказать — даже великую
формулу железной решетки, понятую и усвоенную с таким трудом; и уже приготовил из полотенца мертвую петлю, чтобы удавить себя.