Неточные совпадения
— Мы с ним большие друзья. Я очень хорошо
знаю его.
Прошлую зиму, вскоре после того… как вы у нас были, — сказала она с виноватою и вместе доверчивою улыбкой, у Долли дети все были в скарлатине, и он зашел к ней как-то. И можете себе представить, — говорила она шопотом. — ему так жалко стало ее, что он остался и стал помогать ей ходить за детьми. Да; и три недели прожил у них в доме и как нянька ходил за детьми.
— Ох, батюшка, осьмнадцать человек! — сказала старуха, вздохнувши. — И умер такой всё славный народ, всё работники. После того, правда, народилось, да что в них: всё такая мелюзга; а заседатель подъехал — подать, говорит, уплачивать с души. Народ мертвый, а плати, как за живого. На
прошлой неделе сгорел у меня кузнец, такой искусный кузнец и слесарное мастерство
знал.
Неправильный, небрежный лепет,
Неточный выговор речей
По-прежнему сердечный трепет
Произведут в груди моей;
Раскаяться во мне нет силы,
Мне галлицизмы будут милы,
Как
прошлой юности грехи,
Как Богдановича стихи.
Но полно. Мне пора заняться
Письмом красавицы моей;
Я слово дал, и что ж? ей-ей,
Теперь готов уж отказаться.
Я
знаю: нежного Парни
Перо не в моде в наши дни.
— А вам разве не жалко? Не жалко? — вскинулась опять Соня, — ведь вы, я
знаю, вы последнее сами отдали, еще ничего не видя. А если бы вы все-то видели, о господи! А сколько, сколько раз я ее в слезы вводила! Да на
прошлой еще неделе! Ох, я! Всего за неделю до его смерти. Я жестоко поступила! И сколько, сколько раз я это делала. Ах, как теперь, целый день вспоминать было больно!
Ну, бог тебя суди;
Уж, точно, стал не тот в короткое ты время;
Не в
прошлом ли году, в конце,
В полку тебя я
знал? лишь утро: ногу в стремя
И носишься на борзом жеребце;
Осенний ветер дуй, хоть спереди, хоть с тыла.
— Все такие мелкие интересы, вот что ужасно! Прежде я по зимам жила в Москве… но теперь там обитает мой благоверный, мсьё Кукшин. Да и Москва теперь… уж я не
знаю — тоже уж не то. Я думаю съездить за границу; я в
прошлом году уже совсем было собралась.
В
прошлом году я случайно
узнал, что его третий раз отправили в ссылку…
— Мы мало
знаем друг друга и, насколько помню, в
прошлом не испытывали взаимной симпатии.
— Наверно — хвастает, — заметил тощенький, остроносый студент Говорков, но вдруг вскочил и радостно закричал: — Подождите-ка! Да я же это письмо
знаю. Оно к 907 году относится. Ну, конечно же. Оно еще в
прошлом году ходило, читалось…
— А
знаешь, что делается в Обломовке? Ты не
узнаешь ее! — сказал Штольц. — Я не писал к тебе, потому что ты не отвечаешь на письма. Мост построен, дом
прошлым летом возведен под крышу. Только уж об убранстве внутри ты хлопочи сам, по своему вкусу — за это не берусь. Хозяйничает новый управляющий, мой человек. Ты видел в ведомости расходы…
— Мало. Не
знаю, что у нее кроется под этим спокойствием, не
знаю ее
прошлого и не угадываю ее будущего. Женщина она или кукла, живет или подделывается под жизнь? И это мучит меня… Вон, смотри, — продолжал Райский, — видишь эту женщину?
— Некогда; вот в
прошлом месяце попались мне два немецких тома — Фукидид и Тацит. Немцы и того и другого чуть наизнанку не выворотили.
Знаешь, и у меня терпения не хватило уследить за мелочью. Я зарылся, — а ей, говорит она, «тошно смотреть на меня»! Вот хоть бы ты зашел. Спасибо, еще француз Шарль не забывает… Болтун веселый — ей и не скучно!
Представь, Петр Ипполитович вдруг сейчас стал там уверять этого другого рябого постояльца, что в английском парламенте, в
прошлом столетии, нарочно назначена была комиссия из юристов, чтоб рассмотреть весь процесс Христа перед первосвященником и Пилатом, единственно чтоб
узнать, как теперь это будет по нашим законам и что все было произведено со всею торжественностью, с адвокатами, прокурорами и с прочим… ну и что присяжные принуждены были вынести обвинительный приговор…
Замечу, что мою мать я, вплоть до
прошлого года, почти не
знал вовсе; с детства меня отдали в люди, для комфорта Версилова, об чем, впрочем, после; а потому я никак не могу представить себе, какое у нее могло быть в то время лицо.
— Это очень может быть верно. Я
знал вашу сестру, Лизавету Макаровну,
прошлого года, в Луге… Крафт остановился и, кажется, вас ждет; ему поворачивать.
В
прошлом году он еще служил в одном из виднейших кавалерийских гвардейских полков, но принужден был сам подать в отставку, и все
знали из каких причин.
Тут я вам сообщил, что у Андроникова все очень много читают, а барышни
знают много стихов наизусть, а из «Горе от ума» так промеж себя разыгрывают сцены, и что всю
прошлую неделю все читали по вечерам вместе, вслух, «Записки охотника», а что я больше всего люблю басни Крылова и наизусть
знаю.
— Ах, Боже мой! так вам все и рассказывать, зачем люди ходят. Мы, кажется, тоже свой расчет можем иметь. Молодой человек, может, денег занять захотел, у меня адрес
узнавал. Может, я ему еще с
прошлого раза пообещала…
— Я не
знаю, выгнан ли, но он оставил полк в самом деле по неприятностям. Вам известно, что он
прошлого года осенью, именно будучи в отставке, месяца два или три прожил в Луге?
Денежные же милостыни, которые раздавал здесь Нехлюдов, были вызваны тем, что он здесь в первый раз
узнал ту степень бедности и суровости жизни, до которой дошли крестьяне, и, пораженный этой бедностью, хотя и
знал, что это неразумно, не мог не давать тех денег, которых у него теперь собралось в особенности много, так как он получил их и за проданный еще в
прошлом году лес в Кузминском и еще задатки за продажу инвентаря.
— Я
знаю, что вам трудно простить меня, — начал Нехлюдов, но опять остановился, чувствуя, что слезы мешают, — но если нельзя уже поправить
прошлого, то я теперь сделаю всё, что могу. Скажите…
А Ильинский батюшка вдруг отписал сюда в
прошлый четверг, что приехал Горсткин, тоже купчишка,
знаю я его, только драгоценность-то в том, что не здешний, а из Погребова, значит, не боится он Масловых, потому не здешний.
Ведь я наверно
знаю, что Митенька сам и вслух, на
прошлой неделе еще, кричал в трактире пьяный, с цыганками, что недостоин невесты своей Катеньки, а брат Иван — так вот тот достоин.
— Да, это была слабость природы… но я не мог тебе верить. Я не
знаю, спал ли я или ходил
прошлый раз. Я, может быть, тогда тебя только во сне видел, а вовсе не наяву…
Не
знаю только, спал ли я в
прошлый раз или видел тебя наяву?
— Да в английском парламенте уж один член вставал на
прошлой неделе, по поводу нигилистов, и спрашивал министерство: не пора ли ввязаться в варварскую нацию, чтобы нас образовать. Ипполит это про него, я
знаю, что про него. Он на
прошлой неделе об этом говорил.
На реке Санхобе мы опять встретились с начальником охотничьей дружины Чжан Бао и провели вместе целый день. Оказалось, что многое из того, что случилось с нами в
прошлом году на Имане, ему было известно. От него я
узнал, что зимой он ходил разбирать спорный земельный вопрос между тазами и китайцами, а весной был на реке Ното, где уничтожил шайку хунхузов.
— Только вот беда моя: случается, целая неделя пройдет, а я не засну ни разу. В
прошлом году барыня одна проезжала, увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита… Не
знаете ли, что это было за лекарство и как его получить?
— Покойников во всяк час видеть можно, — с уверенностью подхватил Ильюшка, который, сколько я мог заметить, лучше других
знал все сельские поверья… — Но а в родительскую субботу ты можешь и живого увидеть, за кем, то есть, в том году очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть на церковную да все на дорогу глядеть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому, то есть, умирать в том году. Вот у нас в
прошлом году баба Ульяна на паперть ходила.
— Очень дурно. — Лопухов стал рассказывать то, что нужно было
знать г-же Б., чтобы в разговорах с Верою избегать предметов, которые напоминали бы девушке ее
прошлые неприятности. Г-жа Б. слушала с участием, наконец, пожала руку Лопухову...
В декабре 1849 года я
узнал, что доверенность на залог моего имения, посланная из Парижа и засвидетельствованная в посольстве, уничтожена и что вслед за тем на капитал моей матери наложено запрещение. Терять времени было нечего, я, как уже сказал в
прошлой главе, бросил тотчас Женеву и поехал к моей матери.
— Ах, нет… да откуда же, впрочем, вам
знать? — он
прошлой весной скончался. Год тому назад мы здесь в Hфtel d’Angleterre служили, а с осени он заболел. Так на зиму в Ниццу и не попали. Кой-как месяца с четыре здесь пробились, а в марте я его в Гейдельберг, в тамошнюю клинику свезла. Там он и помер.
—
Знаю я этого Стриженого, — сообщает дядя, — в
прошлом году у него нехватка казенных денег случилась, а ему дали
знать, что ревизор из Петербурга едет. Так он ко мне приезжал.
Но и я
знаю обаяние красоты
прошлого.
Мой допрос носил торжественный характер, приехал Каменев присутствовать на допросе, был и заместитель председателя Чека Менжинский, которого я немного
знал в
прошлом; я встречал его в Петербурге, он был тогда писателем, неудавшимся романистом.
Прошлое, вероятно, этой красоты не
знало.
Уже в конце восьмидесятых годов он появился в Москве и сделался постоянным сотрудником «Русских ведомостей» как переводчик, кроме того, писал в «Русской мысли». В Москве ему жить было рискованно, и он ютился по маленьким ближайшим городкам, но часто наезжал в Москву, останавливаясь у друзей. В редакции, кроме самых близких людей, мало кто
знал его
прошлое, но с друзьями он делился своими воспоминаниями.
Не
знаю, имел ли автор в виду каламбур, которым звучало последнее восклицание, но только оно накинуло на всю пьесу дымку какой-то особой печали, сквозь которую я вижу ее и теперь…
Прошлое родины моей матери, когда-то блестящее, шумное, обаятельное, уходит навсегда, гремя и сверкая последними отблесками славы.
— Что мне учить ее, — ответил Доманевич небрежно, — я с
прошлого года
знаю все, что он диктовал… Я, брат, «мыслю» еще с первого класса. — И, окинув нас обычным, несколько пренебрежительным взглядом, Доманевич медленно проследовал к своему месту. Теперь у него явилось новое преимущество: едва ли к кому-нибудь из мелюзги учитель мог обратиться за такой услугой…
Вскоре от Кордецкого я тоже услышал туманные намеки. Конахевича угнетало мрачное будущее. Кордецкого томило ужасное
прошлое… Если бы я
узнал все, то отшатнулся бы от него с отвращением и ужасом. Впрочем, и теперь еще не поздно. Мне следует его оставить на произвол судьбы, хотя я единственный человек, которого он любит…
— Объявил,
знать, кому, что шампанского выставишь, вот они и сбежались, — пробормотал Рогожин, всходя вслед за князем на террасу, — мы эфтот пункт
знаем; им только свистни… — прибавил он почти со злобой, конечно, припоминая свое недавнее
прошлое.
Когда и за что попал он на каторгу — никто не
знал, а сам старик не любил разговаривать о
прошлом, как и другие старики-каторжане.
Сюда пишут, что в России перемена министерства, то есть вместо Строгонова назначается Бибиков, но дух остается тот же, система та же. В числе улучшения только налог на гербовую бумагу. Все это вы, верно,
знаете, о многом хотелось бы поговорить, как, бывало,
прошлого года, в осенние теперешние вечера, но это невозможно на бумаге.
Зная всю тлень и грязь
прошлого, она верила, что проклятие лежит над всякой неподвижностью, и собирала под свое знамя всех, говоривших о необходимости очиститься, омыться и двигаться вперед.
Она
знала, что в
прошлом ей завещано мало достойного сохранения, и не ожидала, что почти одной ей поставят в вину всю тщательно собранную ложь нашего времени.
— Да как же не верить-то-с? Шестой десяток с нею живу, как не верить? Жена не верит, а сам я, люди, прислуга, крестьяне, когда я бываю в деревне: все из моей аптечки пользуются. Вот вы не
знаете ли, где хорошей оспы на лето достать? Не понимаю, что это значит! В
прошлом году пятьдесят стеклышек взял, как ехал. Вы сами посудите, пятьдесят стеклышек — ведь это не безделица, а царапал, царапал все лето, ни у одного ребенка не принялась.
— И ничего, ничего! И пусть
знают, — горячо возразил Лихонин. — Зачем стесняться своего
прошлого, замалчивать его? Через год ты взглянешь смело и прямо в глаза каждому человеку и скажешь: «Кто не падал, тот не поднимался». Идем, идем, Любочка!
И поэтому, когда с низовьев Днепра потянулись первые баржи с арбузами, он охотно вошел в артель, в которой его
знали еще с
прошлого года и любили за веселый нрав, за товарищеский дух и за мастерское умение вести счет.
У него на совести несколько темных дел. Весь город
знает, что два года тому назад он женился на богатой семидесятилетней старухе, а в
прошлом году задушил ее; однако ему как-то удалось замять это дело. Да и остальные четверо тоже видели кое-что в своей пестрой жизни. Но, подобно тому как старинные бретеры не чувствовали никаких угрызений совести при воспоминании о своих жертвах, так и эти люди глядят на темное и кровавое в своем
прошлом, как на неизбежные маленькие неприятности профессий.