Неточные совпадения
Голос Марьи Степановны раздавался в моленной с теми особенными интонациями, как читают только раскольники: она читала немного в нос, растягивая слова и произносила «й» как «и». Оглянувшись назад, Привалов заметил в левом углу, сейчас за старухами,
знакомую высокую женскую
фигуру в большом платке, с сложенными по-раскольничьи на груди руками. Это была Надежда Васильевна.
Утро было прелестное. Улицы Франкфурта, едва начинавшие оживляться, казались такими чистыми и уютными; окна домов блестели переливчато, как фольга; а лишь только карета выехала за заставу — сверху, с голубого, еще не яркого неба, так и посыпались голосистые раскаты жаворонков. Вдруг на повороте шоссе из-за
высокого тополя показалась
знакомая фигура, ступила несколько шагов и остановилась. Санин пригляделся… Боже мой! Эмиль!
Рядом с ним шел
высокий военный в шинели и фуражке,
фигура которого показалась мне
знакомой.
Вдруг шагах в двадцати от меня из подъезда гостиницы сходит на тротуар
знакомая фигура:
высокий человек с усами, лаковые сапоги, красная рубаха, шинель внакидку и белая форменная фуражка.
На зловонном майдане, набитом отбросами всех стран и народов, я первым делом сменял мою суконную поддевку на серый почти новый сермяжный зипун, получив трешницу придачи, расположился около торговки съестным в стоячку обедать. Не успел я поднести ложку мутной серой лапши ко рту, как передо мной выросла богатырская
фигура, на голову
выше меня, с рыжим чубом… Взглянул — серые
знакомые глаза… А еще
знакомее показалось мне шадровитое лицо… Не успел я рта открыть, как великан обнял меня.
Тут случилось что-то необъяснимое. Я подходил уже к той тропинке, по которой надо взбираться в гору, как послышалась тропота и быстрой ходой меня догоняли три всадника на прекрасных гнедых кабардинках. Четвертую, такую же красавицу, с легким вьюком вели в поводу. Первая
фигура показалась
знакомой, и я узнал моего кунака. За ним два джигита, таких же
высоких и стройных, как он, с лицами, будто выкованными из бронзы: один с седеющей острой бородкой, а другой молодой.
В стороне от кургана одиноко стоял могучий и бодрый
высокий старик. Его седая густая борода серебрилась на солнце и, расчесанная волосок к волоску, лежала на широких лацканах английского пальто. Что-то близко
знакомое сверкнуло мне в этой стройной, энергичной
фигуре и в его глубоких темных глазах, ласково взглянувших из-под седых бровей. Он поднял руку и, сделав отрицательный жест, сказал довольно чисто по-русски...
Это был Андрей Филиппович; другого же нет; впрочем, лицо было как будто тоже
знакомое, —
высокая, плотная
фигура, лет пожилых, одаренная весьма густыми бровями и бакенбардами и выразительным, резким взглядом.
— Pardon, — я слышу тихий оклик справа и, скользнув взглядом по
высокой фигуре девушки, одетой в скромное коричневое платье, замираю от неожиданности. Предо мною бледное до прозрачности, маленькое личико, с сине-зелеными, неестественно ярко горящими глазами под ровными дугами черных бровей. Непокорные черные волосы оттеняют копной это бледное лицо, милое,
знакомое лицо…