Неточные совпадения
Чертопханов зажал себе уши обеими руками и побежал. Колени подгибались под ним. И хмель, и
злоба, и тупая самоуверенность — все вылетело разом.
Осталось одно чувство стыда и безобразия — да сознание, сознание несомненное, что на этот раз он и с собой покончил.
Конечно, вы
остались бы довольны и этим, потому что вы и не думали никогда претендовать на то, что вы мила или добра; в минуту невольной откровенности вы сами признавали, что вы человек злой и нечестный, и не считали
злобы и нечестности своей бесчестьем для себя, доказывая, что иною вы не могли быть при обстоятельствах вашей жизни.
Ибо хотя старая
злоба дня и исчезла, но некоторые признаки убеждают, что, издыхая, она отравила своим ядом новую
злобу дня и что, несмотря на изменившиеся формы общественных отношений, сущность их
остается нетронутою.
Одна только ночь
оставалась ему шататься на белом свете; но и в эту ночь он выискивал чем-нибудь выместить на кузнеце свою
злобу.
Я никогда не был политиком, и моя мысль о
злобе дня никогда не делалась политической, она
оставалась философской, моральной, заинтересованной духовной стороной вопроса.
Эта история с Оксей сделалась
злобой промыслового дня. Кто ее распустил — так и
осталось неизвестным, но об Оксе говорили на все лады и на Миляевом мысу, и на других разведках. Отчаянные промысловые рабочие рады были случаю и складывали самые невозможные варианты.
И, уткнувшись лицом в опустившиеся на стол руки, она беззвучно зарыдала. И опять никто не позволил себе задать ей какой-нибудь вопрос. Только Женька побледнела от
злобы и так прикусила себе нижнюю губу, что на ней потом
остался ряд белых пятен.
Сделанное открытие стоило Анниньке больших слез и еще большей
злобы против счастливой соперницы;
оставалось только выследить их вдвоем и накрыть.
После стола они с холопями напали на нас предательским обычаем; мы же дали отпор, а боярыня-то Морозова, ведая мужнину
злобу, побоялась
остаться у него в доме и упросила меня взять ее с собою.
— Нет! — вскричал Милославский. — Это уже превосходит все терпение! Если вы не боитесь бога и хотите из личной вражды и
злобы губить наше отечество, то я с моей дружиною не
останусь здесь.
Если
останутся такие мужики, мечты мои никогда не сбудутся», подумал он, испытывая досаду и
злобу на мужика за разрушение его планов.
Основные черты типов, конечно,
остались, но к ним прилипло нечто совсем новое, прямо связанное с
злобою дня.
Взявшие билеты на «
Злобу дня» охотно
остались на литературный вечер, на дивертисмент с такой интересной программой.
Он мой — я купил его у небес и ада: я заплатил за него кровавыми слезами; ужасными днями, в течение коих мысленно я пожирал все возможные чувства, чтоб под конец у меня в груди не
осталось ни одного кроме
злобы и мщения… о! я не таков, чтобы равнодушно выпустить из рук свою добычу и уступить ее вам… подлые рабы!..»
А впечатление, однако,
осталось на целый день — и довольно оригинальное: в виде какой-то беспредметной, особенной
злобы.
Фельдшер же во время приемов кричал на мужиков и нарочно, с дикой
злобой на них и на себя, делал им больно при перевязках. Когда он
оставался один и думал о докторе, то глаза его наливались кровью от долго затаенного бешенства, ставшего манией.
Что же их бояться?
Подумают — горда. Греха-то больше;
А пусть болтают да смеются вдоволь,
Побалагурим, да и разойдемся,
Вот и беда и горе: обещала
Вдовой
остаться, Божьей сиротой.
А отказать боюсь: Кузьма Захарьич
Рассердится, и Алексей Михайлыч
Во гнев взойдет и будет
злобу мыслить,
И выйдет только грех один. Уж лучше
Скажи ему, что я душевно рада,
Пусть думает, что я его невеста,
Хоть обману, да в мире поживем.
— Ну вот! Ага! А говоришь: по спра-аведливости! Как же по справедливости, коли по
злобе? Эх ты! И жить-то тебе недолго
осталось, а ты людей мутишь! Меня дочь как этой твоей писулей смазала! Родная дочь — пойми!
После чая и ужина Корней тотчас же ушел в горницу, где спал с Марфой и маленькой дочкой. Марфа
оставалась в большой избе убирать посуду. Корней сидел один у стола, облокотившись на руку, и ждал.
Злоба на жену все больше и больше ворочалась в нем. Он достал со стены счеты, вынул из кармана записную книжку и, чтобы развлечь мысли, стал считать. Он считал, поглядывая на дверь и прислушиваясь к голосам в большой избе.
Страшная
злоба бушевала в душе моей… Всё то немногое хорошее и честное, что
осталось во мне после продолжительной жизненной порчи, всё то, что уцелело от тления, что я берег, лелеял, чем гордился, было оскорблено, оплевано, обрызгано грязью!
Голоса детей смолкли в саду. Очевидно они ушли играть в другое место. И Тася, еще более злая и надутая, нежели раньше, снова
осталась одна. Ей было и досадно, и скучно. Особенно докучала ей одна мысль: Тарочка ее разлюбила и не хочет знать больше. И жгучая
злоба, и какая-то ненависть по отношению к Тарочке грызли теперь озлобленное сердечко Таси.
— Нет, это правда. И вот, Митя… Те матросы, — они били, но знали, что и их будут бить и расстреливать. У них есть
злоба, какая нужна для такой войны. Они убеждены, что вы — «наемники буржуазии» и сражаетесь за то, чтобы
оставались генералы и господа. А ты, Митя, — скажи мне по-настоящему: из-за чего ты идешь на все эти ужасы и жестокости? Неужели только потому, что они такие дикие?
— Да это он так… Никита, не
осталось ли у нас чихиря? — сказал я, очень облегченный разговорчивостью Гуськова. Никита поворчал еще, но принес нам чихиря и снова с
злобой посмотрел, как Гуськов выпил свой стакан. В обращении Гуськова заметна стала прежняя развязность. Мне хотелось, чтобы он ушел поскорее, и казалось, что он этого не делает только потому, что ему совестно было уйти тотчас после того, как он получил деньги. Я молчал.
«Вот, — подумал Ермий, — это мне готовое место». И сейчас же взлез на этот столп по ветхому бревнышку, которое кем-то было к скале приставлено, и бревно оттолкнул. Бревно откатилось далеко в пропасть и переломилось, а Ермий
остался стоять и простоял на столпе тридцать лет. Во все это время он молился богу и желал позабыть о лицемерии и о других
злобах, которые он видел и которыми до боли возмущался.
По законам, все, что
оставалось после него, движимое и недвижимое, правдою и неправдою нажитое, переходило именно к тем, кого он в
злобе своей отстранял от наследства.
Оправдалась она и в данном случае: болезнь Николая Павловича оказалась очень кстати, она помогла скрыть его покушение на свою жизнь от начальства, так как за время ее от незначительного поранения виска не
осталось и следа, хотя, как мы знаем из слов Бахметьевой, это не совсем
осталось тайной для петербургского общества, и рассказ об этом с разными прикрасами довольно долго циркулировал в гвардейских полках и в великосветских гостиных, но затем о нем забыли, на сцену выступили другие
злобы дня, главная из которых была предстоящая вновь война с Наполеоном, как бы предугаданная русским обществом и войском ранее, нежели она стала известна правительственным сферам.
Григорий Семенов в мельчайших подробностях рассказал Якову Потаповичу обнаруженную им измену Татьяны Веденеевой и смерть ее от его руки, возникшее в его уме решение, затаив свою
злобу против Малюты,
остаться у него на службе с единственною целью вызнать его намерения относительно княжны Евпраксии и помешать привести в исполнение грязные замыслы этого дьявольского отродья, что он, по мере сил, пока и исполнял.
Тяжело отзывалась эта потеха на лицах и спинах этих людей. Они глухо роптали, но открыто восставать и боялись, и не могли. Им
оставалось вымещать свою
злобу на барыню, разнося по Москве, по ее улицам и переулкам, по ее харчевням и гербергам, как назывались пивные в описываемое нами время, вести о ее зверствах, придавая им почти легендарный характер. Ее не называли они даже по имени и отчеству, а просто «Салтычихой» — прозвище так и оставшееся за ней в народе и перешедшее в историю.
На ее смертельно-бледном лице выражалась боль, отчаяние,
злоба и ненависть. Глаза ее
оставались сухи и горели страшным огнем.
Клокотавшая в его сердце бессильная
злоба не могла заставить его забыть заданный им самому себе вопрос — где он видел подобный взгляд? И теперь, когда ушли это подлые холопья, когда он
остался недвижимо лежать рядом с своим наперсником, тот же вопрос неотступно вертелся в его уме.
Никаких признаков нарождения новой души нет, душа
остается старой душой ветхого Адама, полной корысти, зависти,
злобы и мести.