Неточные совпадения
«Не спится, няня: здесь так душно!
Открой окно да сядь ко мне». —
«Что, Таня, что с тобой?» — «Мне скучно,
Поговорим о старине». —
«О чем же, Таня? Я, бывало,
Хранила в
памяти не мало
Старинных былей, небылиц
Про
злых духов и про девиц;
А нынче всё мне тёмно, Таня:
Что знала, то забыла. Да,
Пришла худая череда!
Зашибло…» — «Расскажи мне, няня,
Про ваши старые года:
Была ты влюблена тогда...
В течение пяти недель доктор Любомудров не мог с достаточной ясностью определить болезнь пациента, а пациент не мог понять, физически болен он или его свалило с ног отвращение к жизни, к людям? Он не был мнительным, но иногда ему казалось, что в теле его работает острая кислота, нагревая мускулы, испаряя из них жизненную силу. Тяжелый туман наполнял голову, хотелось глубокого сна, но мучила бессонница и тихое,
злое кипение нервов. В
памяти бессвязно возникали воспоминания о прожитом, знакомые лица, фразы.
Кто только случайно и умышленно заглядывал в эту светлую, детскую душу — будь он мрачен,
зол, — он уже не мог отказать ему во взаимности или, если обстоятельства мешали сближению, то хоть в доброй и прочной
памяти.
Я его застал в 1839, а еще больше в 1842, слабым и уже действительно больным. Сенатор умер, пустота около него была еще больше, даже и камердинер был другой, но он сам был тот же, одни физические силы изменили, тот же
злой ум, та же
память, он так же всех теснил мелочами, и неизменный Зонненберг имел свое прежнее кочевье в старом доме и делал комиссии.
Она стала требовать, чтоб я всё больше заучивал стихов, а
память моя всё хуже воспринимала эти ровные строки, и всё более росло, всё
злее становилось непобедимое желание переиначить, исказить стихи, подобрать к ним другие слова; это удавалось мне легко — ненужные слова являлись целыми роями и быстро спутывали обязательное, книжное.
Известно давно, что у всех арестантов в мире и во все века бывало два непобедимых влечения. Первое: войти во что бы то ни стало в сношение с соседями, друзьями по несчастью; и второе — оставить на стенах тюрьмы
память о своем заключении. И Александров, послушный общему закону, тщательно вырезал перочинным ножичком на деревянной стене: «26 июня 1889 г. здесь сидел обер-офицер Александров, по
злой воле дикого Берди-Паши, чья глупость — достояние истории».
Enfin, эта Прасковья, как называет ее cette chère amie, [этот дорогой друг (фр.).] это тип, это бессмертной
памяти Гоголева Коробочка, но только
злая Коробочка, задорная Коробочка и в бесконечно увеличенном виде.
Илья усмехнулся. В груди его холодной змеёй шевелилось
злое чувство к людям. А
память всё выдвигала пред ним знакомые образы. Большая, неуклюжая Матица валялась в грязи среди двора и стонала...
Илья думал о людях,
память подсказывала ему разные случаи, рисовавшие людей
злыми, жестокими, лживыми.
Не желая, Евсей напряжённо вслушивался, со страхом, искал в своей
памяти — кого напоминает ему этот
злой человек?
Голос женщины, тёплый и гибкий, извивался вокруг
злых слов старика и стирал их из
памяти Евсея.
Княжна Анастасия была лет на восемь старше братьев и воспитывалась, по некоторым обстоятельствам, против воли матери, в институте. Это была старая история; другая касающаяся ее история заключалась в том, что княжна шестнадцати лет, опять не по желанию матери, вышла замуж за лихой
памяти старого графа Функендорфа, который сделал немало
зла семье Протозановых.
— Вышибить надо
память из людей. От неё
зло растёт. Надо так: одни пожили — померли, и всё
зло ихнее, вся глупость с ними издохла. Родились другие;
злого ничего не помнят, а добро помнят. Я вот тоже от
памяти страдаю. Стар, покоя хочу. А — где покой? В беспамятстве покой-то…
Это — люди необыкновенно
злые, мстительные, снабженные вонючим самолюбием и
злой, долго задерживающей
памятью, люди, от которых можно тогда лишь спастись, когда они вместе с бесконечной злобой соединяют и бесконечную алчность к ловлению рыбы в мутной воде.
Где
память о добре и
зле — всё яд!
Известно, что короли и клоуны пользуются привилегией называть друг друга «мой кузен». Но также и те и другие отличаются от простых смертных
памятью на лица и события, с тою лишь разницей, что короли часто помнят
злое, клоуны же предпочитают помнить хорошее.
И все — добрые и
злые — одинаково предадут проклятию позорную
память его, и у всех народов, какие были, какие есть, останется он одиноким в жестокой участи своей — Иуда из Кариота, Предатель.
Эта картина воскресла в
памяти мальчика и моментально исчезла, оставив по себе
злую улыбку, которую он бросил в лицо деду.
Того ради уставлено в сороковой день
память о мертвом творити, что в сей день душа, прейдя мытарства
злых миродержателей, воздушных мытареначальников, истязателей и обличителей земных дел ея, святыми ангелами ко престолу Господню приводима бывает.
Строго говоря, этот «апокатастасис» [Всеобщее восстановление — восстановление всего в Боге, после которого уничтожится даже
память о
зле.
— Когда дух святый снидет на тебя, душа твоя и тело обратятся в ничто, — сказала Катенька. — Ни тело тогда не чувствует, ни душа. Нет ни мыслей, ни
памяти, ни воли, ни добра, ни
зла, ни разума, ни безумия… Ты паришь тогда в небесных кругах, и нет слов рассказать про такое блаженство… Не испытавши, невозможно его понять… Одно слово — соединенье с Богом. В самом раю нет радостей и наслажденья больше тех, какие чувствуешь, когда дух святый озарит твою душу.
«Смерть, как единственное средство восстановить в его сердце любовь к ней, наказать его и одержать победу в той борьбе, которую поселившийся в ее сердце
злой дух вел с ним, ясно и живо представилась ей. С наслаждением стала она думать о том, как он будет мучиться, раскаиваться и любить ее
память».
Дуплистое дерево с затеской, примятая трава и груда
золы на месте угасшего костра — все это так запечатлелось в моей
памяти, что потом, хотя прошли многие годы, никакие другие образы не могли заслонить собою воспоминаний об этом случае.
В нашей
памяти живо было предание, передаваемое одним поколением институток другому, о двух сестрах Неминых, находившихся в постоянной вражде между собою и не пожелавших помириться даже перед причастием, за что одну сверхъестественной силой оттолкнуло от Святой чаши, а другая не могла разжать конвульсивно сжавшегося рта. Так обе
злые девочки и не были допущены к причастию.
Я молча спрыгнула с ее постели и пошла к себе. Мне было стыдно и больно за то, что я не сумела скрыть моего порыва перед всеми этими
злыми, безжалостными девчонками. Молча легла я в свою постель, зарылась в подушку с глазами полными слез, и… тотчас же в моей
памяти возникли дорогие картины…
Екатерина Петровна, со своей стороны, напрягала все свои усилия, чтобы побороть охватившее ее внутреннее волнение при встрече со своей бывшей подругой, и при этих словах Натальи Федоровны, видимо, забывшей все
зло, сделанное ей Бахметьевой и сохранившей в своей
памяти лишь светлые черты их отношений в те прошлые далекие годы.
И все это
злое, страшное принимало образ той женщины, которая приходила за Валей. Много людей являлось в дом Григория Аристарховича и уходило, и Валя не помнил их лиц, но это лицо жило в его
памяти. Оно было такое длинное, худое, желтое, как у мертвой головы, и улыбалось хитрою, притворною улыбкою, от которой прорезывались две глубокие морщины по сторонам рта. Когда эта женщина возьмет Валю, он умрет.