Неточные совпадения
Пришла, рассыпалась; клоками
Повисла на суках дубов;
Легла волнистыми коврами
Среди
полей, вокруг холмов;
Брега с недвижною рекою
Сравняла пухлой пеленою;
Блеснул мороз. И рады мы
Проказам матушки зимы.
Не радо ей лишь сердце Тани.
Нейдет она зиму встречать,
Морозной пылью подышать
И первым снегом с кровли бани
Умыть лицо, плеча и грудь:
Татьяне страшен
зимний путь.
Не поднимая головы, Клим посмотрел вслед им. На ногах Дронова старенькие сапоги с кривыми каблуками, на голове —
зимняя шапка, а Томилин — в длинном, до пят, черном пальто, в шляпе с широкими
полями. Клим усмехнулся, найдя, что костюм этот очень характерно подчеркивает странную фигуру провинциального мудреца. Чувствуя себя достаточно насыщенным его философией, он не ощутил желания посетить Томилина и с неудовольствием подумал о неизбежной встрече с Дроновым.
Ночами перед Самгиным развертывалась картина
зимней, пуховой земли, сплошь раскрашенной по белому огромными кострами пожаров; огненные вихри вырывались точно из глубины земной, и всюду, по ослепительно белым
полям, от вулкана к вулкану двигались, яростно шумя, потоки черной лавы — толпы восставших крестьян.
Раз, длинным
зимним вечером в конце 1838, сидели мы, как всегда, одни, читали и не читали, говорили и молчали и молча продолжали говорить. На дворе сильно морозило, и в комнате было совсем не тепло. Наташа чувствовала себя нездоровой и лежала на диване, покрывшись мантильей, я сидел возле на
полу; чтение не налаживалось, она была рассеянна, думала о другом, ее что-то занимало, она менялась в лице.
Было жарко, душил густой тяжелый запах, напоминая, как умирал Цыганок и по
полу растекались ручьи крови; в голове или сердце росла какая-то опухоль; всё, что я видел в этом доме, тянулось сквозь меня, как
зимний обоз по улице, и давило, уничтожало…
Пролив, отделяющий остров от материка, в
зимние месяцы замерзает совершенно, и та вода, которая летом играет роль тюремной стены, зимою бывает ровна и гладка, как
поле, и всякий желающий может пройти его пешком или переехать на собаках.
Весь склад, все части тела этой птицы совершенно куриные, отчего и получила она свое имя; полевою же, или серою, называется она сколько в отличие от лесной, белой в
зимнее время куропатки, о которой будет говорено в своем месте, столько же и потому, что сера пером и живет в
поле.
В долгие осенние и
зимние ночи заяц исходит, особенно по открытым
полям и горам, несколько верст, что каждый охотник, сходивший русаков по маликам, изведал на опыте.
Картина переменилась: уже на черной скатерти
полей кое-где виднеются белые пятна и полосы снежных сувоев да лежит гребнем, с темною навозною верхушкой, крепко уезженная
зимняя дорога.
Поэзия первого
зимнего дня была по-своему доступна слепому. Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым струйкам, разбегавшимся по всему дому, по скрипу шагов на дворе, по особенной «холодности» всех наружных звуков. И когда он выезжал с Иохимом по первопутку в
поле, то слушал с наслаждением звонкий скрип саней и какие-то гулкие щелканья, которыми лес из-за речки обменивался с дорогой и
полем.
В такие минуты его острое, милое лицо морщилось, старело, он садился на постель на
полу, обняв колени, и подолгу смотрел в голубые квадраты окон, на крышу сарая, притиснутого сугробами снега, на звезды
зимнего неба.
Таяли снега в
поле, таяли
зимние облака в небе, падая на землю мокрым снегом и дождем; все медленнее проходило солнце свой дневной путь, теплее становился воздух, казалось, что пришло уже весеннее веселье, шутливо прячется где-то за городом в
полях и скоро хлынет на город.
…Весна. Каждый день одет в новое, каждый новый день ярче и милей; хмельно пахнет молодыми травами, свежей зеленью берез, нестерпимо тянет в
поле слушать жаворонка, лежа на теплой земле вверх лицом. А я — чищу
зимнее платье, помогаю укладывать его в сундук, крошу листовой табак, выбиваю пыль из мебели, с утра до ночи вожусь с неприятными, ненужными мне вещами.
Кого среди ночного мрака заставала метель в открытом
поле, кто испытал на самом себе весь ужас бурной
зимней ночи, тот поймет восторг наших путешественников, когда они удостоверились, что точно слышат лай собаки. Надежда верного избавления оживила сердца их; забыв всю усталость, они пустились немедленно вперед. С каждым шагом прибавлялась их надежда, лай становился час от часу внятнее, и хотя буря не уменьшалась, но они не боялись уже сбиться с своего пути.
Маякин взглянул на крестника и умолк. Лицо Фомы вытянулось, побледнело, и было много тяжелого и горького изумления в его полуоткрытых губах и в тоскующем взгляде… Справа и слева от дороги лежало
поле, покрытое клочьями
зимних одежд. По черным проталинам хлопотливо прыгали грачи. Под полозьями всхлипывала вода, грязный снег вылетал из-под ног лошадей…
Весь день Александр Семенович хлопотал со своими помощниками, устанавливая камеры в бывшем
зимнем саду — оранжерее Шереметевых… К вечеру все было готово. Под стеклянным потолком загорелся белый матовый шар, на кирпичах устанавливали камеры, и механик, приехавший с камерами, пощелкав и повертев блестящие винты, зажег на асбестовом
полу в черных ящиках красный таинственный луч.
Был мутноватый
зимний рассвет. Демьян Лукич убирал желудочный зонд. Пахло камфарным маслом. Таз на
полу был полон буроватой жидкостью. Мельник лежал истощенный, побледневший, до подбородка укрытый белой простыней. Рыжая борода торчала дыбом. Я, наклонившись, пощупал пульс и убедился, что мельник выскочил благополучно.
Тем не менее, я не могу не сознаться, что жить в деревне и не делать деревенского дела, а только вдыхать ароматы
полей, следить за
полетом ласточек, читать братьев Гонкуров и упитывать себя для предстоящих
зимних подвохов — ужасно совестно.
Хорьки живут по
полям в норах и в них выводят детей, числом от трех до четырех; вероятно, зимою земляные летние норы заносятся снегом, и тогда хорьки живут в снежных норах или под какими-нибудь строениями: мне случилось один раз найти постоянное,
зимнее жилье хорька под толстым стволом сломленного дерева; он пролезал под него сверху, в сквозное дупло.
Молодой лорд, рассевающий семена консерватизма, религии и нравственности; семейный очаг; длинные
зимние вечера в старом, величественном замке; подъемные мосты;
поля, занесенные снегом; охота на кабанов и серн; триктрак с сельским кюре; беседа за ужином с обильными возлияниями; общие молитвы с преданными седыми слугами, и затем крепкий, здоровый и безмятежный сон до утра…
В эти часы бог для меня — небо ясное, синие дали, вышитый золотом осенний лес или
зимний — храм серебряный; реки,
поля и холмы, звёзды и цветы — всё красивое божественно есть, всё божественное родственно душе.
Я человек, как и большинство современных людей, почти неверующий, но мне много пришлось изъездить по проселочным
зимним путям, и потому в такие вечера и в такую погоду я мысленно молюсь: «Господи, спаси и сохрани того, кто теперь потерял дорогу и кружится в
поле или в лесу со смертельным страхом в душе».
Как
зимний дым белеют мраки,
И утро с розовым лицом,
Гоня зловидные призраки,
Блистая златом, багрецом,
Дыша живительной прохладой,
Белит и горы и
поля.
Бабы да девки тоже хлопочут: гряды в огородах копают, семена на солнце размачивают, вокруг коровенок возятся и ждут не дождутся Егорьева дня, когда на утренней заре святой вербушкой погонят в
поле скотинушку, отощалую, истощенную от долгого
зимнего холода-голода… Молодежь работает неустанно, а веселья не забывает. Звонкие песни разливаются по деревне. Парни, девки весну окликают...
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых
зимних бурь —
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее
поле…
Воют в сумерки долгие,
зимние,
Волки грозные с тощих
полей.
По дворам в погорающем инее
Над застрёхами храп лошадей.
Отблеск скучно-белесого
зимнего дня на
полу…
Альберт простился с хозяйкой и, надев истертую шляпу с широкими
полями и летнюю старую альмавиву, составлявшие всю его
зимнюю одежду, вместе с Делесовым вышел на крыльцо.
Как угадать в девичьем сердце момент пробуждения нежного чувства? Легче подслушать, как трава растет летом в чистом
поле, как звезды шепчутся между собой на небе
зимнею ночью!
Свет яркого
зимнего утра уже врывается в окно, когда он, шатаясь, выходит из спальни и наскоро выпив горячего сбитню, велит запрягать лошадь в маленькие сани, и один, без кучера, выезжает из дома, чтобы на просторе
полей и лесов, окружающих Москву, на морозном воздухе освежить свой помутившийся ум.
Пришел Великий пост. Одноцветно затренькал глухой колокол, и его серые, печальные, скромно зовущие звуки не могли разорвать
зимней тишины, еще лежавшей над занесенными
полями. Робко выскакивали они из колокольни в гущу мглистого воздуха, падали вниз и умирали, и долго никто из людей не являлся на тихий, но все более настойчивый, все более требовательный зов маленькой церкви.
Ему постелили на
полу, положив, вместо тюфяка или сена, свернутое вдвое
зимнее одеяло.