Неточные совпадения
— В докладе моем «О соблазнах мнимого знания» я указал, что фантастические, невообразимые числа математиков — ирреальны, не способны дать физически ясного представления о вселенной, о нашей,
земной, природе, и о жизни плоти человечий, что математика есть метафизика двадцатого столетия и эта
наука влечется к схоластике средневековья, когда диавол чувствовался физически и считали количество чертей на конце иглы.
После всех пришел Марк — и внес новый взгляд во все то, что она читала, слышала, что знала, взгляд полного и дерзкого отрицания всего, от начала до конца, небесных и
земных авторитетов, старой жизни, старой
науки, старых добродетелей и пороков. Он, с преждевременным триумфом, явился к ней предвидя победу, и ошибся.
Ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба
земного и восстанет на тебя дух земли, и сразится с тобою, и победит тебя, и все пойдут за ним, восклицая: «Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!» Знаешь ли ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и
науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные.
Светильник
науки, носяся над законоположением нашим, отличает ныне его от многих
земных законоположений.
Тщетно я обращался ко всем властям
земным о допущении меня к преподаванию
наук сих; тщетно угрожал им карою
земною и небесною; тщетно указывал на растление, царствующее в сердцах чиновнических — тщетно!
— А того ради и учу. Откуда баре, холеные хари? Всё из нас, из черноты
земной, а откуда еще-то? Чем больше
науки, тем длинней руки, больше возьмут; а кем больше взято, у того дело и свято… Бог посылает нас сюда глупыми детьми, а назад требует умными стариками, значит — надо учиться!
И не будет у нас ни молока, ни хлеба, ни изобилия плодов
земных, не говоря уже о
науках и искусствах. Мало того: мы можем очутиться в положении человека, которого с головы до ног облили керосином и зажгли. Допустим, что этот несчастливец и в предсмертных муках будет свои невзгоды ставить на счет потрясенным основам, но разве это облегчит его страдания? разве воззовет его к жизни?
Дилетанты любят
науку — но не занимаются ею; они рассеиваются по лазури, носящейся над
наукой, которая точно так же ничего, как лазурь
земной атмосферы.
Но знание их было глубже и высшее, чем у нашей
науки; ибо
наука наша ищет объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без
науки знали, как им жить…» «У них не, было веры, зато было твердое знание, что, когда восполнится их
земная радость до пределов природы
земной, тогда наступит для них, и для живущих и для умерших, еще большее расширение соприкосновения с целым вселенной» (Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. Л., 1983.
Замыкаю же сие мое обширное послание к вам тою вестью, что я о вас обо всех молюсь, желаю вам здоровья и всех благ, и утверждаю и вас в истине, что все бывает ко благу, так как и в сем трепетном деле, которое мы недавно только пережили, вам, государь Иван Демьянович, тоже дана, по моему мнению, добрая
наука: вам, вечно надеявшимся на силу
земной власти, окончание гордановского дела может служить уроком, что нет того суда, при котором торжество истины было бы неизбежно.
Тредьяковский (с гордостью охорашиваясь). Чего мы не возможем?.. О! го, го!.. И доложить вам осмеливаюсь, что стоит только некоторые слова, резвунчики, прыгунчики, как горные козочки, вытеснить, а на место их вогнать траурные и тяжелые, как черные волы, с трудом раздирающие плугом утробу
земную. Однако ж дозвольте обратиться к предпринятому мною труду в честь его светлости, великого покровителя
наук и благодетеля России.
Этот юноша был уроженец города Т., единственный сын чиновника, славившегося своим бескорыстием и неподкупностью, оставившего ему только честное имя, которое этот чудак, как называли его сослуживцы, ценил выше всякого
земного богатства. Студент-медик, беззаветно преданный
науке, готовый ради нее на все лишения, он бодро шел по тернистой дороге труда.