Неточные совпадения
По эту сторону насыпи пейзаж был более приличен и не так густо засорен людями: речка извивалась по холмистому дерновому полю, поле украшено небольшими группами берез, кое-где возвышаются бронзовые стволы сосен, под густой
зеленью их крон — белые палатки, желтые бараки, штабеля каких-то ящиков, покрытые брезентами, всюду красные кресты, мелькают белые фигуры сестер милосердия, под окнами дощатого
домика сидит священник в лиловой рясе — весьма приятное пятно.
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая
зеленая крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых
домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство с людьми в шубах, а окна и двери домов похожи на карманы. Толстый слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
Это полусказочное впечатление тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни в странном городе, построенном на краю бесплодного, печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового леса — «Савелова грива» и — за невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди
зелени садов, прятались
домики и церкви Нижнего Новгорода.
Он легко, к своему удивлению, встал на ноги, пошатываясь, держась за стены, пошел прочь от людей, и ему казалось, что
зеленый, одноэтажный
домик в четыре окна все время двигается пред ним, преграждая ему дорогу. Не помня, как он дошел, Самгин очнулся у себя в кабинете на диване; пред ним стоял фельдшер Винокуров, отжимая полотенце в эмалированный таз.
Внизу мы прошли чрез живописнейший лесок — нельзя нарочно расположить так красиво рощу — под развесистыми банианами и кедрами, и вышли на поляну. Здесь лежала, вероятно занесенная землетрясением, громадная глыба коралла, вся обросшая мохом и
зеленью. Романтики тут же объявили, что хорошо бы приехать сюда на целый день с музыкой; «с закуской и обедом», — прибавили положительные люди. Мы вышли в одну из боковых улиц с маленькими
домиками: около каждого теснилась кучка бананов и цветы.
Скудная
зелень едва смягчает угрюмость пейзажа. Сады из кедров, дубов, немножко тополей, немножко виноградных трельяжей, кое-где кипарис и мирт да заборы из колючих кактусов и исполинских алоэ, которых корни обратились в древесину, — вот и все. Голо, уединенно, мрачно. В городе, однако ж, есть несколько весьма порядочных лавок; одну из них, помещающуюся в отдельном
домике, можно назвать даже богатою.
Взгляд не успевал ловить подробностей этой большой, широко раскинувшейся картины. Прямо лежит на отлогости горы местечко, с своими идущими частью правильным амфитеатром, частью беспорядочно перегибающимися по холмам улицами, с утонувшими в
зелени маленькими
домиками, с виноградниками, полями маиса, с близкими и дальними фермами, с бегущими во все стороны дорогами. Налево гора Паарль, которая, картинною разнообразностью пейзажей, яркой
зеленью, не похожа на другие здешние горы.
Беспорядочно расставленные, с десяток более нежели скромных
домиков, стоящих друг к другу, как известная изба на курьих ножках, — по очереди появлялись из-за
зелени; скромно за ними возникал
зеленый купол церкви с золотым крестом.
С обеих сторон, на уступах, рос виноград; солнце только что село, и алый тонкий свет лежал на
зеленых лозах, на высоких тычинках, на сухой земле, усеянной сплошь крупным и мелким плитняком, и на белой стене небольшого
домика, с косыми черными перекладинами и четырьмя светлыми окошками, стоявшего на самом верху горы, по которой мы взбирались.
В саду уже пробились светло-зеленые иглы молодой травы, на яблонях набухли и лопались почки, приятно
позеленел мох на крыше
домика Петровны, всюду было много птиц; веселый звон, свежий, пахучий воздух приятно кружил голову.
В обеих, особенно в левой, тесно, грязно, неуютно; тут уже нет белых чистеньких
домиков; избушки ветхие, без дворов, без
зелени, без крылец, в беспорядке лепятся внизу у дороги, по склону горы и на самой горе.
Перед ним на пригорке тянулась небольшая деревенька; немного вправо виднелся ветхий господский
домик с закрытыми ставнями и кривым крылечком; по широкому двору, от самых ворот, росла крапива,
зеленая и густая, как конопля; тут же стоял дубовый, еще крепкий амбарчик.
В углу рудничного двора приткнулся
домик Палача, весело глядевший своими светлыми окнами,
зеленою крышей и небольшим палисадником.
Когда показались первые
домики, Нюрочка превратилась вся в одно внимание. Экипаж покатился очень быстро по широкой улице прямо к церкви. За церковью открывалась большая площадь с двумя рядами деревянных лавчонок посредине. Одною стороною площадь подходила к закопченной кирпичной стене фабрики, а с другой ее окружили каменные дома с
зелеными крышами. К одному из таких домов экипаж и повернул, а потом с грохотом въехал на мощеный широкий двор. На звон дорожного колокольчика выскочил Илюшка Рачитель.
Домик Райнера, как и все почти швейцарские
домики, был построен в два этажа и местился у самого подножия высокой горы, на небольшом
зеленом уступе, выходившем плоскою косою в один из неглубоких заливцев Фирвальдштетского озера. Нижний этаж, сложенный из серого камня, был занят службами, и тут же было помещение для скота; во втором этаже, обшитом вычурною тесовою резьбою, были жилые комнаты, и наверху мостился еще небольшой мезонин в два окна, обнесенный узорчатою галереею.
Заозерный завод, раскидавший свои
домики по берегу озера, был самым красивым в Кукарском округе. Ряды крепких изб облепили низкий берег в несколько рядов; крайние стояли совсем в лесу. Выдавшийся в средине озера крутой и лесистый мыс образовал широкий залив; в глубине озера
зелеными пятнами выделялись три острова. Обступившие кругом лесистые горы образовали рельефную
зеленую раму. Рассыпной Камень лежал массивной синевато-зеленой глыбой на противоположном берегу, как отдыхавший великан.
Менаду этими возвышенностями и по берегу пруда крепкие заводские
домики выровнялись в правильные широкие улицы; между ними яркими заплатами
зеленели железные крыши богатых мужиков и белели каменные дома местного купечества.
Извилистая стежка, протоптанная пешеходами, пересекала большое свекловичное поле. Вдали виднелись белые
домики и красные черепичные крыши города. Офицеры пошли рядом, сторонясь друг от друга и ступая по мясистой, густой, хрустевшей под ногами
зелени. Некоторое время оба молчали. Наконец Николаев, переведя широко и громко, с видимым трудом, дыхание, заговорил первый...
Окна эти обрамливались еще резными, ярко же раскрашенными наличниками и
зелеными ставнями, которые никогда не закрывались, потому что зимой крепкий
домик не боялся холода, а отец протопоп любил свет, любил звезду, заглядывавшую ночью с неба в его комнату, любил лунный луч, полосой глазета ложившийся на его разделанный под паркет пол.
Но, вместо этого, внезапно целая куча домов опять выступала из-за
зелени, и Матвей опять попадал как будто в новый город; порой даже среди скромных коттеджей опять подымались гордые дома в шесть и семь этажей, а через несколько минут опять маленькие
домики и такая же дорога, как будто этот город не может кончиться, как будто он занял уже весь свет…
Выше в гору — огромный плодовый сад: в нём, среди яблонь, вишенья, слив и груш, в пенном море
зелени всех оттенков, стоят, как суда на якорях, тёмные кельи старцев, а под верхней стеною, на просторной солнечной поляне приник к земле маленький, в три окна, с голубыми ставнями
домик знаменитого в округе утешителя страждущих, старца Иоанна.
Шли по улице чистой и богатой монастырской слободы, мимо приветливых
домиков, уютно прятавшихся за палисадниками; прикрытые сзади
зелёным шатром рощи, они точно гулять вышли из неё дружным рядом на берег речки. Встречу попадались нарядно одетые, хорошо раскормленные мещане, рослые, румяные девицы и бабы, а ребятишки казались не по возрасту солидными и тихими.
Он полюбил ходить на Петухову горку — это было приятное место: маленькие
домики, дружно связанные плетнями, стоят смиренно и смотрят задумчиво в тихое поле, на холмы, весною позолоченные цветами лютиков и одуванчиков, летом — буро-зелёные, словно они покрыты старинным, выцветшим штофом, а в тусклые дни долгой зимы — серебристо-белые, приветно мягкие.
Поезжай-ка в наш городишко, Фома, всего десять верст; там есть
домик за церковью, в первом переулке, с
зелеными ставнями, премиленький
домик вдовы-попадьи; как будто для тебя его и построили.
Небольшой деревянный
домик с мезонином, выкрашенный розовою краской, стоял посреди сада и как-то наивно выглядывал из-за
зелени деревьев.
Я не согласен с ним, но также очень полюбил тихий
домик на берегу Кинеля, его прозрачные воды, его движущиеся течением реки камыши,
зеленую степь вокруг и плот, ходивший почти от самого крыльца и перевозивший через Кинель в еще более степную, ковылистую, казалось безграничную даль, прямо на юг!..
Ровно в шесть часов вечера приехал добродушный немец в Голубиную Солободку, к знакомому
домику; не встретив никого в передней, в зале и гостиной, он хотел войти в спальню, но дверь была заперта; он постучался, дверь отперла Катерина Алексевна; Андрей Михайлыч вошел и остановился от изумления: пол был устлан коврами; окна завешены
зелеными шелковыми гардинами; над двуспальною кроватью висел парадный штофный занавес; в углу горела свечка, заставленная книгою; Софья Николавна лежала в постели, на подушках в парадных же наволочках, одетая в щегольской, утренний широкий капот; лицо ее было свежо, глаза блистали удовольствием.
В ста шагах от ворот стоял небольшой
домик с красной крышей и с
зелеными ставнями.
Проживало оно около Собачьей площадки, в одноэтажном деревянном
домике, с полосатым парадным крылечком на улицу,
зелеными львами на воротах и прочими дворянскими затеями, и едва-едва сводило концы с концами, должая в овощную лавочку и частенько сидя без дров и без свеч по зимам.
Из двери белого
домика, захлестнутого виноградниками, точно лодка
зелеными волнами моря, выходит навстречу солнцу древний старец Этторе Чекко, одинокий человечек, нелюдим, с длинными руками обезьяны, с голым черепом мудреца, с лицом, так измятым временем, что в его дряблых морщинах почти не видно глаз.
Домик этот стоял на краю одной узенькой деревенской дорожки при
зеленой долине, с которой несло вечной свежестью.
Все у них в
домике было как-то на своем месте, как-то лучше, чем у других: собаки и кошки жирнее и опрятнее, певчие птички веселее и голосистее, растения
зеленее.
Около торта размещались принесенные сегодня пастором: немецкая библия в
зеленом переплете с золотым обрезом; большой красный дорогой стакан с гравированным видом Мюнхена и на нем, на белой ниточке, чья-то карточка; рабочая корзиночка с бумажкою, на которой было написано «Клара Шперлинг», и, наконец, необыкновенно искусно сделанный швейцарский
домик с слюдовыми окнами, балкончиками, дверьми, загородями и камнями на крыше.
Улица, на которую выходили окна моей комнаты, имела теперь самый печальный вид: ряды
домиков, очень красивых в хорошую погоду, теперь выглядели мрачно, а непролазная грязь посредине улицы представляла самое отвратительное зрелище, точно целая река грязи, по которой плыли телеги с дровами, коробья с углем, маленькие тележки с рудой и осторожно пробирались пешеходы возле самых домов по кое-как набросанным, скользким от дождя жердочкам, камням и жалким остаткам недавно
зеленой «полянки».
Вокруг всего пруда шел старинный сад: липы тянулись по нем аллеями, стояли сплошными купами; заматерелые сосны с бледно-желтыми стволами, темные дубы, великолепные ясени высоко поднимали там и сям свои одинокие верхушки; густая
зелень разросшихся сиреней и акаций подступала вплоть до самых боков обоих
домиков, оставляя открытыми одни их передние стороны, от которых бежали вниз по скатам извилистые, убитые кирпичом дорожки.
Я очень люблю скромную жизнь тех уединенных владетелей отдаленных деревень, которых в Малороссии обыкновенно называют старосветскими, которые, как дряхлые живописные
домики, хороши своею пестротою и совершенною противоположностью с новым гладеньким строением, которого стен не промыл еще дождь, крыши не покрыла
зеленая плесень и лишенное щекатурки крыльцо не выказывает своих красных кирпичей.
На Поречной стройно вытянулись лучшие дома, — голубые, красные,
зеленые, почти все с палисадниками, — белый дом председателя земской управы Фогеля, с башенкой на крыше; краснокирпичный с желтыми ставнями — головы; розоватый — отца протоиерея Исаии Кудрявского и еще длинный ряд хвастливых уютных
домиков — в них квартировали власти: войсковой начальник Покивайко, страстный любитель пения, — прозван Мазепой за большие усы и толщину; податной инспектор Жуков, хмурый человек, страдавший запоем; земский начальник Штрехель, театрал и драматург; исправник Карл Игнатьевич Вормс и развеселый доктор Ряхин, лучший артист местного кружка любителей комедии и драмы.
Вся она тонет в
зеленых садах;
Домики в ней на высоких столбах...
То как будто наступали для него опять его нежные, безмятежно прошедшие годы первого детства, с их светлою радостию, с неугасимым счастием, с первым сладостным удивлением к жизни, с роями светлых духов, вылетавших из-под каждого цветка, который срывал он, игравших с ним на тучном
зеленом лугу перед маленьким
домиком, окруженным акациями, улыбавшихся ему из хрустального необозримого озера, возле которого просиживал он по целым часам, прислушиваясь, как бьется волна о волну, и шелестевших кругом него крыльями, любовно усыпая светлыми, радужными сновидениями маленькую его колыбельку, когда его мать, склоняясь над нею, крестила, целовала и баюкала его тихою колыбельною песенкой в долгие, безмятежные ночи.
Я не поддавался этому злому внушению и находил в обеих дамах много симпатичного. Я на них не жаловался, оставался вежлив, спокоен и не предъявлял более на сад никаких требований. Садик оставался постоянно запертым, но мы от этого не чувствовали ни малейшего лишения, так как деревья своими
зелеными вершинами прямо лезли в окна, а роскошный екатеринентальский парк начинался сейчас же у нашего
домика.
Усадьба госпожи Заднепровской состояла из новенького белого
домика с
зеленой крышей, в виде дачи, в городском вкусе, с небольшим садиком и двором.
Направо от пути раскинулась кочковатая равнина, темно-зеленая от постоянной сырости, и на краю ее были брошены серенькие
домики, похожие на игрушечные, а на высокой
зеленой горе, внизу которой блистала серебристая полоска, стояла такая же игрушечная белая церковь.
Домик обшит был тесом, выкрашенным в дикую краску, крыша железная ярко-зеленого цвета.
Ближний к церкви
домик был просторней и приглядней двух остальных: по лицу пять окон с подъемными рамами и
зелеными ставнями, крылечко выведено на улицу, крыша на четыре ската, к углам ее для стока воды прилажены крылатые змеи из старой проржавевшей жести.
Коляска катилась по роскошным аллеям, усаженным тропическими деревьями, и по бокам этих аллей ютились в листве бананов маленькие белые дома, крытые
зеленью тех же бананов. Около
домиков были садики, огороды и маленькие полянки, засеянные маисом, — совсем деревенский вид.
Наконец, на покатости горы показалось что-то ослепительно белое. Это Фунчаль, городок на благодатном острове. Его маленькие белые
домики лепятся один возле другого, словно соты в улье, в гирлянде
зелени, а над ними высокие
зеленые горы, на которых там и сям красуются дачи и виллы, утопающие в листве. На одной из гор стоит высокий белый монастырь. И все это окаймлено густыми и кудрявыми тропическими деревьями.
Володя, конечно, поехал на берег, но смотреть было решительно нечего. Маленький городишко, напоминающий наши захолустья, в котором не более двухсот
домиков, расположен у подошвы голых гор. Ни кусточка, ни
зелени… Только у дома какого-то портограндского аристократа стоят три одинокие тощие пальмы, заботливо обнесенные плетнем, да у виллы английского консула, построенной на горе, зеленеется хорошо разведенный сад.
На возвратном пути в Батавию они заехали в одну малайскую деревню, спрятавшуюся в ограде кактусов, бананника и манговых деревьев. Рисовые мокрые поля с маленькой светлой
зеленью тянулись на большое пространство за оградой. Построенные из бамбука и скрепленные известью хижины имели далеко не привлекательный вид. В маленьком
домике, куда ввел наших путешественников возница, было довольно опрятно. Почти голые хозяева встретили гостей любезно и принесли плодов.
Возле
домика стоял высокий шест, на верхушке его веял флаг, белый с
зелеными полосами, нашитыми крестом с угла на угол.
Бежит, стрелой летит пароход. Берега то и дело меняются. Вот они крытые густой изумрудной
зеленью, вот они обнаженные давними оползнями, разукрашенные белыми, зеленоватыми, бурыми и ясно-красными лентами опоки. Впереди желтеют пески левого берега и пески отмелей; видится, будто бы водный путь прегражден, будто не будет выхода ни направо, ни нáлево. Но вот выдвинулся крутой мыс, снизу доверху облепленный деревянными
домиками, а под ним широкая, синеводная Сура, славная своими жирными, янтарными стерлядями.