Аксинья торговала в лавке, и слышно было во дворе, как
звенели бутылки и деньги, как она смеялась или кричала и как сердились покупатели, которых она обижала; и в то же время было заметно, что там в лавке тайная торговля водкой уже идет.
Шелестят деньги, носясь, как летучие мыши, над головами людей, и люди жадно простирают к ним руки, брякает золото и серебро,
звенят бутылки, хлопают пробки, кто-то рыдает, и тоскливый женский голос поет...
Неточные совпадения
Тишина устанавливалась с трудом, люди двигали стульями,
звенели бокалы, стучали ножи по
бутылкам, и кто-то неистово орал...
В «Медведе» кричали ура, чокались,
звенело стекло бокалов, хлопали пробки, извлекаемые из
бутылок, и было похоже, что люди собрались на вокзале провожать кого-то. Самгин вслушался в торопливый шум, быстро снял очки и, протирая стекла, склонил голову над столом.
Вскочив с дивана, он забегал по кабинету, топая так, что
звенели стаканы и
бутылки на столе.
Дронов встал, держась рукой за кромку стола. Раскалился он так, что коротенькие ноги дрожали, дрожала и рука, заставляя
звенеть пустой стакан о
бутылку. Самгин, отодвинув стакан, прекратил тонкий звон стекла.
Но Передонов поспешно унес
бутылку, и слышно было, как
звенел замок у шкапика, в котором он спрятал вино. Вернувшись к гостям, он, чтобы переменить разговор, стал говорить о княгине. Он угрюмо сказал...
Опрокидывая стулья, толкая стол, причем посуда и
бутылки звенели и падали, купцы лезли на Маякина с бокалами в руках, возбужденные, радостные, иные со слезами на глазах.
Вокруг него чавкали, чмокали губами, булькала водка, выливаемая из
бутылки,
звенели рюмки…
— Ступай, спи! Ах ты, боже мой! — восклицала она, брезгливо отталкивая его. Он уходил от неё в прихожую, где спал, и всё более отдалялся внутренно, понемногу теряя своё бесформенное, тёпленькое чувство к ней. Лёжа в постели, налитый обидой и острым, неприятным возбуждением, слышал, как Раиса густым, воркующим голосом пела задумчивую песню, всегда одну, и —
звенит стекло
бутылки, стукаясь о рюмку…
Тут, задолго до меня, уж были целые поколения пустых посудин, которые, дребезжа и
звеня, так много о себе надребезжали и назвенели, что, казалось, и впрямь нет звания более почетного, более счастливого и спокойного, как звание пустой
бутылки.
По обыкновению он был одет в татарскую рубаху, и она делала его похожим на старую бабу. Стоял он как бы прячась за угол печи, в одной руке —
бутылка водки, в другой — чайный стакан, руки у него, должно быть, дрожали — стекло
звенело, слышалось бульканье наливаемой влаги.
Сани уже тронулись, когда он грузно ввалился в них, рискуя задавить пьяного Сеньку, и вся группа бестолковым темным пятном опять понеслась вперед, вихляясь из стороны в сторону… Над широкой спинкой саней мелькали руки, спины, собольи шапки. Бурмакин с Сенькой возились, как два медведя, отымая друг у друга
бутылку с водкой, которая весело мелькала на солнце… Неровно
звенел колокольчик, и к нам доносились нелепые обрывки циничной приисковой песни.