Неточные совпадения
Она дрожала и бледнела.
Когда ж падучая
звездаПо небу темному
летелаИ рассыпалася, — тогда
В смятенье Таня торопилась,
Пока
звезда еще катилась,
Желанье сердца ей шепнуть.
Когда случалось где-нибудь
Ей встретить черного монаха
Иль быстрый заяц меж полей
Перебегал дорогу ей,
Не зная, что начать со страха,
Предчувствий горестных полна,
Ждала несчастья уж она.
В одном месте пламя спокойно и величественно стлалось по небу; в другом, встретив что-то горючее и вдруг вырвавшись вихрем, оно свистело и
летело вверх, под самые
звезды, и оторванные охлопья его гаснули под самыми дальними небесами.
Все было видно, и даже можно было заметить, как вихрем пронесся мимо их, сидя в горшке, колдун; как
звезды, собравшись в кучу, играли в жмурки; как клубился в стороне облаком целый рой духов; как плясавший при месяце черт снял шапку, увидавши кузнеца, скачущего верхом; как
летела возвращавшаяся назад метла, на которой, видно, только что съездила куда нужно ведьма… много еще дряни встречали они.
В дверях появляется Дитяткевич. Он слышал смех и беспокойно оглядывает нас из-за дверей, но пятна ему не видно. Это интересно. Едва он отходит, как несколько комков
летят вдогонку за первым, и скоро плеяда серых
звезд располагается над креслом учителя.
Снова вспыхнул огонь, но уже сильнее, ярче, вновь метнулись тени к лесу, снова отхлынули к огню и задрожали вокруг костра, в безмолвной, враждебной пляске. В огне трещали и ныли сырые сучья. Шепталась, шелестела листва деревьев, встревоженная волной нагретого воздуха. Веселые, живые языки пламени играли, обнимаясь, желтые и красные, вздымались кверху, сея искры,
летел горящий лист, а
звезды в небе улыбались искрам, маня к себе.
Вижу, в нем разные земли, и снадобья, и бумажные трубки: я стал раз одну эту трубку близко к костру рассматривать, а она как хлопнет, чуть мне огнем все глаза не выжгло, и вверх
полетела, а там… бббаххх,
звездами рассыпало…
Кто-то взял его за плечи. Он попробовал открыть глаза и увидал над головой темно-синее небо, группы
звезд и две бомбы, которые
летели над ним, догоняя одна другую, увидал Игнатьева, солдат с носилками и ружьями, вал траншеи и вдруг поверил, что он еще не на том свете.
Лети хоть до ночной
звезды,
А быть тебе без бороды!»
Боязнь объемлет Черномора...
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой пустоты и, если сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и
полетит куда-то мимо
звезд, в мертвой тишине, без шума, как тонет камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно, боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного конца жизни.
Матвей ждал Дыму, но Дыма с ирландцем долго не шел. Матвей сел у окна, глядя, как по улице снует народ, ползут огромные, как дома, фургоны,
летят поезда. На небе, поднявшись над крышами, показалась
звезда. Роза, девушка, дочь Борка, покрыла стол в соседней комнате белою скатертью и поставила на нем свечи в чистых подсвечниках и два хлеба прикрыла белыми полотенцами.
Он свободно и легко
летит всё дальше и дальше, и видит внизу золотые города, облитые ярким сияньем, и синее небо с частыми
звездами, и синее море с белыми парусами — и ему сладко и весело
лететь всё дальше и дальше…
Из больших кусков пробки построены горы, пещеры, Вифлеем и причудливые замки на вершинах гор; змеею вьется дорога по склонам; на полянах — стада овец и коз; сверкают водопады из стекла; группы пастухов смотрят в небо, где пылает золотая
звезда,
летят ангелы, указывая одною рукой на путеводную
звезду, а другой — в пещеру, где приютились богоматерь, Иосиф и лежит Младенец, подняв руки в небеса.
После долгой тишины слышалось гуденье, точно
летели пчелы: это у притвора, не торопясь, вполголоса, отпевали младенца; или живописец, писавший на куполе голубя и вокруг него
звезды, начинал тихо посвистывать и, спохватившись, тотчас же умолкал; или Редька, отвечая своим мыслям, говорил со вздохом: «Все может быть!
Маша. Мне кажется, человек должен быть верующим пли должен искать веры, иначе жизнь его пуста, пуста… Жить и не знать, для чего журавли
летят, для чего дети родятся, для чего
звезды на небе… Или знать, для чего живешь, или же все пустяки, трын-трава.
Выстрелы
летели теперь за Коротковым частые, веселые, как елочные хлопушки, и пули жикали то сбоку, то сверху. Рычащий, как кузнечный мех, Коротков стремился к гиганту — одиннадцатиэтажному зданию, выходящему боком на улицу и фасадом в тесный переулок. На самом углу стеклянная вывеска с надписью «Restoran i pivo» треснула
звездой, и пожилой извозчик пересел с козел на мостовую с томным выражением лица и словами...
Глядь, а в воде по-над
звездами будто комарик
летит… Пригляделся, — вырос комарик как муха, потом стал как воробей, как ворона, а вот уж как здоровый шуляк.
И еще видит мельник: в той синей глубине, перекрывая
звезды,
летит будто шуляк, потом будто ворона, потом будто воробей, а вот уж как большая муха…
Вечерами на закате и по ночам он любил сидеть на холме около большой дороги. Сидел, обняв колена длинными руками, и, немотствуя, чутко слушал, как мимо него спокойно и неустанно течет широкая певучая волна жизни: стрекочут хлопотливые кузнечики, суетятся, бегают мыши-полевки, птицы
летят ко гнездам, ходят тени между холмов, шепчут травы, сладко пахнет одонцем, мелиссой и бодягой, а в зеленовато-голубом небе разгораются
звезды.
Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась
И царевной обернулась:
Месяц под косой блестит,
А во лбу
звезда горит...
От сильного и неожиданного толчка Цирельман упал на спину и опять увидел над собой темное, спокойное небо с дрожащими
звездами. Лошади
летели нестройным галопом, высоко подбрасывая задами; а Файбиш стоял в санях и, наклонившись вперед, без остановки, со всего размаха стегал кнутом. Цирельман обезумел от ужаса. Он вскочил на колени, судорожно оплел руками ноги Файбиша и вдруг, сам не узнавая своего голоса, закричал пронзительно и отчаянно.
Восходит новая
звезда.
Всех ослепительней она.
Недвижна темная вода,
И в ней
звезда отражена.
Ах! падает,
летит звезда…
Лети сюда! сюда! сюда!
Так и осталось:
летит казак под несуществующе-ярким (сновиденным!) небом, где одновременно (никогда не бывает!) и
звезды, и луна,
летит казак, осыпанный
звездами и облитый луною — точно чтобы его лучше видели! — а на голове шапка, а в шапке неизвестная вещь, донос, — донос на Гетмана-злодея Царю-Петру от Кочубея.
Учрежденным тогда комитетам
Потерявшие ум старики
Посылали, сердясь не по летам,
Брань такую: «Мальчишки! щенки!..»
(Там действительно люди засели
С средним чином, без лент и без
звезд,
А иные тузы
полетелиВ то же время с насиженных мест...
Вечер крещенского сочельника ясный был и морозный. За околицей Осиповки молодые бабы и девки сбирали в кринки чистый «крещенский снежок» холсты белить да от сорока недугов
лечить. Поглядывая на ярко блиставшие
звезды, молодицы заключали, что новый год белых ярок породит, а девушки меж себя толковали: «
Звезды к гороху горят да к ягодам; вдоволь уродится, то-то загуляем в лесах да в горохах!»
Небольшая планета, восшедшая на петербургском медицинском горизонте в лице Федора Осиповича Неволина, позаимствовав свой свет от этой самосветящейся
звезды, засветилась, в свою очередь, довольно ярким блеском, и пациенты, как бабочки в темную летнюю ночь,
полетели на этот свет.
Когда русалки полощутся в нем и чешут его своими серебряными гребнями,
летишь по нем, как лебедь белокрылый; а залягут с лукавством на дне и ухватятся за судно, стоишь на одном месте, будто прикованный: ни ветерок не вздохнет, ни волна не всплеснет; днем над тобою небо горит и под тобою море горит; ночью господь унижет небо
звездами, как золотыми дробницами, и русалки усыплют воду такими ж
звездами.
Что думал он в эти последние свои минуты, когда, снова закрыв глаза, он
летел безбрежно, не чувствуя и не зная ни единого знака, который означал бы преграду? Чем был в сознании своем? Человеческой
звездою, вероятно; странной человеческой
звездою, стремящейся от земли, сеющей искры и свет на своем огненном и страшном пути; вот чем был он и его мысли в эти последние минуты.
Так долго
летел он вверх — странная человеческая
звезда, от земли уносящаяся в небо.