Неточные совпадения
Спасибо жаркой баенке,
Березовому веничку,
Студеному ключу, —
Опять бела, свежехонька,
За прялицей с подружками
До полночи поешь!
Митрофан. Да! того и смотри, что от дядюшки таска; а там с его кулаков да
за Часослов. Нет, так я,
спасибо, уж один конец с собою!
Так же несомненно, как нужно отдать долг, нужно было держать родовую землю в таком положении, чтобы сын, получив ее в наследство, сказал так же
спасибо отцу, как Левин говорил
спасибо деду
за всё то, что он настроил и насадил.
— Милушкин, кирпичник! мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и
спасибо, и хоть бы в рот хмельного. А Еремей Сорокоплёхин! да этот мужик один станет
за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведь вот какой народ! Это не то, что вам продаст какой-нибудь Плюшкин.
Да уж коли ты такие дурацкие мысли в голове держишь, ты бы при ней-то, по крайней мере, не болтал да при сестре, при девке; ей тоже замуж идти: этак она твоей болтовни наслушается, так после муж-то нам
спасибо скажет
за науку.
Кабанова (сыну). Ну, я с тобой дома поговорю. (Низко кланяется народу.)
Спасибо вам, люди добрые,
за вашу услугу!
Добро,
спасибо злодею и
за то».
А как сказала я про больную племянницу, так он, веришь ли, так взглянул на меня, как бы ножом насквозь; однако не выдал,
спасибо ему и
за то.
—
Спасибо, государь,
спасибо, отец родной! — говорил Савельич усаживаясь. — Дай бог тебе сто лет здравствовать
за то, что меня старика призрил и успокоил. Век
за тебя буду бога молить, а о заячьем тулупе и упоминать уж не стану.
—
Спасибо за предложение, Анна Сергеевна, и
за лестное мнение о моих разговорных талантах. Но я нахожу, что я уж и так слишком долго вращался в чуждой для меня сфере. Летучие рыбы некоторое время могут подержаться на воздухе, но вскоре должны шлепнуться в воду; позвольте же и мне плюхнуть в мою стихию.
—
Спасибо за комплимент, — сказал Самгин, усмехаясь и все более внимательно слушая.
—
Спасибо. О Толстом я говорила уже четыре раза, не считая бесед по телефону. Дорогой Клим Иванович — в доме нет денег и довольно много мелких неоплаченных счетов. Нельзя ли поскорее получить гонорар
за дело, выигранное вами?
— Самоубивец твой чай пьет, генералов угощает:
спасибо за службу! А ты мне зубы хочешь заговорить…
— Пьяный я — плакать начинаю, ей-богу! Плачу и плачу, и черт знает о чем плачу, честное слово! Ну,
спасибо вам
за привет и ласку…
— Ну, я — ухожу.
Спасибо…
за внимание. Родился я до того, как отец стал трактирщиком, он был грузчиком на вагонном дворе, когда я родился. Трактир он завел, должно быть, на какие-то темные деньги.
— Разве? Очень хорошо… то есть хорошо, что не сообщали, — добавил он, еще раз пожав руку Самгина. — Ну, я — ухожу.
Спасибо за хлеб-соль!
—
Спасибо за совет, хотя я не воспользуюсь им.
— Да, в воскресенье пожаловал ко мне от обедни:
за это
спасибо — да уж одолжил! Вместо фрака какой-то сюртучок на отлете…
—
Спасибо за комплимент, внучек: давно я не слыхала — какая тут красота! Вон на кого полюбуйся — на сестер! Скажу тебе на ухо, — шепотом прибавила она, — таких ни в городе, ни близко от него нет. Особенно другая… разве Настенька Мамыкина поспорит: помнишь, я писала, дочь откупщика?
— На что это? своих много! Вот
за персики большое
спасибо — у нас нет, — сказала бабушка. — А я ей какого чаю приготовила! Борюшка привез — я уделила и ей.
— Некогда; вот в прошлом месяце попались мне два немецких тома — Фукидид и Тацит. Немцы и того и другого чуть наизнанку не выворотили. Знаешь, и у меня терпения не хватило уследить
за мелочью. Я зарылся, — а ей, говорит она, «тошно смотреть на меня»! Вот хоть бы ты зашел.
Спасибо, еще француз Шарль не забывает… Болтун веселый — ей и не скучно!
—
За что же? Ну,
спасибо. Послушайте, выпьемте еще бокал. Впрочем, что ж я? вы лучше не пейте. Это он вам правду сказал, что вам нельзя больше пить, — мигнул он мне вдруг значительно, — а я все-таки выпью. Мне уж теперь ничего, а я, верите ли, ни в чем себя удержать не могу. Вот скажите мне, что мне уж больше не обедать по ресторанам, и я на все готов, чтобы только обедать. О, мы искренно хотим быть честными, уверяю вас, но только мы все откладываем.
И то сколько раз из глубины души скажет
спасибо заботливому начальству здешнего края всякий, кого судьба бросит на эту пустынную дорогу,
за то, что уже сделано и что делается понемногу, исподволь, —
за безопасность,
за возможность, хотя и с трудом, добраться сквозь эти, при малейшей небрежности непроходимые, места!
«Ну,
спасибо за знакомство», — подумал я.
— Это еще что
за новости… Вы шутите? Пойдемте, батенька, приглашайте поскорее, есть тут одна докторша…
спасибо после скажете! Куда вы? Постойте… Ха-ха! Представьте себе, этот сумасшедший здесь…
—
Спасибо хоть
за это, — усмехнулся Иван. — Знай, что я его всегда защищу. Но в желаниях моих я оставляю
за собою в данном случае полный простор. До свидания завтра. Не осуждай и не смотри на меня как на злодея, — прибавил он с улыбкою.
—
Спасибо тебе
за все, милая.
— Не обидели вы меня ничем, Пантелей Еремеич, а только стосковалась я у вас…
За прошлое
спасибо, а остаться не могу — нет!
— Прощай, Дерсу, — сказал я, крепко пожимая ему руку. —
Спасибо за то, что ты помогал мне. Прощай! Я никогда не забуду то многое, что ты для меня сделал!..
Однажды, — Вера Павловна была еще тогда маленькая; при взрослой дочери Марья Алексевна не стала бы делать этого, а тогда почему было не сделать? ребенок ведь не понимает! и точно, сама Верочка не поняла бы, да,
спасибо, кухарка растолковала очень вразумительно; да и кухарка не стала бы толковать, потому что дитяти этого знать не следует, но так уже случилось, что душа не стерпела после одной из сильных потасовок от Марьи Алексевны
за гульбу с любовником (впрочем, глаз у Матрены был всегда подбитый, не от Марьи Алексевны, а от любовника, — а это и хорошо, потому что кухарка с подбитым глазом дешевле!).
Архип взял свечку из рук барина, отыскал
за печкою фонарь, засветил его, и оба тихо сошли с крыльца и пошли около двора. Сторож начал бить в чугунную доску, собаки залаяли. «Кто сторожа?» — спросил Дубровский. «Мы, батюшка, — отвечал тонкий голос, — Василиса да Лукерья». — «Подите по дворам, — сказал им Дубровский, — вас не нужно». — «Шабаш», — примолвил Архип. «
Спасибо, кормилец», — отвечали бабы и тотчас отправились домой.
Спасибо, Лель! Девицы, не стыдитесь!
Не верю я. Ну, статочное ль дело
В частых кустах подружку потерять!
Потешил ты царево сердце, Лель.
Потешь еще! В кругу подруг стыдливых
Красавицу девицу выбирай,
Веди ко мне и всем на погляденье,
Пускай она
за песню наградит
Певца любви горячим поцелуем.
Вот этого-то общества, которое съезжалось со всех сторон Москвы и теснились около трибуны, на которой молодой воин науки вел серьезную речь и пророчил былым, этого общества не подозревала Жеребцова. Ольга Александровна была особенно добра и внимательна ко мне потому, что я был первый образчик мира, неизвестного ей; ее удивил мой язык и мои понятия. Она во мне оценила возникающие всходы другой России, не той, на которую весь свет падал из замерзших окон Зимнего дворца.
Спасибо ей и
за то!
— А однажды вот какое истинное происшествие со мной было. Зазвал меня один купец вместе купаться, да и заставил нырять. Вцепился в меня посередь реки, взял
за волосы, да и пригибает. Раз окунул, другой, третий… у меня даже зеленые круги в глазах пошли…
Спасибо, однако, синюю бумажку потом выкинул!
Конечно, постоянно иметь перед глазами «олуха» было своего рода божеским наказанием; но так как все кругом так жили, все такими же олухами были окружены, то приходилось мириться с этим фактом. Все одно: хоть ты ему говори, хоть нет, — ни слова, ни даже наказания, ничто не подействует, и олух, сам того не понимая, поставит-таки на своем. Хорошо, хоть вина не пьет — и
за то
спасибо.
Тем не менее, как ни оторван был от жизни идеализм сороковых годов, но лично своим адептам он доставлял поистине сладкие минуты. Мысли горели, сердца учащенно бились, все существо до краев переполнялось блаженством.
Спасибо и
за это. Бывают сермяжные эпохи, когда душа жаждет, чтобы хоть шепотом кто-нибудь произнес: sursum corda! [Горе имеем сердца! (лат.)] — и не дождется…
— Новых долгов у меня нет, а
за старые, с ростовщиками,
за меня революция рассчиталась,
спасибо ей!
—
Спасибо, Аграфенушка,
за хлеб,
за соль…
«Ну что же, поцарствовал, надо и честь знать, — уныло резонировал Вахрушка, чувствуя, как у него даже „чистота“ не выходит и орудия наведения этой чистоты сами собой из рук валятся. —
Спасибо голубчику Галактиону Михеичу, превознес он меня
за родительские молитвы, а вперед уж, что господь пошлет».
— Ну,
спасибо, сынок,
за хлеб-соль, — заявил он, поднимаясь.
Лопахин(обнимает его). Прощай, голубчик.
Спасибо за все. Ежели нужно, возьми у меня денег на дорогу.
Декорация первого акта. Нет ни занавесей на окнах, ни картин, осталось немного мебели, которая сложена в один угол, точно для продажи. Чувствуется пустота. Около выходной двери и в глубине сцены сложены чемоданы, дорожные узлы и т. п. Налево дверь открыта, оттуда слышны голоса Вари и Ани. Лопахин стоит, ждет. Я ш а держит поднос со стаканчиками, налитыми шампанским. В передней Епиходов увязывает ящик.
За сценой в глубине гул. Это пришли прощаться мужики. Голос Гаева: «
Спасибо, братцы,
спасибо вам».
— Вот
за это
спасибо, вот
спасибо. Столбовка настоящая… Я думал — вы насмех… посмеяться над слепеньким… Другие, бывает, смеются…
—
Спасибо вам, князь, эксцентрический друг нашего дома,
за приятный вечер, который вы нам всем доставили. Небось ваше сердце радуется теперь, что удалось вам и нас прицепить к вашим дурачествам… Довольно, милый друг дома,
спасибо, что хоть себя-то дали наконец разглядеть хорошенько!..
Спасибо, князь,
за угощение!
— Попала неволей, а теперь живу своей волей, Акинфий Назарыч…
Спасибо за любовь да
за ласку, а в Тайболу я не поеду, ежели…
— Вот и с старушкой кстати прощусь, — говорил
за чаем Груздев с грустью в голосе. — Корень была, а не женщина… Когда я еще босиком бегал по пристани, так она частенько началила меня… То
за вихры поймает, то подзатыльника хорошего даст. Ох, жизнь наша, Петр Елисеич… Сколько ни живи, а все помирать придется. Говори мне
спасибо, Петр Елисеич, что я тогда тебя помирил с матерью. Помнишь? Ежели и помрет старушка, все же одним грехом у тебя меньше. Мать — первое дело…
— Хорошо, я уеду, Парасковья Ивановна, — согласился он. —
Спасибо за хороший совет…
Спасибо вам
за три стиха по случаю новой могилы в Марьине. Грустно
за бедную Наталью Дмитриевну. Ваше трехстишие отрадно! Я ей при первом письме передам вашу мысль, — она ей придется по душе.