Неточные совпадения
— Теперь благослови, мать, детей
своих! — сказал Бульба. — Моли Бога, чтобы они воевали храбро,
защищали бы всегда честь лыцарскую, [Рыцарскую. (Прим. Н.В. Гоголя.)] чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то — пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на
земле спасает.
Пусть совершатся все эти внешние изменения, и положение человечества не улучшится. Но пусть только каждый человек сейчас же в
своей жизни по мере сил
своих исповедует ту правду, которую он знает, или хотя по крайней мере пусть не
защищает ту неправду, которую он делает, выдавая ее за правду, и тотчас же в нынешнем 93-м году совершились бы такие перемены к освобождению людей и установлению правды на
земле, о которых мы не смеем мечтать и через столетия.
Наступило наконец так давно, так нетерпеливо ожидаемое половодье; наступила наконец минута, столько же радостная для рыбака, как первый теплый весенний день для пахаря; спешит он на поле и, приложив руку
свою к глазам, чтобы
защитить их от золотых лучей восходящего солнца, осматривает с веселым выражением тучные изумрудно-зеленые стебельки озимого хлеба, покрывающие
землю…
Под натиском этих ужасных представлений, ожесточавшихся от угнетающего сознания
своего бессилия
защитить дочь или отмстить за нее, петровский ветеран упал на пол и, лежа лицом на
земле, обливал затоптанные крестьянскими лаптями доски
своими обильными слезами.
При нашествии народа неведомого ожидания всех обратились, разумеется, к князьям: они, которые так часто водили
свой народ на битву с
своими, должны были теперь
защищать родную
землю от чужих.
Но не в одной тени (как думают многие), бросаемой древесными ветвями, заключается таинственная сила дерев выращать около себя грибы; тень служит первым к тому орудием, это правда; она
защищает землю от палящих лучей солнца, производит влажность почвы и даже сырость, которая необходима и для леса и для грибов; но главная причина их зарождения происходит, как мне кажется, от древесных корней, которые, также в
свою очередь увлажая соседнюю
землю, сообщают ей древесные соки, и в них-то, по моему мнению, заключается тайна гриборождения.
Пока славное Бельгийское королевство так героически
защищало честь и имущество
своего маленького народа, пока Франция всячески противодействовала дерзкому вторжению тевтонских варваров в
свою доблестную страну, a могущественный флот Англии, высадив на союзных франко-бельгийских территориях
свой десанты, разыскивал и забирал или уничтожал немецкие крейсера, миноноски, пароходы и торговые суда; в то время храбрецы-сербы и черногорцы y себя на юге мужественно отстаивали
свои земли от разбойничьего нападения австрийцев, уже проникших туда, — Россия, великая славная Россия, с присущей ей героизмом, двинула в Восточную Пруссию и Галицию
свои могучие, непобедимые полки.
— Милосердный мой государь, Павел Петрович, император большой русской
земли, и австрийский император Франц прислали меня со
своими войсками выгнать из Италии безбожных, сумасбродных, ветреных французов; восстановить у вас и во Франции тишину; поддержать колеблющиеся престолы государей и веру христианскую;
защитить права и искоренить нечестивых…
— Сват мой, — говорил про него Стефан Молдавский, — странный человек: сидит дома, веселится, спит спокойно и торжествует над врагами. Я всегда на коне и в поле, а не умею
защищать земли своей.
Ахмат, в засаду, сам бежал; узнав же о разорении татарами его улусов, оставил вовсе Русь, чтобы
защитить свои собственные
земли.
Я всегда на коне и в поле и не сумею
защищать земли своей».
Что же: так тогда и пропадать всей этой
земле, которая называется Россией? Жутко. Всеми силами души борюсь против этой мысли, не допускаю ее… а на сердце такая жуть, такой холод, такая гнетущая тоска. Но что я могу? Здесь нужны Самсоны и герои, а что такое я с моей доблестью? Стою я, как голый грешник на Страшном суде, трясущийся от озноба и страха, и слова не могу промолвить в
свое оправдание… на Страшном суде не солжешь и адвоката
защищать не возьмешь, кончены все твои земные хитрости и уловки, кончены!