Неточные совпадения
Засыпая, он все целовал у ней руки, говорил, что она — его рай, надежда, гурия, «золотой
цветок», одним словом, пустился было в самые восточные выражения.
Заснешь и вполглаза видишь наяву снасть, а рядом откуда-то возьмутся шелковые драпри какой-нибудь петербургской гостиной — вазы,
цветы, из-за которых тут же выглядывает урядник Терентьев.
Осенние роскошные
цветы в клумбах около дома
заснули до утра.
По мере того как он пьянел, он иначе произносил слово
цветок: «тветок», «кветок», «хветок», дойдя до «хветок», он
засыпал. Каково здоровье человека, с лишком шестидесяти лет, два раза раненного и который выносил такие завтраки?
Хорошо умереть молодой и красивой, в
цвете сил, умереть, как
засыпает ребенок на руках матери.
Это было его последнее слово. Агония продолжалась до двух с половиною часов пополудни. Тотчас после смерти с него был снят прекрасный портрет масляными красками, который и был передан г-же К… 29-го его похоронили на протестантском кладбище; в могилу его, прежде чем
засыпать ее землею, мы набросали красных и белых
цветов, перемешанных с зеленью, — то были национальные
цвета Италии».
Настя. Нет. И сама я на себя смотрю. И все я будто прячусь от людей, все совещусь. Надета на мне шинель, старая, изорванная, и странно… какая-то она двуличневая. В одну сторону отливает одним
цветом, каким уж — не помню, а в другую золотым… Спать хочется… Так и сквозит, просвечивает золото. И, как будто… (
Засыпает, прислонясь к плечу Анны).
Сначала в воображении его носились впечатления метели, оглобель и лошади под дугой, трясущихся перед глазами, и вспоминалось о Никите, лежащем под ним; потом стали примешиваться воспоминания о празднике, жене, становом, свечном ящике и опять о Никите, лежащем под этим ящиком; потом стали представляться мужики, продающие и покупающие, и белые стены, и дома, крытые железом, под которыми лежал Никита; потом всё это смешалось, одно вошло в другое, и, как
цвета радуги, соединяющиеся в один белый свет, все разные впечатления сошлись в одно ничто, и он
заснул.
Помнится красный ковер, висевший над отцовской постелью; каждый вечер,
засыпая, он смотрел на этот ковер и находил в его причудливых узорах все новые фигуры:
цветы, зверей, птиц, человеческие лица.
Заснул я перед зарей, а встали мы очень поздно, в девять часов. Было уже жарко. День обещал быть знойным. Небо простиралось бледное, томное, изнемогающее, похожее
цветом на голубой выцветший и вылинявший шелк.
На покой христианским душам спит окаянная сила до самого вешнего Никиты [Осенний Никита — 5 сентября, весенний — 3 апреля.], а с ней заодно
засыпают и гады земные: змеи, жабы и слепая медяница [Слепая медяница — из породы ящериц (anguis fragilis) медянистого
цвета, почти без ног и совершенно безвредна.
И все молчат… А хмелевая ночка темней да темней, а в дышащем истомой и негой воздухе тише да тише. Ни звуков, ни голосов — все стихло,
заснуло… Стопами неслышными безмолвно, невидимо развеселый Ярило ступает по Матери-Сырой Земле, тихонько веет он яровыми колосьями и алыми
цветами, распаляет-разжигает кровь молодую, туманит головы, сладкое забытье наводит…
Баронесса Софья Петровна буквально
засыпала Наташу поцелуями и
цветами, опустошив для этого все вазы, стоявшие на столах…
«Гармония — вот жизнь; постижение прекрасного душою и сердцем — вот что лучше всего на свете!» — повторял я его последние слова, с которыми он вышел из моей комнаты, — и с этим
заснул, и спал, видя себя во сне чуть не Апеллесом или Праксителем, перед которым все девы и юные жены стыдливо снимали покрывала, обнажая красы своего тела; они были обвиты плющом и гирляндами свежих
цветов и держали кто на голове, кто на упругих плечах храмовые амфоры, чтобы под тяжестью их отчетливее обозначалися линии стройного стана — и все это затем, чтобы я, величайший художник, увенчанный миртом и розой, лучше бы мог передать полотну их чаровничью прелесть.
—
Заснула опять, и снова он мне пригрезился. Снилось мне, что идем мы с ним цветистым лугом, утро будто бы летнее, раннее, на мураве-траве и на
цветах еще роса не высохла, поляна далеко, далеко расстилается, и идем мы с ним уже давно, и я притомилась. «Сем-ка присядем», — говорю я ему. Выбрали мы местечко, уселись, солнышко так хорошо пригревает, кругом все тепло да радостно, вдруг, вижу я змея большая-пребольшая вокруг него обвивается и в горло ему жало впускает, я как вскрикнула и опять проснулась…
— Действительно, меня положительно кто-то
засыпает ими, но не они, эти прелестные
цветы, виновники моего нездоровья. Они, напротив, оживляют меня.
Когда гроб с останками несчастной молодой женщины опустили в могилу,
засыпали ее землей и над ней вырос буквально целый холм живых
цветов в венках и букетах, Анжель все еще без слезинки в остановившихся глазах, с одним и тем же, как бы застывшим выражением лица, подняла рыдавшую, распростертую перед могилой Ядвигу под руку, довела ее до кареты и, распростившись с Петром Николаевичем молчаливым крепким пожатием руки, отправилась домой.
Колесин торжествовал и буквально
засыпал «предмет своих вожделений»
цветами и подарками, не забывая и Марину Владиславовну.