Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж
заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не
спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Из чего же я хлопочу? Из зависти к Грушницкому? Бедняжка! он вовсе ее не заслуживает. Или это следствие того скверного, но непобедимого чувства, которое
заставляет нас уничтожать сладкие заблуждения ближнего, чтоб иметь мелкое удовольствие сказать ему, когда он в отчаянии будет спрашивать, чему он должен верить: «Мой друг, со мною было то же самое, и ты видишь, однако, я обедаю, ужинаю и
сплю преспокойно и, надеюсь, сумею умереть без крика и слез!»
Солнце сквозь окно блистало ему прямо в глаза, и мухи, которые вчера
спали спокойно на стенах и на потолке, все обратились к нему: одна села ему на губу, другая на ухо, третья норовила как бы усесться на самый глаз, ту же, которая имела неосторожность подсесть близко к носовой ноздре, он потянул впросонках в самый нос, что
заставило его крепко чихнуть, — обстоятельство, бывшее причиною его пробуждения.
Коль в доме станут воровать,
А нет прилики вору,
То берегись клепать,
Или наказывать всех сплошь и без разбору:
Ты вора этим не уймёшь
И не исправишь,
А только добрых слуг с двора бежать
заставишь,
И от меньшой беды в большую
попадёшь.
Тогда он отправлялся в лес и ходил по нем большими шагами, ломая попадавшиеся ветки и браня вполголоса и ее и себя; или запирался на сеновал, в сарай, и, упрямо закрывая глаза,
заставлял себя
спать, что ему, разумеется, не всегда удавалось.
Этот звериный крик, испугав людей, снова
заставил их бежать, бежал и Самгин, видя, как люди, впереди его,
падая на снег, брызгают кровью.
— Лечат? Кого? — заговорил он громко, как в столовой дяди Хрисанфа, и уже в две-три минуты его окружило человек шесть темных людей. Они стояли молча и механически однообразно повертывали головы то туда, где огненные вихри
заставляли трактиры подпрыгивать и
падать, появляться и исчезать, то глядя в рот Маракуева.
Она легла в постель, почти машинально, как будто не понимая, что делает. Василиса раздела ее, обложила теплыми салфетками, вытерла ей руки и ноги спиртом и, наконец,
заставила проглотить рюмку теплого вина. Доктор велел ее не беспокоить, оставить
спать и потом дать лекарство, которое прописал.
Я ехал мимо старинной, полуразрушенной стены и несколька башен: это остатки крепости, уцелевшей от времен покорения области. Якутск основан пришедшими от Енисея казаками, лет за двести перед этим, в 1630-х годах. Якуты пробовали
нападать на крепость, но напрасно. Возникшие впоследствии между казаками раздоры
заставили наше правительство взять этот край в свои руки, и скоро в Якутск прибыл воевода.
Да я своих дочерей тебе даром подыму, не то что за такую сумму, полегли только
спать теперь, так я их ногой в спину напинаю да для тебя петь
заставлю.
Видя, что все мои усилия
заставить его опять разговориться оставались тщетными, я отправился на ссечки. Притом же и жара немного
спала; но неудача, или, как говорят у нас, незадача моя, продолжалась, и я с одним коростелем и с новой осью вернулся в выселки. Уже подъезжая ко двору, Касьян вдруг обернулся ко мне.
Мы
попали на Тютихе в то время, когда кета шла из моря в реки метать икру. Представьте себе тысячи тысяч рыб от 3,3 до 5 кг весом, наводняющих реку и стремящихся вверх, к порогам. Какая-то неудержимая сила
заставляет их идти против воды и преодолевать препятствия.
Если корма достаточно, тигр не трогает домашний скот; только крайняя нужда
заставляет его приближаться к селениям и
нападать на человека.
По кустикам? Противный, чует сердце,
Какую ты в лесу овечку ловишь.
Ах, бедная овечка, прячься дальше!
Отыщет Лель и сетью льстивой речи
Запутает в такую же
напасть,
В какую ввел Прекрасную Елену.
Заставил ты несчастную ревниво
Следить тебя в печальном размышленьи:
Как вредно вам вверяться, пастухам.
Как они ни бились в формах гегелевской методы, какие ни делали построения, Хомяков шел с ними шаг в шаг и под конец дул на карточный дом логических формул или подставлял ногу и
заставлял их
падать в «материализм», от которого они стыдливо отрекались, или в «атеизм», которого они просто боялись.
Молодой, красивый немец…
Попал в притон в нетрезвом виде,
заставили его пиво пить вместе с девками. Помнит только, что все пили из стаканов, а ему поднесли в граненой кружке с металлической крышкой, а на крышке птица, — ее только он и запомнил…
Невольный страх
нападает на душу и
заставляет человека бежать на открытое место.
Чувство жгучей боли и обиды подступило к его горлу; он
упал на траву и заплакал. Плач этот становился все сильнее, судорожные рыдания потрясали все его маленькое тело, тем более что какая-то врожденная гордость
заставляла его подавлять эту вспышку.
— «А как
заставит, — что тогда?» — «Тогда, — идиотски отвечает она, — я уж, право, и не знаю, что мне делать с этим делом… такая-то
напасть на меня!» Вихорев, для которого все средства хороши, предлагает ей уехать с ним тихонько; она приходит в ужас и восклицает: «Ах нет, нет, что вы это?
Притащили Домнушку из кухни и, как она ни упиралась,
заставили выпить целый стакан наливки и поставили в круг. Домнушка вытерла губы, округлила правую руку и, помахивая своим фартуком, поплыла
павой, — плясать была она первая мастерица.
Рачителиха еще смотрела крепкою женщиной лет пятидесяти. Она даже не взглянула на нового гостя и машинально черпнула мерку прямо из открытой бочки. Только когда Палач с жадностью опрокинул стакан водки в свою
пасть, она вгляделась в него и узнала. Не выдавая себя, она торопливо налила сейчас же второй стакан, что
заставило Палача покраснеть.
Через полчаса она вернулась: Терешка
спал в машинной мертвецки пьяный, и Лукерья, заливаясь слезами, от души желала, чтобы завтра исправник хорошенько отодрал его. Старая Ганна слушала сноху и качала головой. Закричавший в задней избе ребенок
заставил Лукерью уйти, наконец, к себе.
Он хотел подняться, но только застонал, — левая нога, которою он ударил Спирьку, была точно чужая, а страшная боль в лодыжке
заставила его застонать. Самойло Евтихыч
пал ничком, его окружили и начали поднимать.
Анфиса Егоровна сложила Нюрочкины пальчики в двуперстие и
заставила молиться вместе с собой, отбивая поклоны по лестовке, которую называла «Христовою лесенкой». Потом она сама уложила Нюрочку, посидела у ней на кроватке, перекрестила на ночь несколько раз и велела
спать. Нюрочке вдруг сделалось как-то особенно тепло, и она подумала о своей матери, которую помнила как во сне.
Егор,я думаю, теперь уже в знать
попал, но я уверен, что это не
заставит его забыть меня; наша связь выше всех переворотов жизни.
— Извините, господа, — начал он, раскланиваясь. — Я не хотел отменить приемного дня, чтобы не
заставить кого-нибудь пройтись понапрасну, а у меня болен ребенок; целую ночь не
спали, и вот я получасом замешкался.
— Что это! бунт! — крикнул sous-lieutenant и, толкнув замершую у его ног женщину, громко крикнул то самое «
пали», которое
заставило пастора указать сыну в последний раз на Рютли.
Одна мысль, что ее Вася будет иностранцем в России,
заставляла ее млеть от ужаса, и,
падая ночью у детской кровати перед освященным образом Спасителя, она шептала: «Господи! ими же веси путями спаси его; но пусть не моя совершится воля, а твоя».
По ней он еще мальчишкой учился у дьячка, к которому отдавали его на целую зиму и лето. Дьячок раз тридцать выпорол его, но ничему не выучил, и к концу ученья счел за лучшее
заставить его
пасти овец своих.
— Жизнь вольного казака, значит, желаете иметь, — произнес Захаревский; а сам с собой думал: «Ну, это значит шалопайничать будешь!» Вихров последними ответами очень
упал в глазах его: главное, он возмутил его своим намерением не служить: Ардальон Васильевич службу считал для каждого дворянина такою же необходимостью, как и воздух. «Впрочем, — успокоил он себя мысленно, — если жену будет любить, так та и служить
заставит!»
Но блеснувшая между деревьями прогалина
заставила его остановиться на опушке, он почуял, что враг совсем близко, и хотел вернуться, но в это мгновение раздался сухой треск выстрела, и благородное животное, сделав отчаянный прыжок вперед,
пало головой прямо в траву.
Вся Москва от мала до велика ревностно гордилась своими достопримечательными людьми: знаменитыми кулачными бойцами, огромными, как горы, протодиаконами, которые
заставляли страшными голосами своими дрожать все стекла и люстры Успенского собора, а женщин
падать в обмороки, знаменитых клоунов, братьев Дуровых, антрепренера оперетки и скандалиста Лентовского, репортера и силача Гиляровского (дядю Гиляя), московского генерал-губернатора, князя Долгорукова, чьей вотчиной и удельным княжеством почти считала себя самостоятельная первопрестольная столица, Сергея Шмелева, устроителя народных гуляний, ледяных гор и фейерверков, и так без конца, удивительных пловцов, голубиных любителей, сверхъестественных обжор, прославленных юродивых и прорицателей будущего, чудодейственных, всегда пьяных подпольных адвокатов, свои несравненные театры и цирки и только под конец спортсменов.
В одной из станиц в почтовой конторе во время приема писем
упал и умер старший почтовый чиновник, и все разбежались. Пришлось чужому, проезжему человеку потребовать станичное начальство,
заставить вынести из конторы тело, а контору запереть, чтобы не разграбили.
Моя обязанности в мастерской были несложны: утром, когда еще все
спят, я должен был приготовить мастерам самовар, а пока они пили чай в кухне, мы с Павлом прибирали мастерскую, отделяли для красок желтки от белков, затем я отправлялся в лавку. Вечером меня
заставляли растирать краски и «присматриваться» к мастерству. Сначала я «присматривался» с большим интересом, но скоро понял, что почти все, занятые этим раздробленным на куски мастерством, не любят его и страдают мучительней скукой.
Однажды я достал горшок и съел пару оладей, — Виктор избил меня за это. Он не любил меня так же, как и я его, издевался надо мною,
заставлял по три раза в день чистить его сапоги, а ложась
спать на полати, раздвигал доски и плевал в щели, стараясь
попасть мне на голову.
Варвара подумала с тоскою, что опять ей не
спать долго. Хоть бы поскорее
заставить его повенчаться! Вот-то можно будет
спать и ночью, и днем, — вот-то будет блаженство!
Людмила стала коленями ему на живот и руками прижала его к полу. Саша отчаянно выбивался. Людмила опять принялась щекотать его. Сашин звонкий хохот смешался с ее хохотом. Хохот
заставил ее выпустить Сашу. Она хохоча
упала на пол. Саша вскочил на ноги. Он был красен и раздосадован.
Тысячи намеков на гордость его невесты, на ее нищенство, прикрывающееся золотом и парчою, на его подчиненность воле и прихотям Софьи Николавны беспрестанно раздавались в его ушах; много он не замечал, не понимал, но многое
попадало прямо в цель, смущало его ум и бессознательно
заставляло задумываться.
Полдневный жар и усталость отряда
заставили Михельсона остановиться на один час. Между тем узнал он, что недалеко находилась толпа мятежников. Михельсон на них
напал и взял четыреста в плен; остальные бежали к Казани и известили Пугачева о приближении неприятеля. Тогда-то Пугачев, опасаясь нечаянного нападения, отступил от крепости и приказал своим скорее выбираться из города, а сам, заняв выгодное местоположение, выстроился близ Царицына, в семи верстах от Казани.
Ночью на 26 сентября вздумал он, для их ободрения,
палить из двух своих пушек, и сии-то выстрелы испугали Билова и
заставили его отступить.
Левой рукой Олеся быстро сучила белую, мягкую, как шелк, кудель, а в правой у нее с легким жужжанием крутилось веретено, которое она то пускала
падать почти до земли, то ловко подхватывала его и коротким движением пальцев опять
заставляла вертеться.
В открытые сундуки, как на пожаре, без всякого порядка укладывалось теперь все, что
попадало под руку: столовое белье, чайная посуда, серебро и даже лампы, которые Гордей Евстратыч недавно привез из города. Скоро сундуки были полны, но Татьяна Власьевна заталкивала под отдувавшуюся крышку еще снятые с мебели чехлы и
заставляла Нюшу давить крышку коленкой и садиться на нее.
Заметив Боброва, Нина пустила лошадь галопом. Встречный ветер
заставлял ее придерживать правой рукой перед шляпы и наклонять вниз голову. Поравнявшись с Андреем Ильичем, она сразу осадила лошадь, и та остановилась, нетерпеливо переступая ногами, раздувая широкие, породистые ноздри и звучно перебирая зубами удила, с которых комьями
падала пена. От езды у Нины раскраснелось лицо, и волосы, выбившиеся на висках из-под шляпы, откинулись назад длинными тонкими завитками.
К довершению всего, тут случился Петруша (его бабенька нынче
заставляет в торжественных случаях прислуживать за столом) и, вспомнив фельдъегерское прошлое, выпучил глаза и начал так сильно дубасить Стрекозу в загорбок, что последний разинул
пасть, и мы думали, что непременно оттуда вылетит Иона.
Один из приказчиков — маленький, толстый, с круглыми глазами и крючковатым носом, очень похожий на филина, —
заставил Илью выбирать из чана уснувшую рыбу. Мальчик засучил рукава и начал хватать рыб как
попало.
Первым делом
попал в бильярдную Московской гостиницы, где он просиживал целые дни при отце, и встретился там с кутилой Емельяновым, тем самым, которого отец
заставлял лазить под бильярд.
Свист флейты, резкое пение кларнетов, угрюмое рычание басов, дробь маленького барабана и гул ударов в большой — все это
падало на монотонный и глухой звук колес, разбивающих воду, мятежно носилось в воздухе, поглощало шум людских голосов и неслось за пароходом, как ураган,
заставляя людей кричать во весь голос.
Дудукин. Господа, я предлагаю выпить за здоровье артистки, которая оживила заглохшее стоячее болото нашей захолустной жизни. Господа, я реторики не знаю, я буду говорить просто. У нас, людей интеллигентных, в провинции только два занятия: карты и клубная болтовня. Так почтим же талант, который
заставил нас забыть наше обычное времяпровождение. Мы
спим, господа, так будем же благодарны избранным людям, которые изредка пробуждают нас и напоминают нам о том идеальном мире, о котором мы забыли.
— Eh bien, essayons!.. [Хорошо, попробуем!.. (франц.).] — согласилась Анна Юрьевна, и они, встав и взяв друг друга за руки, стали их ломать, причем Анна Юрьевна старалась
заставить барона преклониться перед собой, а он ее, и, разумеется,
заставил, так что она почти
упала перед ним на колени.
Эта мысль так
заставила ее страдать, как Елена никогда еще во всю жизнь свою не страдала: досада, унижение, которое она обречена была переносить, как фурии, терзали ее; ко всему этому еще Коля раскапризничался и никак не хотел укладываться
спать в своем темном уголке, говоря, что ему там холодно и темно.