Неточные совпадения
— Все
занимается хозяйством. Вот именно в затоне, — сказал Катавасов. — А нам в городе, кроме Сербской
войны, ничего не видно. Ну, как мой приятель относится? Верно, что-нибудь не как люди?
Так он очищался и поднимался несколько раз; так это было с ним в первый раз, когда он приехал на лето к тетушкам. Это было самое живое, восторженное пробуждение. И последствия его продолжались довольно долго. Потом такое же пробуждение было, когда он бросил статскую службу и, желая жертвовать жизнью, поступил во время
войны в военную службу. Но тут засорение произошло очень скоро. Потом было пробуждение, когда он вышел в отставку и, уехав за границу, стал
заниматься живописью.
— Нет еще, — отвечала Елена и подала ему последний нумер «Osservatore Triestino», [«Триестинский наблюдатель» (ит.).] в котором много говорилось о
войне, о славянских землях, о княжествах. Инсаров начал читать; она
занялась приготовлением для него кофе… Кто-то постучался в дверь.
Они ничего другого не признают, кроме
войны, ничем другим не
занимаются, кроме пререканий с обывателями.
Оказывается, что Ага еще задолго до меня
занимался переселением своих черкесов с Кавказа в Турцию, его выследили, и тогда мы пробирались к нему на Ингур, чтобы скрыться в его дебрях, и попали в обвал. Я узнал только теперь от него, что он с Саматом отправил целый аул, а сам уехал в Стамбул на
войну. Через несколько лет он поехал на Кавказ, но те аулы, откуда он увел своих в Турцию, все еще стояли в развалинах.
Гораздо больше, чем
войной, мы
занимались своими семейными — полковыми, батальонными и ротными — делами. В нашей роте все было тихо и спокойно; у стрелков дела шли хуже и хуже. Венцель не унимался; скрытое негодование росло, и после одного случая, которого и теперь, через пять лет, я не могу вспомнить без тяжелого волнения, дошло до настоящей ненависти.
Он говорил, что,
занимаясь гуманиором, не хочет мешаться в
войну папы с Лютером.
Как летающие ядра и пули на
войне не мешают солдатам говорить о своих делах, есть и починять обувь, так и голодающие не мешают мне покойно спать и
заниматься своими личными делами.
А все-таки я не
занимаюсь бесплодными размышлениями об ужасах
войны, потому что, сколько я ни думай, я ничего не сделаю для ее уничтожения.
—
Заниматься вы мне не даете — вот что! И так времени совсем нет, кончить курса не дадут, пошлют на
войну; и так многого узнать не придется; а тут еще вы с Кузьмой.
— Нет, родная, это не подойдет, — начал он мягко и задушевно. — В сестры не возьмут без тщательного, специального обучения, без подготовки. Месяцев восемь надо будет усидчиво
заниматься при одной из общин прежде, чем попасть на
войну, да еще вряд ли примут такую молоденькую, как вы…
И вот жизнь привела меня к встрече с Огаревым именно в Женеве, проездом (как корреспондент) с театра
войны в юго-восточную Францию, где французские войска еще держались. И я завернул в Женеву, главным образом вот почему: туда после смерти Герцена перебралась его подруга Огарева со своей дочерью Лизой, а Лиза в Париже сделалась моей юной приятельницей; я
занимался с нею русским языком, и мы вели обширные разговоры и после уроков, и по вечерам, и за обедом в ресторанах, куда Герцен всегда брал ее с собой.
Но я уже рассказывал, как Суворин,
занимаясь хроникой
войны, стал заподозривать верность моих сообщений по поводу объяснения хозяина страсбурского Hotel de Paris, который отрицал то, что я видел своими глазами, то есть следы гранат и бомб в том самом коридоре, где я жил.
До
войны я
занимался в журнале обзором иностранных литератур, и теперь возле меня, на расстоянии руки, лежала груда этих милых, прекрасных книг в желтых, синих, коричневых обложках.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по-двое, по-трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие
занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта не было), кто невинными играми — в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело
войны шло плохо.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и
заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о
войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.