Неточные совпадения
Заметив лодку, выпь забилась
в траву, вытянула шею и, подняв голову кверху,
замерла на месте.
Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид.
Трава поникла, жизнь
замерла. Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое
в степи, где нет лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски…
Долинский задыхался, а светляки перед ним все мелькали, и зеленые майки качались на гнутких стеблях
травы и наполняли своим удушливым запахом неподвижный воздух, а
трава все растет, растет, и уж Долинскому и нечем дышать, и негде повернуться. От страшной, жгучей боли
в груди он болезненно вскрикнул, но голос его беззвучно
замер в сонном воздухе пустыни, и только переросшая
траву задумчивая пальма тихо покачала ему своей печальной головкой.
Было уже поздно. На небе взошла луна и бледным сиянием своим осветила безбрежное море. Кругом царила абсолютная тишина. Ни малейшего движения
в воздухе, ни единого облачка на небе. Все
в природе
замерло и погрузилось
в дремотное состояние. Листва на деревьях, мох на ветвях старых елей, сухая
трава и паутина, унизанная жемчужными каплями вечерней росы, — все было так неподвижно, как
в сказке о спящей царевне и семи богатырях.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остановилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки
замерла. С луга тянуло запахом влажного сена,
в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь
в ночном. Месяц слабо дрожал
в синей воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел
в осоке, где-то
в траве вдруг забилась муха.
Люди даже предпочитают сначала ростки сорных
трав, которые растут быстрее, и единственный росток жизни глохнет и
замирает; но еще хуже то, что еще чаще бывает: люди слышали, что
в числе этих ростков есть один настоящий, жизненный, называемый любовью, и они вместо него, топча его, начинают воспитывать другой росток сорной
травы, называя его любовью.