Неточные совпадения
Видно было, как вздрогнула на лице его какая-то административная жилка, дрожала-дрожала и вдруг
замерла… Глуповцы
в смятении и
испуге повскакали с своих мест.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали,
испуга; но редко тревога эта застывала
в форме определенной идеи, еще реже превращалась
в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и
замирала в апатии или
в дремоте.
Ни внезапной краски, ни радости до
испуга, ни томного или трепещущего огнем взгляда он не подкараулил никогда, и если было что-нибудь похожее на это, показалось ему, что лицо ее будто исказилось болью, когда он скажет, что на днях уедет
в Италию, только лишь сердце у него
замрет и обольется кровью от этих драгоценных и редких минут, как вдруг опять все точно задернется флером; она наивно и открыто прибавит: «Как жаль, что я не могу поехать с вами туда, а ужасно хотелось бы!
— Не дышу! — пролепетала с
испугом Полина Карповна и
замерла в своей позе.
Мне, например, запомнилось, что Марья Тимофеевна, вся
замирая от
испуга, поднялась к нему навстречу и сложила, как бы умоляя его, пред собою руки; а вместе с тем вспоминается и восторг
в ее взгляде, какой-то безумный восторг, почти исказивший ее черты, — восторг, который трудно людьми выносится.
Грянул выстрел. Звякнула разбитая ваза, мы
замерли от страшной неожиданности. Кто-то
в испуге крикнул «доктора», входивший лакей что-то уронил и выбежал из двери…
— Ты — убийца!.. — рыдая, вскричал Званцев. Но
в это время раздался звучный плеск воды, точно она ахнула от
испуга или удивления. Фома вздрогнул и
замер. Потом взмыл опьяняющий, дикий вой женщин, полные ужаса возгласы мужчин, и все фигуры на плоту
замерли, кто как стоял. Фома, глядя на воду, окаменел, — по воде к нему плыло что-то черное, окружая себя брызгами…
Действительно, за отмелью мелькнули огни фонарей, и Микеша тоже смолк. И тотчас же со стороны реки, из-за горы, как бы
в ответ на крик ямщика раздался такой же протяжный крик, только чудовищно громкий и глубокий. Мы невольно переглянулись и
замерли, охваченные безотчетным
испугом… Казалось — сказочное чудовище проснулось и завыло где-то неподалеку.
Я ввел его
в комнату, усадил, дал напиться. Степан машинально сел, машинально выпил воду. Он ничего не замечал вокруг, весь
замерши в горьком, недоумевающем
испуге.