Неточные совпадения
Когда Самгин, все более застывая в жутком холоде, подумал это — память тотчас воскресила вереницу забытых фигур: печника в деревне, грузчика Сибирской пристани, казака, который сидел у моря, как за столом, и чудовищную фигуру кочегара у Троицкого моста в Петербурге. Самгин сел и, схватясь
руками за голову,
закрыл уши. Он видел, что Алина сверкающей
рукой гладит его плечо, но не чувствовал ее прикосновения. В
уши его все-таки вторгался шум и рев. Пронзительно кричал Лютов, топая ногами...
Круглые воротнички его белой рубашки немилосердно подпирали ему
уши и резали щеки, а накрахмаленные рукавчики
закрывали всю
руку вплоть до красных и кривых пальцев, украшенных серебряными и золотыми кольцами с незабудками из бирюзы.
Руки мне жгло и рвало, словно кто-то вытаскивал кости из них. Я тихонько заплакал от страха и боли, а чтобы не видно было слез,
закрыл глаза, но слезы приподнимали веки и текли по вискам, попадая в
уши.
Между тем, пока солдатка била своего парня, кто-то перелез через частокол, ощупью пробрался через двор, заставленный дровнями и колодами, и взошел в темные сени неверными шагами; усталость говорила во всех его движениях; он прислонился к стене и тяжело вздохнул; потом тихо пошел к двери избы, приложил к ней
ухо и, узнав голос солдатки, отворил дверь — и взошел; догорающая лучина слабо озарила его бледное исхудавшее лицо… не говоря ни слова, он в изнеможении присел на скамью и
закрыл лицо
руками…
— Окна, двери
закройте! — крикнула Наталья, подняв
руки к
ушам; огромная нога матери вывалилась из её
рук и глухо стукнула пяткой о пол.
Я
закрыл книгу и поплелся спать. Я, юбиляр двадцати четырех лет, лежал в постели и, засыпая, думал о том, что мой опыт теперь громаден. Чего мне бояться? Ничего. Я таскал горох из
ушей мальчишек, я резал, резал, резал…
Рука моя мужественна, не дрожит. Я видел всякие каверзы и научился понимать такие бабьи речи, которых никто не поймет. Я в них разбираюсь, как Шерлок Холмс в таинственных документах… Сон все ближе…
— Умилосердись! не слышу! ничего не слышу! — вопил коленопреклоненный представитель власти, то
закрывая руками уши, то молитвенно простирая эти
руки к полам пестрого архалука бушующего боярина.
— Как есть, — сказал Никита, вздохнув, и, убедившись, что слушать больше нечего, пустил
рукой воротник, который тотчас же
закрыл ему
ухо и лицо.
Так и осталась эта улыбка на ее губах… Мы снова помолчали. Мучительно тяжело было у меня на душе. Я
закрыла лицо
руками, чтобы не пугать Нину моим убитым видом. Когда я опустила
руки, то заметила на губах ее, шептавших что-то чуть внятно, все ту же светлую, странную улыбку. Наклонив
ухо, я с трудом услышала ее лепет, поразивший меня...
Закрыл тут штабс-капитан личико
руками, на пол мешком опустился. Не выдержал, значит… Потер ему малиновый бес шершавым хвостом
уши, кое-как в чувствие привел, через
руку перекинул и потаенной шахтой наверх, в Роменский уезд, Полтавской губернии, верхом на сквознячке так и вознесся.
Петр Иннокентьевич несколько времени стоял, как бы очарованный этой картиной тихой ночи, затем поднял
руку, чтобы
закрыть окно, как вдруг ему показалось, что какая-то тень проскользнула по саду. Его
рука опустилась, он несколько выдвинулся из окна и стал прислушиваться. Тихий шорох шагов достиг до его
ушей, и он ясно различил темную фигуру, крадущуюся между деревьями по аллее, ведущей к заднему двору дома. Осторожно озираясь, приблизилась она к калитке, тихо отворила ее и вышла из саду.
Через плечо, не вынимая
рук из карманов, Павел взглянул. Бумажка плясала в пухлой и белой
руке Сергея Андреича, но Павел узнал ее и весь мгновенно загорелся страшным ощущением стыда. В
ушах его что-то загрохотало, как тысячи камней, падающих с горы; глаза его точно опалил огонь, и он не мог ни отвести взгляда от лица Сергея Андреича, ни
закрыть глаза.
В этот день Тения пришла навестить мужа с пустыми
руками. Супруги, обнявши друг друга, сидели в темнице в глубоком унынии, но этим не кончились их муки. Тения напрасно
закрывала уши, чтобы не слышать укоров, которые ей со всех сторон выкрикивали грубые невольники, помогавшие Тивуртию за раздачу им хлебцев с чернушкой. Тении не надо было рассказывать Фалалею, как ухудшилось их положение: он сам все понимал и тихо сказал жене...