Неточные совпадения
Лука Лукич. Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что,
заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык как
в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!
— Может быть, для тебя нет. Но для других оно есть, — недовольно хмурясь, сказал Сергей Иванович. —
В народе живы предания о православных людях, страдающих под игом «нечестивых Агарян». Народ услыхал о страданиях своих братий и
заговорил.
Сидя
в кабинете Каренина и слушая его проект о причинах дурного состояния русских финансов, Степан Аркадьич выжидал только минуты, когда тот кончит, чтобы
заговорить о своем деле и об Анне.
Левину хотелось поговорить с ними, послушать, что они скажут отцу, но Натали
заговорила с ним, и тут же вошел
в комнату товарищ Львова по службе, Махотин,
в придворном мундире, чтобы ехать вместе встречать кого-то, и начался уж неумолкаемый разговор о Герцеговине, о княжне Корзинской, о думе и скоропостижной смерти Апраксиной.
Анна смотрела на худое, измученное, с засыпавшеюся
в морщинки пылью, лицо Долли и хотела сказать то, что она думала, именно, что Долли похудела; но, вспомнив, что она сама похорошела и что взгляд Долли сказал ей это, она вздохнула и
заговорила о себе.
Перебирая предметы разговора такие, какие были бы приятны Сергею Ивановичу и отвлекли бы его от разговора о Сербской войне и Славянского вопроса, о котором он намекал упоминанием о занятиях
в Москве, Левин
заговорил о книге Сергея Ивановича.
— Приехали! — Вот он! — Который? — Помоложе-то, что ль? — А она-то, матушка, ни жива, ни мертва! —
заговорили в толпе, когда Левин, встретив невесту у подъезда, с нею вместе вошел
в церковь.
Но прошла неделя, другая, третья, и
в обществе не было заметно никакого впечатления; друзья его, специалисты и ученые, иногда, очевидно из учтивости,
заговаривали о ней. Остальные же его знакомые, не интересуясь книгой ученого содержания, вовсе не говорили с ним о ней. И
в обществе,
в особенности теперь занятом другим, было совершенное равнодушие.
В литературе тоже
в продолжение месяца не было ни слова о книге.
— Ах, какая прелесть, что за прелесть! Чудо! Какая прелесть! —
заговорили они
в один голос.
— Нет, Стива не пьет…. Костя, подожди, что с тобой? —
заговорила Кити, поспевая за ним, но он безжалостно, не дожидаясь ее, ушел большими шагами
в столовую и тотчас же вступил
в общий оживленный разговор, который поддерживали там Васенька Весловский и Степан Аркадьич.
Сережа, и прежде робкий
в отношении к отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла
в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем,
заговорив с гувернанткой, держал сына за плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
— Пусти, пусти, поди! —
заговорила она и вошла
в высокую дверь. Направо от двери стояла кровать, и на кровати сидел, поднявшись, мальчик
в одной расстегнутой рубашечке и, перегнувшись тельцем, потягиваясь, доканчивал зевок.
В ту минуту, как губы его сходились вместе, они сложились
в блаженно-сонную улыбку, и с этою улыбкой он опять медленно и сладко повалился назад.
Как только он приехал
в Петербург,
заговорили о нем как о вновь поднимающейся звезде первой величины.
Слегка улыбнувшись, Вронский продолжал говорить со Свияжским, очевидно не имея никакого желания вступать
в разговор с Левиным; но Левин, говоря с братом, беспрестанно оглядывался на Вронского, придумывая, о чем бы
заговорить с ним, чтобы загладить свою грубость.
— Петр Дмитрич, Петр Дмитрич! — умоляющим голосом
заговорил он
в отворенную дверь. — Ради Бога, простите меня. Примите меня, как есть. Уже более двух часов.
— Я полагаю, что основания такого взгляда лежат
в самой сущности вещей, — сказал он и хотел пройти
в гостиную; но тут вдруг неожиданно
заговорил Туровцын, обращаясь к Алексею Александровичу.
Разговор между обедавшими, за исключением погруженных
в мрачное молчание доктора, архитектора и управляющего, не умолкал, где скользя, где цепляясь и задевая кого-нибудь за живое. Один раз Дарья Александровна была задета за живое и так разгорячилась, что даже покраснела, и потом уже вспомнила, не сказано ли ею чего-нибудь лишнего и неприятного. Свияжский
заговорил о Левине, рассказывая его странные суждения о том, что машины только вредны
в русском хозяйстве.
— Так зачем ты женился? Был бы свободен. Зачем, если ты раскаиваешься? —
заговорила она, вскочила и побежала
в гостиную.
Заметив это и то, что княжна Варвара тотчас же, чтобы переменить разговор, поспешно
заговорила о петербургских знакомых, и вспомнив то, что некстати говорил Вронский
в саду о своей деятельности, Долли поняла, что с этим вопросом об общественной деятельности связывалась какая-то интимная ссора между Анной и Вронским.
Князь подошёл к ней. И тотчас же
в глазах его Кити заметила смущавший её огонек насмешки. Он подошёл к мадам Шталь и
заговорил на том отличном французском языке, на котором столь немногие уже говорят теперь, чрезвычайно учтиво и мило.
Кити называла ему те знакомые и незнакомые лица, которые они встречали. У самого входа
в сад они встретили слепую М-mе Berthe с проводницей, и князь порадовался на умиленное выражение старой Француженки, когда она услыхала голос Кити. Она тотчас с французским излишеством любезности
заговорила с ним, хваля его зa то, что у него такая прекрасная дочь, и
в глаза превознося до небес Кити и называя ее сокровищем, перлом и ангелом-утешителем.
Алексей Александрович слушал, но слова ее уже не действовали на него.
В душе его опять поднялась вся злоба того дня, когда он решился на развод. Он отряхнулся и
заговорил пронзительным, громким голосом...
— Не хочешь знать приятелей! Здравствуй, mon cher! —
заговорил Степан Аркадьич, и здесь, среди этого петербургского блеска, не менее, чем
в Москве, блистая своим румяным лицом и лоснящимися расчесанными бакенбардами. — Вчера приехал и очень рад, что увижу твое торжество. Когда увидимся?
— Как можно деньги! —
в один голос
заговорили княгиня и Кити. — Они ценят это.
Левин понял, но не совсем, и хотел еще сделать несколько вопросов, когда вдруг все
заговорили, зашумели и двинулись
в большую залу.
— Ну, коротко сказать, я убедился, что никакой земской деятельности нет и быть не может, —
заговорил он, как будто кто-то сейчас обидел его, — с одной стороны игрушка, играют
в парламент, а я ни достаточно молод, ни достаточно стар, чтобы забавляться игрушками; а с другой (он заикнулся) стороны, это — средство для уездной coterie [партии] наживать деньжонки.
Левин во всё время исполнения испытывал чувство глухого, смотрящего на танцующих. Он был
в совершенном недоумении, когда кончилась пиеса, и чувствовал большую усталость от напряженного и ничем не вознагражденного внимания. Со всех сторон послышались громкие рукоплескания. Все встали, заходили,
заговорили. Желая разъяснить по впечатлению других свое недоумение, Левин пошел ходить, отыскивая знатоков, и рад был, увидав одного из известных знатоков
в разговоре со знакомым ему Песцовым.
«Кроме формального развода, можно было еще поступить, как Карибанов, Паскудин и этот добрый Драм, то есть разъехаться с женой», продолжал он думать, успокоившись; но и эта мера представляла те же неудобства noзopa, как и при разводе, и главное — это, точно так же как и формальный развод, бросало его жену
в объятия Вронского. «Нет, это невозможно, невозможно! — опять принимаясь перевертывать свой плед, громко
заговорил он. — Я не могу быть несчастлив, но и она и он не должны быть счастливы».
— Помни одно, что мне нужно было одно прощение, и ничего больше я не хочу… Отчего ж он не придет? —
заговорила она, обращаясь
в дверь к Вронскому. — Подойди, подойди! Подай ему руку.
Алексей Александрович задумался, как показалось приказчику, и вдруг, повернувшись, сел к столу. Опустив голову на руки, он долго сидел
в этом положении, несколько раз пытался
заговорить и останавливался.
— Вот, ты всегда приписываешь мне дурные, подлые мысли, —
заговорила она со слезами оскорбления и гнева. — Я ничего, ни слабости, ничего… Я чувствую, что мой долг быть с мужем, когда он
в горе, но ты хочешь нарочно сделать мне больно, нарочно хочешь не понимать…
«Она понимает», — думал он, — она знает, о чем я думаю. Сказать ей или нет? Да, я скажу ей». Но
в ту минуту, как он хотел начать говорить, она
заговорила тоже.
В середине мазурки, повторяя сложную фигуру, вновь выдуманную Корсунским, Анна вышла на середину круга, взяла двух кавалеров и подозвала к себе одну даму и Кити. Кити испуганно смотрела на нее, подходя. Анна прищурившись смотрела на нее и улыбнулась, пожав ей руку. Но заметив, что лицо Кити только выражением отчаяния и удивления ответило на ее улыбку, она отвернулась от нее и весело
заговорила с другою дамой.
Сергей Иванович и Катавасов с готовыми возражениями
заговорили в одно время.
Левин поглядел с портрета на оригинал. Особенный блеск осветил лицо Анны
в то время, как она почувствовала на себе его взгляд. Левин покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, хотел спросить, давно ли она видела Дарью Александровну; но
в то же время Анна
заговорила...
И она стала желать этого и решилась согласиться
в первый же раз, как он или Стива
заговорят ей об этом.
Выехав
в поле, Дарья Александровна испытала приятное чувство облегчения, и ей хотелось спросить у людей, как им понравилось у Вронского, как вдруг кучер Филипп сам
заговорил...
— Нет, Алексей Александрович! — вскакивая
заговорил Облонский, — я не хочу верить этому! Она так несчастна, как только может быть несчастна женщина, и ты не можешь отказать
в такой….
Доктор ответил и потом
заговорил о беспорядках
в думе.
Засверкали глазенки у татарчонка, а Печорин будто не замечает; я
заговорю о другом, а он, смотришь, тотчас собьет разговор на лошадь Казбича. Эта история продолжалась всякий раз, как приезжал Азамат. Недели три спустя стал я замечать, что Азамат бледнеет и сохнет, как бывает от любви
в романах-с. Что за диво?..
Он начал было возражать, страшило грубо
заговорило: «Приказано сей же час!» Сквозь дверь
в переднюю он увидел, что там мелькало и другое страшило, взглянул
в окошко — и экипаж.
Нужно заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем
в глаза и все вдруг
заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело станут повторять
в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как на что-то постороннее.
Заговорил о превратностях судьбы; уподобил жизнь свою судну посреди морей, гонимому отовсюду ветрами; упомянул о том, что должен был переменить много мест и должностей, что много потерпел за правду, что даже самая жизнь его была не раз
в опасности со стороны врагов, и много еще рассказал он такого, из чего Тентетников мог видеть, что гость его был скорее практический человек.
«Нет, он с ними не
в ладах, — подумал про себя Чичиков. — А вот
заговорю я с ним о полицеймейстере: он, кажется, друг его».
Попадись на ту пору вместо Чичикова какой-нибудь двадцатилетний юноша, гусар ли он, студент ли он или просто только что начавший жизненное поприще, — и боже! чего бы не проснулось, не зашевелилось, не
заговорило в нем!
В первый раз, как Сережа
заговорил со мной, я до того растерялся от такого неожиданного счастия, что побледнел, покраснел и ничего не мог отвечать ему.
— Ага! попались! — закричал он, маленькими шажками подбегая к Володе, схватил его за голову и начал тщательно рассматривать его макушку, — потом с совершенно серьезным выражением отошел от него, подошел к столу и начал дуть под клеенку и крестить ее. — О-ох жалко! О-ох больно!.. сердечные… улетят, —
заговорил он потом дрожащим от слез голосом, с чувством всматриваясь
в Володю, и стал утирать рукавом действительно падавшие слезы.
И когда затихла она, безнадежное, безнадежное чувство отразилось
в лице ее; ноющею грустью
заговорила всякая черта его, и все, от печально поникшего лба и опустившихся очей до слез, застывших и засохнувших по тихо пламеневшим щекам ее, — все, казалось, говорило: «Нет счастья на лице сем!»
Рыжий жид, с веснушками по всему лицу, делавшими его похожим на воробьиное яйцо, выглянул из окна, тотчас
заговорил с Янкелем на своем тарабарском наречии, и Янкель тотчас въехал
в один двор.
— «Лети-ка, Летика», — сказал я себе, — быстро
заговорил он, — когда я с кабельного мола увидел, как танцуют вокруг брашпиля наши ребята, поплевывая
в ладони. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели оставить меня на берегу?