Неточные совпадения
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен.
В самом деле, кто зайдет
в уездный суд? А если и
заглянет в какую-нибудь
бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как
загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что
в ней правда и что неправда.
— Я уж знала это: там все хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой прочный товар, до сих пор носится. Ахти, сколько у тебя тут гербовой
бумаги! — продолжала она,
заглянувши к нему
в шкатулку. И
в самом деле, гербовой
бумаги было там немало. — Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится
в суд просьбу подать, а и не на чем.
Дронов существовал для него только
в те часы, когда являлся пред ним и рассказывал о многообразных своих делах, о том, что выгодно купил и перепродал партию холста или книжной
бумаги, он вообще покупал, продавал, а также устроил вместе с Ногайцевым
в каком-то мрачном подвале театрик «сатиры и юмора», —
заглянув в этот театр, Самгин убедился, что юмор сведен был к случаю с одним нотариусом, который на глазах своей жены обнаружил
в портфеле у себя панталоны какой-то дамы.
У него было круглое лицо
в седой, коротко подстриженной щетине, на верхней губе щетина — длиннее, чем на подбородке и щеках, губы толстые и такие же толстые уши, оттопыренные теплым картузом. Под густыми бровями — мутновато-серые глаза. Он внимательно
заглянул в лицо Самгина, осмотрел рябого, его жену, вынул из кармана толстого пальто сверток
бумаги, развернул, ощупал, нахмурясь, пальцами бутерброд и сказал...
Нехлюдов сказал, что сейчас придет, и, сложив
бумаги в портфель, пошел к тетушке. По дороге наверх он
заглянул в окно на улицу и увидал пару рыжих Mariette, и ему вдруг неожиданно стало весело и захотелось улыбаться.
Третий возьмет ее и полезет зачем-то
в шкаф,
заглянет или
в книгу, или
в другую
бумагу, скажет несколько магических слов четвертому — и тот пошел скрипеть пером.
Басов (
заглядывая в кабинет, где Влас разбирает
бумаги). Так завтра к девяти утра вы все это перепишете, — могу надеяться?
Потом, —
заглянув, впрочем, сначала за перегородку
в каморку Петрушки, своего камердинера, и уверившись, что
в ней нет Петрушки, — на цыпочках подошел к столу, отпер
в нем один ящик, пошарил
в самом заднем уголку этого ящика, вынул, наконец, из-под старых пожелтевших
бумаг и кой-какой дряни зеленый истертый бумажник, открыл его осторожно, — и бережно и с наслаждением
заглянул в самый дальний, потаенный карман его.
Бобоедов. Прекрасно! Я очень рад хоть чем-нибудь отплатить вам за те наслаждения, которые испытывал, видя вас на сцене. Я только возьму некоторые
бумаги. (Уходит. С террасы двое пожилых рабочих вводят Рябцова. Сбоку идет Конь,
заглядывая ему
в лицо. За ними Левшин, Ягодин, Греков и еще несколько рабочих. Жандармы.)
Толпенников переписал копию и не одну только, а целых три. И когда, согнув голову набок и поджав губы, он трудолюбиво выводил последнюю строку, патрон
заглянул через плечо
в бумагу и слегка потрепал по плечу.
Слабел и о. дьякон: меньше ходил по палате, реже смеялся, но когда
в палату
заглядывало солнце, он начинал болтать весело и обильно, благодарил всех — и солнце и докторов — и вспоминал все чаще о яблоне «белый налив». Потом он пел «Высшую небес», и темное, осунувшееся лицо его становилось более светлым, но также и более важным: сразу видно было, что это поет дьякон, а не псаломщик. Кончив петь, он подходил к Лаврентию Петровичу и рассказывал, какую
бумагу ему дали при посвящении.
Ему некогда было, однако, размышлять о том, хорошо или дурно он поступил, взяв к себе музыканта. Одеваясь, он мысленно распределил свой день: взял
бумаги, отдал необходимые приказания дома и торопясь надел шинель и калоши. Проходя мимо столовой, он
заглянул в дверь. Альберт, уткнув лицо
в подушку и раскидавшись,
в грязной, изорванной рубахе, мертвым сном спал на сафьянном диване, куда его, бесчувственного, положили вчера вечером. Что-то не хорошо — невольно казалось Делесову.
— Э, э, любезный! где ж у вас, позвольте сказать, Минерва? — говорил пастор,
заглядывая беспрестанно
в бумагу, перед ним лежавшую, перемешивая суетливо свой разговор на немецком обрывками русской речи и ударяя рукою по столу.
Исполнив это, я вложил
в письмо свое лоскуток
бумаги, данный ею же, а какого содержания, мне неизвестно; мне строго запрещено было
заглядывать в него.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро,
заглянув в него, потрогал рукою свои
бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.