Сказки Женской Души – 3. Сборник самоисполняющихся сказок

Наталья Михайловна Стукова

Как найти единомышленников, чтобы вывести дело своей мечты на новый более высокий уровень?А что будет, если к сказочной Бабе Яге попадёт современная девушка? Зажарит ли старушка путницу, или чему доброму научит?Нужно ли помнить о своих родственниках, хранить память Рода, или стоит жить исключительно в здесь и сейчас?Ответы на эти вопросы (и даже больше) дают волшебные сказки психолога-сказкотерапевта Натальи Стуковой.+ Сказки победительниц конкурса учениц «Высшей школы сказкотворчества».

Сказка о Герани, которая хотела стать Розой

— А самое главное — никогда, вы слышите — НИ-КОГ-ДА — не пытайтесь стать тем, чем вы НЕ являетесь! — длинная и стройная, как положено любой, уважающей себя Горошине, Учительница назидательно подняла вверх один из усиков, и обвела притихший класс строгим взглядом из-под нарядной белой шляпки.

— А почему? — наивно захлопала глазками маленькая продолговатая коричневая семечка. Усик на ее макушке с любопытством нацелился на мистрис Горошину. Она вообще была очень, очень любознательной, и Мистрис не выносила ее за это.

— О, ну конечно! — Горошина закатила зеленые глазки под высокий лоб, и возмущенно всплеснула листьями. — Пеларгония! Естественно! Я тебе уже сто раз объясняла — это НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!!! — Учительница вообще была склонна к театральным жестам и некоторой экзальтации. — Так задумано Творцом, понимаешь, ТВОРЦОМ!!! У каждого растения есть свои программы, свои матрицы, оно не в состоянии вырасти во что-то другое! Именно поэтому мы вас здесь и обучаем! Чтобы вы знали, как будете расти, как цвести, как быть красивым и здоровым растением, уметь получать максимум полезных веществ, когда попадете в почву. И, конечно, чтобы вы могли максимально хорошо выполнить свою Миссию на Земле! Надеюсь, все помнят свою Миссию? — и она еще раз окинула класс строгим взглядом.

— Расти, цвести и украшать, людей и Бога радовать! Всем людям пользу приносить, хорошим и полезным быть! — дружно проскандировал класс. Мистрис Горошина удовлетворенно покивала головкой в белой шляпке.

— Вот видишь, все это понимают…

«Кроме тебя»! — отчетливо слышалось в молчании Учительницы. Ах, до чего же она не любила излишне любознательные семена, задающие неприятные вопросы! То ли дело обычные, рядовые семечки — прослушали курс обучения в Школе Семян, и — вперед, на Землю! Попали в почву, выросли, принесли урожай, дали потомство, выполнили свою Миссию, и умерли — чего уж проще! Если в земной жизни очень старались, то можно попасть сюда, в Школу, стать Наставницей, Мистрис, и обучать новеньких. Вот как она, Горошина.

Нет, конечно, бывает и так, что погодные условия мешают прорасти, или люди небрежно относятся к растению, или вообще семечко в каменистую почву попадет, и так и не даст плода… Бррр, да, так случается, но думать об этом совершенно не хочется! А мыслей о том, куда после смерти попадают души семян, так и не проросших на Земле, она вообще старалась не допускать. Какая разница, что за судьба у этих неудачников! И вообще — головка у Горошины была маааааленькой, и много мыслей одновременно в ней просто не помещалось.

Семечки в классе, заметив, что Мистрис задумалась, начали потихоньку шуметь, и Горошина сказала строго:

— Ну что ж, раз некоторым из вас все еще непонятно, что выше головы не прыгнешь, выполните домашнее задание. Нарисовать свой будущий вид, и подробно описать свойства своего растения!

— Но мистрис Горошина, мы уже сто раз это делали! У меня дома уже все стены увешаны! — капризно протянула бело-золотистая, крепенькая семечка Розы. Несмотря на то, что была она весьма своевольной, Горошина к ней благоволила. Ведь эта Роза должна была быть особого, очень редкого сорта, появиться на свет в элитном розарии, и иметь какой-то потрясающий вид, цвет и размер. Учительнице нравилась мысль о том, что именно она была наставницей такого чудесного, необычного, и, прямо скажем, выдающегося создания.

— Дорогая, — ласково обратилась она к надувшей губки семечке, — не переживай! Ты так прекрасна, что лишний портрет тебе точно не помешает! — Роза притворно вздохнула. На самом деле, она обожала свой будущий цветок, и всячески показывала это плебеям и невежам с которыми была вынуждена учиться в одном классе.

— Ну и ладно! Будут еще оранжевее мои стены! — задорно воскликнула смешная полосатая морковная семечка, неунывайка и оптимистка.

Звонок прервал начавшуюся было дискуссию, семечки загалдели, зашуршали и бодро высыпали в коридор. Мистрис Горошина облегченно вздохнула.

— Да не переживай ты так! — Морковка скакала кругами вокруг грустной Пеларгонии-Герани. — Может, тебя еще в почву высадят, и полюбуешься ты и небом, и солнышком, и птичьи трели послушаешь! И вообще — чего ты переживаешь — ты многолетняя, а мне всего-то два года расти, да и то половину из них — в зимней спячке. А потом — того, тю-тю! Съедят, и следа от меня не останется! Но я же не унываю! — и маленький полосатик принялся носиться с удвоенной силой. Она знала давнюю мечту подруги — быть не просто домашним цветком, а расти в открытом грунте, и украшать собой не одну-единственную комнату в доме, а целый сад или, хотя бы, клумбу. А еще 0 сделать что-то очень, очень хорошее, способное осчастливить весь мир. Ну, или хотя бы одного человека, но на всю жизнь!

Будущая роскошная Роза презрительно фыркнула, проходя мимо глупых, по ее мнению, одноклассниц. Ну да что с них взять? Убогие! Одну съедят, другая так и будет плебейски расти на пыльном окошке у какой-нибудь неграмотной старой бабки. То ли дело она, Роза! Вот ее точно ждет роскошное будущее!

… — Интересно, куда все-таки я попала? — подумала Пеларгония, едва высунув из земли свои упругие зеленые листочки, и принялась осматриваться.

— Так-так-так, и кто это у нас тут? — женщина с добрыми чудесными зелеными глазами склонилась над проклюнувшимся растением. Она очень ласково и осторожно потрогала острый носик, и добавила, — Привет! Добро пожаловать домой!

Оказалось, что женщину звали Мариной, была она большой любительницей цветов, жила одна в маленькой городской квартирке, окнами на север. Солнце в них заглядывало редко, пейзаж за окном был серым и унылым, а сквозняк, время от времени врывающийся в дом, неприятно холодил листья Пеларгонии. Но замечательная, добрая хозяйка так заботилась обо всех цветах, росших в ее маленьком, уютном мирке, что герань быстро смирилась с таким положением дел.

Ее соседками по подоконнику были розовые, малиновые и фиолетовые Фиалки — хохотушки и проказницы. Рядом стояла пара горшков с Глоксинией — белой, в голубую крапинку. В углу гордо возвышался Спатифиллум, сначала показавшийся нашей Пеларгонии высокомерным и заносчивым, как ее одноклассница-Роза. На самом деле, он просто был философом, и любил вести длинные, умные беседы, которые ужасно нравились любознательной герани.

И лишь один цветок был не живым в этом доме — это была потрясающей красоты бело-персиковяа Роза, улыбавшаяся Марине с фотографии на стене. Она давно мечтала о таком чудесном цветке, но был он очень редким, назывался Свит Джулиет, и был так дорог, что она просто-напросто не могла себе его позволить. Вот и повесила постер, чтобы хоть так любоваться этой экзотикой.

Хозяйка успевала досмотреть за всеми своими питомцами, всех оделить своим теплом. Она дала имя каждому растению, всегда вовремя их поливала, выносила на балкон, прогуляться, а зимой регулярно включала для них специальную яркую лампу, чтобы согреть и подарить немного солнца.

Пеларгония быстро освоилась в этом волшебном месте, и искренне наслаждалась жизнью в доме Марины. Только одна вещь тревожила нашу героиню — почему-то получилось так, что, вырастив стебель и листья, она никак не могла дать цветов. Ей и самой уже хотелось расцвести, украсив комнату еще одной россыпью чудесных бордовых соцветий — а она решила, что они непременно будут именно бордовыми, бархатными, почти черными в самой сердцевине. Такими же глубокими и загадочными, как таинственные зрачки Марины, их доброй и веселой хозяюшки.

— Что же с тобой, моя девочка? — ворковала над Пеларгонией женщина. — Чего же тебе не хватает? Может, тебя еще чем-то подкормить? А, может, воду особую надо? Или темно тебе тут?

И Марина подкармливала, осторожно поливала и переставляла горшок с геранью на солнышко. Нашей героине очень нравилась такая забота, но, чем дальше, тем больше она грустила о том, что ей нечем порадовать свою чудесную хозяйку…

И вот однажды жизнь Герани, да и всех остальных обитателей маленькой квартиры резко изменилась. В один из дней, придя откуда-то, Марина горько расплакалась. Она принесла какие-то бумаги, бросила их на стол рядом со Спатифиллумом, и принялась рыдать. Цветы замерли в ужасе. Никогда, никогда они не видели оптимистичную хозяйку в таком отчаянии…

Она лила слезы несколько часов. Отключила телефон, не включала компьютер, не желая ни с кем общаться, и только спустя долгое, очень долгое время, медленно поплелась в ванную, чтобы умыться.

Философ-Спатифиллум, как оказалось, умудрился заглянуть в бумаги, и даже прочесть, что там было написано.

— Плохо, очень плохо… — пробормотал он, и даже стал как будто ниже ростом.

— Что? Что там? — наперебой вопрошали цветы.

— У хозяйки неизлечимая болезнь в очень тяжелой стадии. Нужна операция, но неизвестно, поможет ли она…

…Через несколько дней Марина попрощалась со своим цветочным царством, пообещав вернуться, и поручив свои любимые цветочки своим подругам.

И потянулись скучные и мрачные дни… Причем, на дворе стояла весна, теплое солнышко пригревало землю, пели птицы, просыпалась природа, но в одной отдельно взятой квартире, в душах ее маленьких прекрасных обитателей царила самая настоящая зима…

Маринины подруги приходили, поливали, удобряли, прогуливали растения, включали лампы и открывали окна, но все было напрасно. Без хозяйки цветы вяли, хирели, сохли, теряли листья и роняли лепестки…

— Вот, правда, зеленая рука у нее, — как-то сказала Лиза, одна из подруг, Наде, подруге второй. — Ничего не понимаю, вроде, все по Марининым инструкциям делаем, а они как чувствуют… — и она со вздохом принялась протирать мягкой тряпочкой листья Спатифиллума.

— Да уж, через три дня ее выписывают, а тут — такое безобразие, — огорчилась Надя. — Слушай, может, вообще их все выкинем? Скажем, что врачи запретили?

— Нет, ты что? Она же их, как детей родных любит, пусть остаются. Может, когда она вернется снова зацветут? — с робкой надеждой в голосе отозвалась Лиза.

— Так, дамы, — заявил Спатифиллум после их ухода. — Быстро берем себя в руки, в смысле, в листья, и приводим себя в порядок! Чтобы через три дня все были на пике своей формы! — и он сам приосанился, с усилием раскрыв пошире свои белые покрывала. Было заметно, как он старается, перегоняя воду и питательные вещества от корней, чтобы выглядеть свежим и красивым.

Вслед за ним и все остальные обитатели мини-сада начали приводить себя в порядок. Так что, когда через три дня бледная, почти прозрачная Марина с головой, завязанной платком, появилась дома, ее взору предстали здоровые, красивые растения, казалось, радостно улыбавшиеся ей навстречу.

— Надо же, чудеса какие! — воскликнули Лиза и Надя, помогавшие подруге вернуться домой. — Да ты просто волшебница! И растения у тебя волшебные! Ты бы видела, что с ними без тебя творилось, а тут — волшебство, да и только!

— Милые мои! Ждали меня, да? Спасибо вам, мои славные! — прошептала Марина, когда подруги ушли. — А ты, хорошая моя? — спросила она Пеларгонию. — Так и не зацвела? Знаешь, а я так боялась, что ты без меня расцветешь, а я и не увижу… Честно говоря, я и вообще не надеялась вас увидеть…

Герань всеми листочками потянулась к хозяйке, но та уже отвернулась в задумчивости.

Марина вернулась, но радость не спешила возвращаться в дом. Бледной тенью себя, прежней, женщина скользила по квартире, а потом и вовсе слегла. Беспокойные подружки куда-то позвонили, и через некоторое время в дверях появилась маленькая, загорелая, энергичная женщина в возрасте, при виде которой хозяйка расплакалась.

— Мама, мамочка! Я так рада, что ты здесь!

— Глупенькая! — хозяйкина мама гладила ту по голове, как маленькую. — Почему же ты мне не сказала? — из ее глаз тихо катились слезы, а Марина снова плакала навзрыд.

— Я тебя волновать не хотела, хотела сама справиться… Я же большая все-таки… — всхлипывала она.

— Большая-большая, — эхом отзывалась старшая из женщин.

— И потом, ну чем бы ты помогла? У тебя там дом, и хозяйство…

— И что? Ты для меня важнее всякого хозяйства! — сердилась мама. — Ну да ладно! Слезами горю не поможешь! Я тебя забираю, едем ко мне!

— Мамочка! Я без своих цветов не поеду никуда! — Марина с заплаканными глазами смотрела на маму снизу вверх.

— Ну, куда тебя девать? Заберем и твою оранжерею!

Вот так и получилось, что все цветы оказались в новом, большом южном доме, открытом ароматным ветрам, наполненным южным солнцем и запахом моря. А цветы? Какие там были цветы! Разнообразные, яркие, фееричные! Они одуряюще пахли, раскрывая свои нежные лепестки навстречу теплым солнечным лучам. Герань была безумно рада — наконец-то осуществилась ее мечта! Она — в таком потрясающе прекрасном месте, и воздух, и тепло, и птицы, и другие цветы! Это же счастье какое-то!

И только Марину красоты не радовали. Она медленно угасала, сидя с утра до ночи в кресле-качалке на террасе, и бездумно глядя куда-то, в одной ей понятную даль.

— Хватит хандрить! Ты еще молодая! Подумаешь, операцию сделали! Такими ли с войны возвращались! Прогноз благоприятный, надо только в руки себя взять! — Маринина мама изо всех сил старалась вернуть дочери вкус к жизни.

— Мам, да зачем это все? Зачем мне теперь жить? Ни ребенка, ни котёнка… А теперь и не будет никогда… Я так хотела, так мечтала, а теперь…

— Доченька, ну, тебе же еще сорока нет, встанешь на ноги, замуж выйдешь! — мама баюкала Марину, гладя ее по отрастающим волосам.

— А смысл? Мужчинам дети нужны, а меня теперь только чудо спасет. А чудес, сама понимаешь, не бывает…

— Чудо? Какое тебе чудо надо? — взвилась старшая из женщин. — Ты жива осталась — уже чудо!

— Да вот хоть геранька моя зацвела бы, а на ней — роза Свит Джулиет — вот было бы чудо! — горько рассмеялась хозяйка. — А она даже обыкновенных цветов не дает. Пустоцвет, как и я…

Ночью Пеларгония обратилась к Спатифиллуму:

— Ты тоже думаешь, что нельзя стать кем-то, кем тебе не предназначено быть?

Сонный сосед не сразу вник в смысл вопроса:

— Ты о чем? Давай спать, ночь на дворе!

— Я про хозяйку, про Марину. Ей чудо нужно, иначе она умрет…

— Ты — просто цветок герани, — пробурчал Спатифиллум, пытаясь поудобнее укрыться листьями. — Герань не может быть розой, спи!

— И что, ждать пока она умрет? Угаснет, как луч заката?

— Да ты тут в романтика превратилась? — начал злиться сосед. — Чем тебе плохо? Жалко, конечно, хозяйку, но мы сделали все, что могли. Мы — просто цветы, и даже не лечебные. Хватит уже болтать, дай поспать, а?

Пеларгония совсем сникла. Она не могла смотреть, как уходит хозяйка, но и сделать ничего не могла… Она ведь, и вправду, была просто обычным цветком герани. Да еще и не цветущим…

— Эй! — раздалось вдруг из-за забора. — Эй!

Герань повернулась в сторону звука:

— А вы кто? — тихо вопросила она.

— Я — Роза, — хмыкнули из-за забора. — И я могу тебе помочь.

Ветер подул сильнее, луна выглянула в просвет туч, и Пеларгония увидела, как на соседнем участке раскачивается шикарная, размером с блюдце, пышная роза. Наша героиня сникла, и еще ниже опустила листья.

— Поиздеваться решила? — еще тише произнесла герань. — Конечно, ты же рооооза!

— Что, с кем-то из наших довелось пообщаться? — проницательно усмехнулась соседка из-за забора.

— Было дело, — отмахнулась Пеларгония, отворачиваясь.

— А ты по сорту не суди, ты сначала выслушай. Это же тебе помощь нужна, не мне!

— Ладно, слушаю, — решила герань.

— Так вот, слышала я разговор твоей хозяйки. Я, конечно, не Свит Джулиет, но тоже вполне себе, утром увидишь. И долго на свете живу. Так долго, что и не упомнить, многолетняя я, да. О чем бишь я? А, вот. Это я сейчас — мечта селекционера — и красотка, и расту много лет, и деток моих, розовых кустов, полон сад. А раньше была я сначала не очень здоровым семечком, потом — хилым побегом, помесью шиповника с простой розой. И ничего во мне выдающегося не было. Но старый хозяин, отец моей нынешней хозяйки тогда влюбился, да так полюбил, что ни сна ему, ни покоя не было. Был он из простой, обычной семьи, а любимая его — из древнего, богатого, хорошего рода. И думал он, что она никогда в его сторону даже не глянет. Приходил он в наш уголок сада каждый вечер, и рассказывал, какая это чудесная девушка, какое у нее доброе сердце, нежная улыбка, ясные глаза. И как хочет он, чтобы она на него хотя бы взглянула благосклонно… И так искренне и глубоко было его чувство, что я захотела ему помочь. И стала представлять, каким красивым и необычным должен быть мой цветок, чтобы возлюбленная моего хозяина обрадовалась и удивилась. И знаешь, что?

— Что? — Пеларгония, как завороженная, слушала рассказ Розы.

— У меня не сразу получилось, ох, не сразу. Но я была настойчивой! Я вытягивала из земли самые лучшие питательные вещества, я впитывала самые красивые рассветы, и любовалась самыми прекрасными закатами, представляя, как мои лепестки окрашиваются в эти тона. Я любовалась солнечными лучами, и подставляла им свои лепестки. Я перенимала палитру самого синего неба и самого бирюзового моря… И вот, в один прекрасный день весь мой куст покрылся радужными розами! Ничего более прекрасного никто еще не видывал! Мой хозяин был счастлив, и на это чудо приходили посмотреть жители со всего города. А однажды пришла и она — возлюбленная моего хозяина. И, когда она склонилась ко мне, чтобы полюбоваться моими необычными цветами, я рассказала ей все-все о том, как она любима…

Знаешь, она оказалась немного волшебницей, и, казалось, понимала язык цветов… Они поженились, поселились в этом доме, и счастливы уже много-много лет. А мой куст, и множество моих деток цветут каждый год! Так что никому не верь — если у тебя есть высокая цель, значит, будет и возможность!

Так началась странная дружба Розы с Геранью…

Пеларгония любовалась изображением прекрасной Свит Джулиет, фото которой переехало на юг вместе с хозяйкой, и представляла, как такой чудесный цветок распускается на ее стебле… Она дотягивалась своими корешками до самой чистой, самой свежей воды, она упорно вытягивала из земли самые полезные питательные вещества, она подбирала самый нежный персиковый цвет рассвета, чтобы именно этот оттенок имели ее листья…

— Ты молодец! — говорила ей Радужная Роза, — У тебя отлично получается! Еще немного утреннего бриза в аромат, и солнышка, солнышка побольше!

Пеларгония так увлеклась своей целью, что не замечала ничего вокруг — ни недоуменных шепотков своих друзей-подружек, ни осеннего низкого неба, ни того, что Марина уже не вставала со своей кровати…

Цветы давно перенесли в комнату, поскольку на улице уже было слишком холодно для них, Пеларгония создавала внутри себя свой шедевр, а Радужная Роза поддерживала ее, не давая отступить…

…В один хмурый ноябрьский день Марина открыла глаза в полной уверенности, что это — ее последний день. Сил жить попросту не осталось, они утекли из нее, словно вода из разбитого сосуда. Чудес не бывает — теперь она точно это знала.

— Не может быть… — потрясенно произнесла она пересохшими, потрескавшимися губами. За окном лежал снег, которого почти никогда не бывает на юге, а на подоконнике цвела огромная персиковая Свит Джулиет, выросшая, почему-то на стебле герани. Из глаз женщины покатились горько-соленые слезы. — Это просто чудо!

Ах, как хотелось Пеларгонии, чтобы ее дивный цветок, так похожий на настоящую редкую Свит Джулиет увидела ее терпеливая наставница — Радужная Роза! Но когда она обернулась к окну, там, за забором, она увидела лишь опавшие в снег радужные лепестки…

— Живи, девочка! Ты — молодец! — донесся до нее голос ее наставницы, которая так долго поддерживала ее и верила в нее…

…На чудесных персиковых лепестках блестели капли росы, переливаясь в солнечных лучах всеми цветами радуги. И только Пеларгония знала, что это — ее слезы, а вовсе не роса…

***

— Ну что ж, пойдемте, я вам покажу очень красивый цветок, — радостная Марина в новом изумрудном платье, которое невероятно шло к ее зеленым глазам и рыжим волосам, внимательным взглядом обвела группку детей, пришедших на выставку цветов. Сердце привычно сжалось — младшая группа местного детского дома — зрелище не для слабонервных. И вовсе не потому что они были плохо или бедно одеты, недокормлены или грязны. Совсем нет! Просто в детских глазах притаилась такая недетская тоска, что видеть это не было никаких сил!

Она решительно взяла за руки пару ближайших ребятишек, и двинулась в сторону своего павильона. Там, подсвеченная ярким светом, красовалась Пеларгония, чей цветок поразительно напоминал редчайшую розу сорта Свит Джулиет. Она цвела так уже не первый раз, и с каждым разом ее цветы становились все совершеннее. Именно поэтому Марина решилась пойти с ней на цветочную выставку — пусть и другие увидят, какие чудеса преподносит природа!

Дети шумной стайкой окружили цветок, и только самая маленькая девчушка, рыжая и с серьезными зелеными глазами, крепко державшая за руку высокого мужчину, что привел ребятишек на экскурсию, взглянула на Марину, и уверенно произнесла:

— Ты же моя мама? Правда? Да, папа? — и она подняла взор на сопровождающего.

Слезы сами хлынули из Марининых глаз, и их потока было не остановить…

Мужчина был явно смущен:

— Оля, солнышко, пойди, посмотри цветочек! — Девочка кивнула, и отошла к витрине. — Вы простите, пожалуйста! Меня Николай Иванович зовут. Мы спонсируем детский дом и вот, иногда на всякие интересные мероприятия выводим… Вы не принимайте все так близко к сердцу… ээээ…

— Марина Юрьевна, — подсказала Марина. — Что вы, все в порядке!

— Оля в детдоме недавно, а они сначала все маму ищут… Правду сказать, она меня сразу папой выбрала, я уже даже немного привык. Но вы не переживайте, мы сейчас уйдем и вас больше не побеспокоим.

— Отчего же? Приходите, и беспокойте! — Марина оглянулась.

— Мама, папа, берите цветочек, и пойдем домой, он устал уже тут стоять! — маленькая рыжая девочка решительно взяла за пальцы мужчину и женщину, и потянула к выходу…

Прошло полтора года. Наступила еще одна теплая южная осень. Цветы, растущие на двух соседних участках, благоухали так, что голова кружилась.

— Папа, папа! Папа пришел! — закричала Оля, маленький рыжий бельчонок, носившийся, словно пожар, среди цветочных клумб. С разбегу запрыгнув на руки вошедшему во двор мужчине, она по-хозяйски там обустроилась.

— Дорогой! — пропела Марина, целуя мужа, — А я тут, в саду, накрыла, и пирог испекла, мой руки, и давай к столу!

Николай кивнул, и отправился в дом, осторожно придерживая чудесную девочку, соединившую их когда-то.

— А знаешь, папа, что мне сказала Радужная Роза? — Оля заговорщически наклонилась к отцу. — Никогда не сдаваться, вот! А Пеларгония, знаешь, что сказала?

Детский голосок удалялся, и Марина, вдруг почувствовавшая себя самой счастливой на свете, подошла к своей волшебной Герани, и произнесла одними губами:

— Спасибо! Если бы не ты…