Неточные совпадения
Да, теперь именно так: я чувствую там, в мозгу, какое-то инородное
тело — как тончайший ресничный волосок в глазу: всего себя чувствуешь, а вот этот глаз с волоском — нельзя
о нем
забыть ни на секунду…
Недоставало только Праскухина, Нефердова и еще кой-кого,
о которых здесь едва ли помнил и думал кто-нибудь теперь, когда
тела их еще не успели быть обмыты, убраны и зарыты в землю, и
о которых через месяц точно так же
забудут отцы, матери, жены, дети, ежели они были, или не
забыли про них прежде.
— А ты, парень, чего окаменел? Отец был стар, ветх плотью… Всем нам смерть уготована, ее же не избегнешь… стало быть, не следует прежде времени мертветь… Ты его не воскресишь печалью, и ему твоей скорби не надо, ибо сказано: «егда душа от
тела имать нуждею восхититися страшными аггелы — всех
забывает сродников и знаемых…» — значит, весь ты для него теперь ничего не значишь, хоть ты плачь, хоть смейся… А живой
о живом пещись должен… Ты лучше плачь — это дело человеческое… очень облегчает сердце…
И у меня прошла дрожь несколько раз по
телу. Оправясь, я залез за пазуху, вынул браунинг и проклял себя за то, что
забыл дома вторую обойму. Нет, если уж я не остался ночевать, то факел почему я не взял с собой?! Мысленно я увидел короткое сообщение в газете
о себе и злосчастном пожарном.
Излишних забот
о здоровье
тела он не допускал, но не
забывал необходимых.
— Люди для тебя кончились, — говорит, — они там в миру грех плодят, а ты от мира отошёл. А если
телом откачнулся его — должен и мыслью уйти,
забыть о нём. Станешь
о людях думать, не минуя вспомнишь женщину, ею же мир повергнут во тьму греха и навеки связан!
Вздремнешь, забудешься, и вдруг кто-то трогает за плечо, дует в щеку — и сна нет,
тело такое, точно отлежал его, и лезут в голову всё мысли
о смерти; повернулся на другой бок —
о смерти уже
забыл, но в голове бродят давние, скучные, нудные мысли
о нужде,
о кормах,
о том, что мука вздорожала, а немного погодя опять вспоминается, что жизнь уже прошла, не вернешь ее…
«Сердечный ты мой!
Натерпелся ты горя живой,
Да пришлося терпеть и по смерти…
То случится проклятый пожар,
То теперь наскакали вдруг — черти!
Вот уж подлинно бедный Макар!
Дом-то, где его
тело стояло,
Загорелся, —
забыли о нем, —
Я схватилась: побились немало,
Да спасли-таки гроб целиком,
Так опять неудача сегодня!
Видно, участь его такова…
Расходилась рука-то господня,
Не удержишь...
Иван. Дети, друзья мои! Здесь, окружая дорогое нам
тело умершего, пред лицом вечной тайны, которая скрыла от нас навсегда — навсегда… э-э… и принимая во внимание всепримиряющее значение её… я говорю
о смерти, отбросим наши распри, ссоры, обнимемся, родные, и всё
забудем! Мы — жертвы этого ужасного времени, дух его всё отравляет, всё разрушает… Нам нужно всё
забыть и помнить только, что семья — оплот, да…
Некоторые простудились, и в том числе больной, который стучит: у него сделалось воспаление легких, и несколько дней можно было думать, что он умрет, и другой умер бы, как утверждал доктор, но его сделала непостижимо живучим, почти бессмертным его страшная воля, его безумная мечта
о дверях, которые должны быть открыты: болезнь ничего не могла сделать с
телом,
о котором
забыл сам человек.
Но только послышится звонкий голос Алексея, только завидит она его, горячий, страстный трепет пробежит по всему ее
телу, память
о промелькнувшем счастье с Евграфом исчезнет внезапно, как сон… Не наглядится на нового друга, не наслушается сладких речей его, все
забывает, его только видит, его только слышит… Ноет, изнывает в мучительно-страстной истоме победное сердце Марьи Гавриловны, в жарких объятьях, в страстных поцелуях изливает она кипучую любовь на нового друга.
В первое время своей жизни, в детстве, человек живет больше для
тела: есть, пить, играть, веселиться. Это первая ступень. Что больше подрастает человек, то всё больше и больше начинает заботиться
о суждении людей, среди которых живет, и ради этого суждения
забывает о требованиях
тела: об еде, питье, играх, увеселениях. Это вторая ступень. Третья ступень, и последняя, это та, когда человек подчиняется больше всего требованиям души и для души пренебрегает и телесными удовольствиями и славой людской.
И мы перестаем чувствовать эту свою плотяность,
забываем о ней, когда искусство показывает нам нашу подлинную телесность, нас же самих в достойном образе бытия: божественные изваяния эллинов, запечатлевшие некую правду человеческого
тела, дают это высшее знание
о нашей телесности.
Забудь о мире и суетах его,
забудь и
о теле своем, будь равнодушна ко всему, что в мире.
Дьявол медицины объяснил, что их дело состоит в том, чтобы внушать людям, что самое нужное для них дело — это забота
о своем
теле. А так как забота
о своем
теле не имеет конца, то люди, заботящиеся с помощью медицины
о своем
теле, не только
забывают о жизни других людей, но и
о своей собственной.
Когда эта часть работы была окончена, Сергей Дмитриевич, как бы
забыв о лежавшем рядом
теле, стал шарить в этих лоскутках, ища карманов. Он нашел их, вынул все, что в них было: объемистый бумажник, кошелек, часы с цепочкой, кисет с табаком, трубку и записную книжку.
— Вы увидите, дорогая моя, сколько страданий
тела и духа, и каких страданий! ждут вашей любви… Вы сейчас же
забудете о себе. Так ведь мало одной жизни!.. У меня день разорван на клочки… Я хотела бы жить не двадцать четыре часа, а втрое, вчетверо больше часов…