Неточные совпадения
Дарья Александровна между тем, успокоив ребенка и по звуку кареты поняв, что он уехал, вернулась опять в спальню. Это было единственное убежище ее от домашних
забот, которые обступали ее, как только она выходила. Уже и теперь, в то короткое время, когда она выходила в детскую, Англичанка и Матрена Филимоновна успели сделать ей несколько вопросов, не терпевших отлагательства и на которые она одна могла ответить: что надеть детям на гулянье? давать ли молоко? не послать ли за
другим поваром?
— Я понимаю,
друг мой, — сказала графиня Лидия Ивановна. — Я всё понимаю. Помощь и утешение вы найдете не во мне, но я всё-таки приехала только затем, чтобы помочь вам, если могу. Если б я могла снять с вас все эти мелкие унижающие
заботы… Я понимаю, что нужно женское слово, женское распоряжение. Вы поручаете мне?
Она приехала с намерением пробыть два дня, если поживется. Но вечером же, во время игры, она решила, что уедет завтра. Те мучительные материнские
заботы, которые она так ненавидела дорогой, теперь, после дня проведенного без них, представлялись ей уже в
другом свете и тянули ее к себе.
Собравшись у полицеймейстера, уже известного читателям отца и благодетеля города, чиновники имели случай заметить
друг другу, что они даже похудели от этих
забот и тревог.
Но не теперь. Хоть я сердечно
Люблю героя моего,
Хоть возвращусь к нему, конечно,
Но мне теперь не до него.
Лета к суровой прозе клонят,
Лета шалунью рифму гонят,
И я — со вздохом признаюсь —
За ней ленивей волочусь.
Перу старинной нет охоты
Марать летучие листы;
Другие, хладные мечты,
Другие, строгие
заботыИ в шуме света и в тиши
Тревожат сон моей души.
Прежде и после погребения я не переставал плакать и был грустен, но мне совестно вспомнить эту грусть, потому что к ней всегда примешивалось какое-нибудь самолюбивое чувство: то желание показать, что я огорчен больше всех, то
заботы о действии, которое я произвожу на
других, то бесцельное любопытство, которое заставляло делать наблюдения над чепцом Мими и лицами присутствующих.
В то же время он ясно сознавал, что мечта, загоревшаяся в голове его, в высшей степени неосуществима, — до того неосуществима, что ему даже стало стыдно ее, и он поскорей перешел к
другим, более насущным
заботам и недоумениям, оставшимся ему в наследство после «растреклятого вчерашнего дня».
Самгин хотел сказать, что не нуждается в
заботах о нем, но — молча кивнул головой. Чиновник и офицер ушли в
другое купе, и это несколько успокоило Крэйтона, он вытянулся, закрыл глаза и, должно быть, крепко сжал зубы, — на скулах вздулись желваки, неприятно изменив его лицо.
Тут вся их жизнь и наука, тут все их скорби и радости: оттого они и гонят от себя всякую
другую заботу и печаль и не знают
других радостей; жизнь их кишела исключительно этими коренными и неизбежными событиями, которые и задавали бесконечную пищу их уму и сердцу.
— Ни у кого ясного, покойного взгляда, — продолжал Обломов, — все заражаются
друг от
друга какой-нибудь мучительной
заботой, тоской, болезненно чего-то ищут.
У одного
забота: завтра в присутственное место зайти, дело пятый год тянется, противная сторона одолевает, и он пять лет носит одну мысль в голове, одно желание: сбить с ног
другого и на его падении выстроить здание своего благосостояния.
Навязывались им, правда, порой и
другие заботы, но обломовцы встречали их по большей части с стоическою неподвижностью, и
заботы, покружившись над головами их, мчались мимо, как птицы, которые прилетят к гладкой стене и, не найдя местечка приютиться, потрепещут напрасно крыльями около твердого камня и летят далее.
Теперь его поглотила любимая мысль: он думал о маленькой колонии
друзей, которые поселятся в деревеньках и фермах, в пятнадцати или двадцати верстах вокруг его деревни, как попеременно будут каждый день съезжаться
друг к
другу в гости, обедать, ужинать, танцевать; ему видятся всё ясные дни, ясные лица, без
забот и морщин, смеющиеся, круглые, с ярким румянцем, с двойным подбородком и неувядающим аппетитом; будет вечное лето, вечное веселье, сладкая еда да сладкая лень…
Мужчины, одни, среди дел и
забот, по лени, по грубости, часто бросая теплый огонь, тихие симпатии семьи, бросаются в этот мир всегда готовых романов и драм, как в игорный дом, чтоб охмелеть в чаду притворных чувств и дорого купленной неги.
Других молодость и пыл влекут туда, в царство поддельной любви, со всей утонченной ее игрой, как гастронома влечет от домашнего простого обеда изысканный обед искусного повара.
На таких лицах можно сразу прочесть, что, кроме ежедневных будничных
забот, они о
другом думают мало.
Там рядом с обыкновенным, природным днем является какой-то
другой, искусственный, называемый на берегу ночью, а тут полный
забот, работ, возни.
— Сам понимаешь, значит, для чего.
Другим одно, а нам, желторотым,
другое, нам прежде всего надо предвечные вопросы разрешить, вот наша
забота. Вся молодая Россия только лишь о вековечных вопросах теперь и толкует. Именно теперь, как старики все полезли вдруг практическими вопросами заниматься. Ты из-за чего все три месяца глядел на меня в ожидании? Чтобы допросить меня: «Како веруеши али вовсе не веруеши?» — вот ведь к чему сводились ваши трехмесячные взгляды, Алексей Федорович, ведь так?
К вечеру вышла
другая забота: доложили Федору Павловичу, что Григорий, который с третьего дня расхворался, как раз совсем почти слег, отнялась поясница.
В детстве и юности он был мало экспансивен и даже мало разговорчив, но не от недоверия, не от робости или угрюмой нелюдимости, вовсе даже напротив, а от чего-то
другого, от какой-то как бы внутренней
заботы, собственно личной, до
других не касавшейся, но столь для него важной, что он из-за нее как бы забывал
других.
Ибо
забота этих жалких созданий не в том только состоит, чтобы сыскать то, пред чем мне или
другому преклониться, но чтобы сыскать такое, чтоб и все уверовали в него и преклонились пред ним, и чтобы непременно все вместе.
Что же коснулось этих людей, чье дыхание пересоздало их? Ни мысли, ни
заботы о своем общественном положении, о своей личной выгоде, об обеспечении; вся жизнь, все усилия устремлены к общему без всяких личных выгод; одни забывают свое богатство,
другие — свою бедность и идут, не останавливаясь, к разрешению теоретических вопросов. Интерес истины, интерес науки, интерес искусства, humanitas [гуманизм (лат.).] — поглощает все.
— Его приворожила к себе одна молдаванка; мы видим: наш ротный командир в
заботе, а он, знаете, того, подметил, что молдаванка к
другому офицеру похаживает.
Два противоположные чувства борются в ней: с одной стороны, укоренившаяся любовь к дочери, с
другой — утомление, исподволь подготовлявшееся, благодаря вечным
заботам об дочери и той строптивости, с которою последняя принимала эти
заботы.
Серафима слушала мужа только из вежливости. В делах она попрежнему ничего не понимала. Да и муж как-то не умел с нею разговаривать. Вот,
другое дело, приедет Карл Карлыч, тот все умеет понятно рассказать. Он вот и жене все наряды покупает и даже в шляпах знает больше толку, чем любая настоящая дама. Сестра Евлампия никакой
заботы не знает с мужем, даром, что немец, и щеголяет напропалую.
Ни мысли, ни
заботы о своем общественном положении, о своей личной выгоде, об обеспечении; вся жизнь, все усилия устремлены к общему без всяких личных выгод; одни забывают свое богатство,
другие свою бедность — идут, не останавливаясь, к разрешению теоретических вопросов.
Это хорошо, потому что, помимо всяких колонизационных соображений, близость детей оказывает ссыльным нравственную поддержку и живее, чем что-либо
другое, напоминает им родную русскую деревню; к тому же
заботы о детях спасают ссыльных женщин от праздности; это и худо, потому что непроизводительные возрасты, требуя от населения затрат и сами не давая ничего, осложняют экономические затруднения; они усиливают нужду, и в этом отношении колония поставлена даже в более неблагодарные условия, чем русская деревня: сахалинские дети, ставши подростками или взрослыми, уезжают на материк и, таким образом, затраты, понесенные колонией, не возвращаются.
В разлуке с ним рана будто раскрывалась вновь, боль оживала, и она стремилась к своему маленькому
другу, чтобы неустанною
заботой утолить свое собственное страдание.
Но кроме того, в глазах его теперь была еще и какая-то
другая забота, даже боязнь; он опасливо глядел на Ипполита, как бы ожидая от него еще чего-то.
Другою заботой был караван, — ведь чего будет стоить неудачный сплав, когда одной пшеницы нагружено девяносто тысяч пудов да овса тысяч тридцать?
Уверять вас, что благодарю бога за соединение мое с заветным моим
другом, было бы лишнее. Все это так дивно устроилось, что я как будто еще не верю, но мрачно то, что я не могу поправиться здоровьем. Не совсем утешительна для жены моей постоянная моя хворость, но и этим она не тяготится, весело и терпеливо переносит все эти
заботы и попечения…
Не могу тебе ничего сказать важного, после твоего отъезда, кажется, по несчастью или по счастью, все в том же положении; мои
заботы — о ремонте, [Ремонт — покупка лошадей, деятельность Пущина по службе в Конной артиллерии.] кроме многих
других, которые непременно сопряжены с моим существованием.
Заботливо теперь у меня — паралич бедной Михеевны совершенно срезал и нас. Вот скоро три недели, что мы все возимся с нею, но успеха мало и вряд ли можно надеяться на выздоровление. Она всегда была, на старости лет, олицетворенная деятельность; и тем ей теперь труднее, нежели
другому, привыкшему хворать, — делаем, что можем, — и это наша прямая обязанность за ее
заботы об нас в продолжение 13 лет.
Вероятно, не удивило тебя письмо Балакшина от 26 июня. Ты все это передал Николаю, который привык к проявлениям Маремьяны-старицы. [Прозвище Пущина за его
заботы о всех нуждающихся в какой-либо помощи.] — Записку о Тизенгаузене можешь бросить, не делая никаких справок. Это тогдашние бредни нашего doyen d'âge, [Старшего годами, старшины (франц.).] от которых я не мог отделаться. Сын его сказал мне теперь, что означенный Тизенгаузен давно имеет
другое место. Это дело можно почислить решенным.
Бог помощь вам,
друзья мои,
В
заботах жизни, царской службы,
И на пирах разгульной дружбы,
И в сладких таинствах любви!
И как теперь вижу: говорит она мне, а в глазах ее видна и
другая забота, та же самая
забота, от которой затуманился и ее старик и с которой он сидел теперь над простывающей чашкой и думал свою думу.
— Что же я могу тебе о себе сказать! Моя жизнь — все равно что озеро в лесу: ни зыби, ни ряби, тихо, уединенно, бесшумно, только небо сверху смотрится. Конечно, нельзя, чтоб совсем без
забот. Хоть и в забытом углу живем, а все-таки приходится и об себе, и о
других хлопотать.
— Да, но имеем ли мы право искать спокойствия,
друг мой? Я вот тоже, когда глупенькая была, об том только и думала, как бы без
заботы прожить. А выходит, что я заблуждалась. Выходит, что мы, как христиане, должны беспрерывно печься о присных наших!
— Паче всего сокрушаюсь я о том, что для души своей мало полезного сделала. Всё за
заботами да за детьми, ан об душе-то и не подумала. А надо, мой
друг, ах, как надо! И какой это грех перед богом, что мы совсем-таки… совсем об душе своей не рачим!
Азбука говорит, например, очень ясно, что все дети имеют равное право на
заботы и попечения со стороны родителей, но если бы я или ты дали одному сыну рубль, а
другому грош, то разве кто-нибудь позволил бы себе сказать, что подобное действие есть прямое отрицание семейственного союза?
Отец обходился со мной равнодушно-ласково; матушка почти не обращала на меня внимания, хотя у ней, кроме меня, не было детей:
другие заботы ее поглощали.
Но только, конечно, Газовый Колокол значительно более совершенный аппарат — с применением различных газов, и затем — тут, конечно, уже не издевательство над маленьким беззащитным животным, тут высокая цель —
забота о безопасности Единого Государства,
другими словами, о счастии миллионов.
Случалось, что в таком положении сонного его заливало дождем, засыпало пылью, а несколько раз, осенью, даже буквально заносило снегом; и если он не погиб преждевременною смертью, то этим, без сомненья, был обязан
заботам о своей грустной особе
других, подобных ему, несчастливцев и главным образом
заботам веселого пана Туркевича, который, сильно пошатываясь, сам разыскивал его, тормошил, ставил на ноги и уводил с собою.
"Вчера скончался Сергей Семенович Ростокин, один из самых ревностных реформаторов последнего времени. Еще накануне он беседовал с
друзьями об одном проекте, который составлял предмет его постоянных
забот, и в этой беседе, внезапно, на порвавшемся слове, застигла его смерть… Мир праху твоему, честный труженик!"
Явилась семья
друзей, и с ними неизбежная чаша.
Друзья созерцали лики свои в пенистой влаге, потом в лакированных сапогах. «Прочь горе, — восклицали они, ликуя, — прочь
заботы! Истратим, уничтожим, испепелим, выпьем жизнь и молодость! Ура!» Стаканы и бутылки с треском летели на пол.
Родители сами отступились от воспитания, полагая, что все их
заботы кончаются тем, чтоб, положась на рекомендацию добрых приятелей, нанять француза Пуле, для обучения французской литературе и
другим наукам; далее немца Шмита, потому что это принято — учиться, но отнюдь не выучиваться по-немецки; наконец, русского учителя Ивана Иваныча.
С тех пор, каждый раз, когда являлась луна на небе со звездами, спешил я к возлюбленной моей и все денные
заботы на время забывал с нею. Когда же последовал наш поход из тех мест, мы дали
друг другу клятву в вечной взаимной любви и простились навсегда.
Странным образом
заботы о благоустройстве и благочинии переплетались у нас с
заботами о ситцах и миткалях, так что успех или неуспех последних являлся как бы указателем того или
другого уровня благочиния.
Матвею нравилось сидеть в кухне за большим, чисто выскобленным столом; на одном конце стола Ключарев с татарином играли в шашки, — от них веяло чем-то интересным и серьёзным, на
другом солдат раскладывал свою книгу, новые большие счёты, подводя итоги работе недели; тут же сидела Наталья с шитьём в руках, она стала менее вертлявой, и в зелёных глазах её появилась добрая
забота о чём-то.
— Это и лучше, без
забот тебе. А Сухобаев не обманет, он сделает всё, как надо. Он прежде — честолюбец, а потом — всё
другое.
Забота их
друг о
друге дошла до какой-то болезненности.