Неточные совпадения
— Нет, она это в полном сознании говорила. И потом: любить женщин — что такое это за высокое качество? Конечно, все люди, большие и малые, начиная
с идиота до
гения первой величины,
живут под влиянием двух главнейших инстинктов: это сохранение своей особы и сохранение своего рода, — из последнего чувства и вытекает любовь со всеми ее поэтическими подробностями. Но сохранить свой род — не все еще для человека: он обязан заботиться о целом обществе и даже будто бы о всем человечестве.
С юношеским увлечением принялся я ораторствовать, что
жить в доме Ломоносова, этого великого русского
гения, — истинное счастие; что дом его надобно бы сохранить как памятник, во всей его неприкосновенности; что всякий русский должен проходить мимо него
с непокрытой головой (что я впоследствии всегда и делал).
И, наконец, он подал знак рукой,
И тот исчез быстрей китайской тени.
Проворный, хитрый,
с смелою душой,
Он
жил у Саши как служебный
гений,
Домашний дух (по-русски домовой);
Как Мефистофель, быстрый и послушный,
Он исполнял безмолвно, равнодушно,
Добро и зло. Ему была закон
Лишь воля господина. Ведал он,
Что кроме Саши, в целом божьем мире
Никто, никто не думал о Зафире.
Хранитель милых чувств и прошлых наслаждений,
О ты, певцу дубрав давно знакомый
гений,
Воспоминание, рисуй передо мной
Волшебные места, где я
живу душой,
Леса, где я любил, где чувство развивалось,
Где
с первой юностью младенчество сливалось
И где, взлелеянный природой и мечтой,
Я знал поэзию, веселость и покой…
— Черт возьми! Я это знаю — одно есть в сто лет. Они на счету, эти исключения. Истинная любовь — это высокое, прекрасное, благородное чувство, удел людей
с возвышенным сердцем и умом — так редка, что в продолжение целых веков сохраняются и записываются в народной памяти и истории человечества наряду
с величайшими
гениями имена избранников судьбы, умевших любить всем сердцем, всей душой, умевших
жить своею любовью и умереть за нее.
— Завидую ему, — говорил молодой человек, — он не тащится шаг за шагом по одной дороге
с толпою. Он махнул крылами
гения и
живет высоко, выше земных. Если и упадет, по крайней мере летал под небом. Утешительно думать, что он победит вещественность и создаст себе дивный, бессмертный памятник, которому и наша Италия будет некогда поклоняться.
— Это талант! Нет, это — необыкновенный талант! Человечество многое теряет, что не старается понять его! Но как мы, ничтожные, счастливы, что
живем под одной крышей
с таким
гением!