Неточные совпадения
Травники оказываются весною
в половине апреля: сначала пролетают довольно большими
стаями и очень высоко, не опускаясь на землю, а потом, когда время сделается потеплее, травники появляются парами по берегам разлившихся рек, прудов и болотных луж. Они довольно смирны, и
в это время их стрелять с подъезда и с подхода.
В одну пору с болотными куликами занимают они болота для вывода детей и
живут всегда вместе с ними. Мне редко случалось встретить травников
в болотах без болотных куликов, и наоборот.
Полет их очень
жив и скор, особенно когда они соберутся
в большие
стаи.
В половине этого месяца они появляются уже отдельными выводками по отлогим берегам прудов и озер, потом собираются к отлету большими
стаями по большим рекам и огромным степным озерам и
в начале августа совершенно пропадают, по крайней мере
в тех местах Оренбургского края, где я
жил и охотился; вероятно, где-нибудь поюжнее они держатся долее.
Лебединых
стай я не видывал:
в тех местах Оренбургской губернии, где я постоянно охотился, лебеди бывают только пролетом, а постоянно не
живут и детей не выводят, и для меня появление их не во время пролета было редкостью.
Она
жила, распоряжалась, кормила чиновников обедами, выдавала беременных девок замуж за мужиков
в дальние деревни, содержала целую
стаю приказных, которые именем ее вели тяжебные дела
в судах, и никогда ей даже на мысль не приходило, что она
живет и действует таким образом —
в государстве.
Я не свожу глаз с Ермоловой — она боится пропустить каждый звук. Она
живет. Она едет по этим полям
в полном одиночестве и радуется простору, волнам золотого моря колосьев,
стаям птиц. Это я вижу
в ее глазах, вижу, что для нее нет ничего окружающего ее, ни седого Юрьева, который возвеличил ее своей пьесой, ни Федотовой, которая не радуется новой звезде, ни Рено, с ее красотой, померкшей перед ней, полной жизни и свежести… Она смотрит вдаль… Видит только поля, поля, поля…
— Вот бы на клирос
в нашу «певчую
стаю» такого певца залучить, — закинув бойко голову, молвила молодая пригожая смуглянка с пылавшими страстным огнем очами. Звали ее Устиньей, прозывали Московкой, потому что не один год сряду
в Москве у купцов
в читалках
жила.
— Так я и отпишу к матушке, — молвила Макрина. — Приготовилась бы принять дорогую гостейку. Только вот что меня сокрушает, Марко Данилыч. Жить-то у нас где будет ваша Дунюшка? Келий-то таких нет. Сказывала я вам намедни, что
в игуменьиной
стае тесновато будет ей, а
в других кельях еще теснее, да и не понравится вам — не больно приборно… А она, голубушка, вон к каким хоромам приобыкла… Больно уж ей у нас после такого приволья не покажется.
Мастерская, пристроенная к
жилой стае лицом
в огород, была обширна и отделялась от большой избы и горниц невеликими сенцами.
Наша деревня с каждым днем разрушалась. Фанзы стояли без дверей и оконных рам, со многих уже сняты были крыши; глиняные стены поднимались среди опустошенных дворов, усеянных осколками битой посуды. Китайцев
в деревне уже не было. Собаки уходили со дворов, где
жили теперь чужие люди, и — голодные, одичалые — большими
стаями бегали по полям.