Неточные совпадения
— Да ведь я говорю! Согласился Христос с Никитой: верно, говорит, ошибся я по
простоте моей. Спасибо, что ты поправил дело, хоть и разбойник. У вас, говорит, на земле все так запуталось, что разобрать ничего невозможно, и, пожалуй, верно вы говорите. Сатане
в руку, что доброта да
простота хуже воровства. Ну, все-таки пожаловался, когда прощались с Никитой: плохо, говорит,
живете, совсем забыли меня. А Никита и сказал...
Клим вышел на улицу, и ему стало грустно. Забавные друзья Макарова, должно быть, крепко любят его, и
жить с ними — уютно, просто.
Простота их заставила его вспомнить о Маргарите — вот у кого он хорошо отдохнул бы от нелепых тревог этих дней. И, задумавшись о ней, он вдруг почувствовал, что эта девушка незаметно выросла
в глазах его, но выросла где-то
в стороне от Лидии и не затемняя ее.
«Нет, это не ограниченность
в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо
в готовые прочные формы. Заслуга человека тут — почувствовать и удержать
в себе эту красоту природной
простоты и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее, верить
в нее, быть искренним, понимать прелесть правды и
жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь сердце и дорожить этой силой, если не выше силы ума, то хоть наравне с нею.
Райскому нравилась эта
простота форм жизни, эта определенная, тесная рама,
в которой приютился человек и пятьдесят — шестьдесят лет
живет повторениями, не замечая их и все ожидая, что завтра, послезавтра, на следующий год случится что-нибудь другое, чего еще не было, любопытное, радостное.
Но пока она будет держаться нынешней своей системы, увертываясь от влияния иностранцев, уступая им кое-что и держа своих по-прежнему
в страхе, не позволяя им брать без позволения даже пустой бутылки, она еще будет
жить старыми своими началами, старой религией,
простотой нравов, скромностью и умеренностью образа жизни.
И живет-то купец по
простоте, по-русскому, по-нашинскому: поедешь с ним
в дорогу — он пьет чай, и ты пей чай; что он кушает, то и ты кушай.
«…Нет, нынче не то, что было
в прежнее время;
в прежнее время народ как-то проще, любовнее был. Служил я, теперича,
в земском суде заседателем, триста рублей бумажками получал, семейством угнетен был, а не хуже людей
жил. Прежде знали, что чиновнику тоже пить-есть надо, ну, и место давали так, чтоб прокормиться было чем… А отчего? оттого, что
простота во всем была, начальственное снисхождение было — вот что!
Он меня согрел и приютил.
Жил он
в то время с учеником Иосифом — такой, сударь, убогонький, словно юродивый. Не то чтоб он старику служил, а больше старик об нем стужался. Такая была уж
в нем
простота и добродетель, что не мог будто и
жить, когда не было при нем такого убогонького, ровно сердце у него само пострадать за кого ни на есть просилось.
— И мы от добрых-то людей не
в угол рожей, Вукол Логиныч, — обижался Брагин. — Милости просим, господа… Только не обессудьте на нашей
простоте:
живем просто, можно сказать, без всякого понятия. Разве вот дом поставим, тогда уже другие-то порядки заведем… Порфир Порфирыч, пожалуйте!
— Она? — воскликнул Павел. — Я тебе говорю —
простота! Ты зову не жди, а вали прямо… Придёшь и — кончено! У них всё равно как
в трактире, — ей-богу! Свободно… Я тебе говорю — что я против их? Но с двух раз — свой человек… Интересно! Играючи
живут…
В Нормандии барон,
Большой любитель псов,
Жил с деревенской
простотою.
Яков был уверен, что человек — прост, что всего милее ему —
простота и сам он, человек, никаких тревожных мыслей не выдумывает, не носит
в себе. Эти угарные мысли
живут где-то вне человека, и, заражаясь ими, он становится тревожно непонятным. Лучше не знать, не раздувать эти чадные мысли. Но, будучи враждебен этим мыслям, Яков чувствовал их наличие вне себя и видел, что они, не развязывая тугих узлов всеобщей глупости, только путают всё то простое, ясное, чем он любил
жить.
Пятеро из людей такого сорта (один не окончивший курса студент, один вышедший
в отставку кавалерийский офицер, один лекарь из малороссиян, один чиновник и один, впоследствии убитый
в польской банде, студент из поляков) устремились овладеть священнейшею
простотою Бенни, чтобы
жить поспокойнее на его счет.
Народ все строгий: наблюдают, как она сядет, да как пройдет, как встанет; а у Катерины Львовны характер был пылкий, и,
живя девушкой
в бедности, она привыкла к
простоте и свободе: пробежать бы с ведрами на реку да покупаться бы
в рубашке под пристанью или обсыпать через калитку прохожего молодца подсолнечною лузгою; а тут все иначе.
В деревне некогда барон
Жил с деревенской
простотою…
— Лестно ли, нет ли, а оно так. Вы, Владимир Сергеич, извините, мы здесь,
в — ом уезде, народ прямой, по
простоте живем: говорим, что думаем, без обиняков. У нас даже, скажу вам, на именины друг к другу ездят не иначе, как
в сюртуках. Право! Так уж у нас заведено.
В соседних уездах нас за это сюртучниками называют и даже упрекают якобы
в дурном тоне, но мы на это и внимания не обращаем! Помилуйте,
в деревне
жить — да еще чиниться?
— Был попом недолго, да расстригли и
в Суздаль-монастыре шесть лет сидел! За что, спрашиваешь? Говорил я
в церкви народушке проповеди, он же, по
простоте души, круто понял меня. Его за это пороть, меня — судить, тем дело и кончилось. О чём проповеди? Уж не помню. Было это давненько, восемнадцать лет тому назад — можно и забыть. Разными мыслями я
жил, и все они не ко двору приходились.
— Какова? Так и дышит силищей! Видал ты таких у себя там,
в Питере? Там у вас спички,
жилы да кости, а эта, гляди, кровь с молоком!
Простота, ширь! Улыбку погляди, румянец щек! Всё это натура, правда, действительность, не так, как у вас там! Что это у тебя за щеками набито?
— Достал, достал, — забормотал старик. — Ну, Борис, милости просим, садись! У нас, брат, молодой человек, просто… Мы
в простоте живем.
Сама цесаревна превратилась из шаловливой красавицы, какой она была
в ранней молодости,
в грустную, но ласковую женщину, величественного вида. Она
жила с чарующею
простотой и доступностью, каталась по городу, то верхом, то
в открытых санях, и посещала святыни. Все
в ней возбуждало умиление народа: даже гостиннодворцы не брали с нее денег за товары. Но чаще всего видели ее
в домике у казарм, где она крестила детей у рядовых и ублажала родителей крестников, входя даже
в долги. Гвардейцы звали ее «матушкой».
И вдруг оказывается, что все это или было когда-то очень давно,
в Нормандии, с бароном, который имел большую слабость к псам и
жил с деревенской
простотою, или же и вовсе этого никогда еще нигде не было.
Те самые свойства его, которые
в том свете,
в котором он
жил прежде, были для него, если не вредны, то стеснительны, — его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность,
простота, здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя.