Неточные совпадения
— Удивляешься? Не видал таких? Я, брат,
прожил двадцать лет
в Ташкенте и
в Семипалатинской
области, среди людей, которых, пожалуй, можно назвать дикарями. Да. Меня,
в твои года, называли «l’homme qui rit» [«Человек, который смеется» (франц.).].
— «Западный буржуа беднее русского интеллигента нравственными идеями, но зато его идеи во многом превышают его эмоциональный строй, а главное — он
живет сравнительно цельной духовной жизнью». Ну, это уже какая-то поповщинка! «Свойства русского национального духа указуют на то, что мы призваны творить
в области религиозной философии». Вот те раз! Это уже — слепота. Должно быть, Бердяев придумал.
Что нам известно о хлебопашестве
в этом углу Сибири, который причислен, кажется, так, из снихождения, к
жилым местам, к Якутской
области? что оно не удается, невозможно; а между тем на самых свежих и новых поселениях, на реке Мае, при выходе нашем из лодки на станции, нам первые бросались
в глаза огороды и снопы хлеба, на первый раз ячменя и конопли.
То ли дело господа!
Живут как вздумается, ни на что им запрета нет. И таиться им не
в чем, потому что они
в свою пользу закон отмежевали. А рабам нет закона;
в беззаконии они родились,
в беззаконии и умереть должны, и если по временам пытаются окольным путем войти
в заповедную
область, осеняемую законом, то господа не находят достаточной казни, которая могла бы искупить дерзновенное посягательство.
Крестьянин из ссыльных может оставить Сахалин и водвориться, где пожелает, по всей Сибири, кроме
областей Семиреченской, Акмолинской и Семипалатинской, приписываться к крестьянским обществам, с их согласия, и
жить в городах для занятия ремеслами и промышленностью; он судится и подвергается наказаниям уже на основании законов общих, а не «Устава о ссыльных»; он получает и отправляет корреспонденцию тоже на общих основаниях, без предварительной цензуры, установленной для каторжных и поселенцев.
— Нет, уж позвольте, Альфред Иосифович… Я всегда
жила больше
в области фантазии, а теперь
в особенности. Благодаря Раисе Павловне я знаю слишком много для моего возраста и поэтому не обманываю себя относительно будущего, а хочу только все видеть, все испытать, все пережить, но
в большом размере, а не на гроши и копейки. Разве стоит
жить так, как
живут все другие?
(Прим. автора.)] которые год-другой заплатят деньги, а там и платить перестанут, да и останутся даром
жить на их землях, как настоящие хозяева, а там и согнать их не смеешь и надо с ними судиться; за такими речами (сбывшимися с поразительной точностью) последует обязательное предложение избавить добрых башкирцев от некоторой части обременяющих их земель… и за самую ничтожную сумму покупаются целые
области, и заключают договор судебным порядком,
в котором, разумеется, нет и быть не может количества земли: ибо кто же ее мерил?
Потомки их доныне
живут в турецких
областях, сохраняя на чуждой им родине веру, язык и обычаи прежнего своего отечества.
За пределами черты оседлости разрешалось
проживать евреям, имеющим высшее образование, специалистам
в области медицины, ремесленникам высокой квалификации и купцам 1 и 2-й гильдий.] воспрещающий евреям посещать Москву, — это, очевидно, пережиток деспотизма, знаете — Иван Грозный!
Я очень хорошо понимаю, что волна жизни должна идти мимо вымирающих людей старокультурного закала. Я знаю, что жизнь сосредоточивается теперь
в окрестностях питейного дома,
в области объегоривания, среди Осьмушниковых, Колупаевых и прочих столпов; я знаю, что на них покоятся все упования, что с ними дружит все, что не хочет знать иной почвы, кроме непосредственно деловой. Я знаю все это и не протестую. Я недостоин
жить и — умираю. Но я еще не умер — как же с этим быть?
Мы всегда
в неведении о телесной жизни, потому что телесная жизнь вся происходит во времени, а мы не можем знать будущего.
В области же духовной для нас нет неведомого, потому что для духовной жизни нет будущего. И потому неизвестность нашей жизни уменьшается
в той мере,
в которой жизнь наша переходит от телесной к духовной,
в той мере,
в которой мы
живем настоящим.
Суеверие науки состоит
в вере
в то, что единое, истинное и необходимое для жизни всех людей знание заключается только
в тех, случайно собранных из всей безграничной
области знания, знаниях, которые
в известное время обратили на себя внимание небольшого числа людей, — тех людей, которые освободили себя от необходимого для жизни труда и потому
живут безнравственной и неразумной жизнью.
До второй половины XVII столетия оставались русскими и православными, а с этого времени приняли католицизм и ополячились.] Михаил Казимир Огинский, напольный гетман литовский, посланный Станиславом Понятовским
в качестве посланника к Людовику XV с протестом против намерения трех соседних держав отнять у Польши значительные
области,
жил в Париже, напрасно вымаливал у Шуазеля деятельной помощи против Екатерины и просил о поддержке султана.
"Немецкие Афины"давно меня интересовали. Еще
в"Библиотеке для чтения"задолго до моего редакторства (кажется, я еще
жил в Дерпте) я читал письма оттуда одного из первых тогдашних туристов-писателей — М.
В.Авдеева, после того как он уже составил себе литературное имя своим"Тамариным". Петербургские, берлинские, парижские и лондонские собрания и музеи не сделались для меня предметом особенного культа, но все-таки мое художественное понимание и вкус
в области искусства значительно развились.
Стр. 34. Фиваида —
область на юге Египта,
в пустынях которой
в IV–V вв.
жили монахи-отшельники; здесь: шутливое название меблированных комнат, где товарищеским кружком
жили студенты.
Может быть, слишком уж у нее все это просто, но, кажется, тут есть общий какой-то закон: кто глубоко и сильно
живет в общественной работе, тому просто некогда работать над собою
в области личной нравственности, и тут у него все очень путанно…
До него князья московские, начиная с Ивана Даниловича Калиты, и московский народ, словно молча, не понимая друг друга, трудились над освобождением от татар, и
в этой молчаливой работе,
в этой тайне, которую знали все, но и друг другу не высказывали, — чувствовали свою силу и свое превосходство над жителями прочих русских
областей, которые
жили сами по себе, а об общем деле не помышляли и тяготы его не несли, каковы были, например, новгородцы.
Потом, когда любовь обращается
в привычку, когда путем сожительства муж и жена действительно обращаются, говоря словами писания,
в един дух и едино тело, это единение заполняет их жизнь, но главным образом вследствие того, что они пришли к нему путем любви и страсти, уже улегшихся и отошедших
в область далекого прошлого, но как бы остановившихся при своем закате своими лучами и все еще освещающих всю дальнейшую жизнь — супруги
в конце все же
живут началом.
— Он был приговорен к пятнадцатилетней каторге и сослан
в Якутскую
область… Если он не умер, то
живет там до сих пор.
И об этом-то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют
в снегу при 15-ти градусах мороза; когда дня только 7 и 8 часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как
в сраженьи, на несколько часов только люди вводятся
в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам
живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда
в месяц погибает половина армии, — об этом-то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда-то, а Тормасов туда-то, и как Чичагов должен был передвинуться туда-то (передвинуться выше колена
в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д. и т. д.
Слышал ли он или сам вел ничтожные разговоры, читал ли он или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался как прежде: не спрашивал себя из чего хлопочут люди, когда всё так кратко и неизвестно, но вспоминал ее
в том виде,
в котором он видел ее последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно
в другую, светлую
область душевной деятельности,
в которой не могло быть правого или виноватого,
в область красоты и любви, для которой стоило
жить.