Неточные совпадения
«Жениться? Ну… зачем же нет?
Оно и тяжело, конечно,
Но что ж, он молод и здоров,
Трудиться день и ночь готов;
Он кое-как себе устроит
Приют смиренный и простой
И
в нем Парашу успокоит.
Пройдет, быть может, год-другой —
Местечко получу — Параше
Препоручу хозяйство наше
И воспитание ребят…
И станем
жить, и так до гроба
Рука с рукой дойдем мы оба,
И внуки нас похоронят...
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое
местечко, которое я занимаю, до того крохотно
в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся
прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет… А
в этом атоме,
в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!
О деревнях я не говорю: их вовсе нет, все
местечки и города;
в немногих из них есть предместья, состоящие из бедных, низеньких мазанок, где
живут нанимающиеся
в городах чернорабочие.
Весело и бодро мчались мы под теплыми, но не жгучими лучами вечернего солнца и на закате, вдруг прямо из кустов, въехали
в Веллингтон. Это
местечко построено
в яме, тесно, бедно и неправильно. С сотню голландских домиков, мазанок, разбросано между кустами, дубами, огородами, виноградниками и полями с маисом и другого рода хлебом. Здесь более, нежели где-нибудь,
живет черных. Проехали мы через какой-то переулок, узенький, огороженный плетнем и кустами кактусов и алоэ, и выехали на большую улицу.
Недавно еще, проезжая через
местечко ***, вспомнил я о моем приятеле; я узнал, что станция, над которой он начальствовал, уже уничтожена. На вопрос мой: «
Жив ли старый смотритель?» — никто не мог дать мне удовлетворительного ответа. Я решился посетить знакомую сторону, взял вольных лошадей и пустился
в село Н.
Некогда он служил
в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти
в отставку и поселиться
в бедном
местечке, где
жил он вместе и бедно и расточительно: ходил вечно пешком,
в изношенном черном сюртуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка.
— Как тебе сказать, мой друг! Я бы на твоем месте продала. Конечно, кабы здесь
жить… хорошенькие
в твоем именье
местечки есть… Вот хоть бы Филипцево… хорош, очень хорош лесок!.. Признаться сказать, и я иногда подумывала твое Чемезово купить — все-таки ты мне родной! — ну, а пяти тысяч не дала бы! Пять тысяч — большие деньги! Ах, какие это большие деньги, мой друг! Вот кабы"Кусточки"…
Затем он приискал
в Петербурге
местечко и
живет на жалованье да на проценты с выкупного свидетельства. Изредка получает из деревни то двести, то триста рублей и говорит знакомым...
— Зачем нанимать? свои лошади есть! Ты, чай, не чужая! Племяннушка… племяннушкой мне приходишься! — всхлопотался Порфирий Владимирыч, осклабляясь «по-родственному», — кибиточку… парочку лошадушек — слава те Господи! не пустодомом
живу! Да не поехать ли и мне вместе с тобой! И на могилке бы побывали, и
в Погорелку бы заехали! И туда бы заглянули, и там бы посмотрели, и поговорили бы, и подумали бы, чту и как… Хорошенькая ведь у вас усадьбица, полезные
в ней
местечки есть!
Сами они давно уже запахали
в землю все привилегии и
жили под самым
местечком ни мужиками, ни мещанами.
Картина нового прииска представляла самый оживленный лесной уголок: лесная гуща точно расступилась, образовав неправильную площадь, поднимавшуюся от Смородинки на увал; только что срубленные и сложенные
в костры деревья образовали по краям что-то вроде той засеки, какая устраивалась
в прежние времена на усторожливых
местечках на случай нечаянного неприятельского нападения; новенькая контора точно грелась на самом угоре; рядом с ней выросли амбары и людская, где
жили кучера и прислуга.
— Пойду, пойду, Федорыч! Я не
в других: не стану дожидаться, чтоб меня
в шею протолкали. А жаль мне тебя, голубчик, право жаль! То-то вдовье дело!.. Некому тебя ни прибрать, ни приходить!.. Смотри-ка, сердечный, как ты замаран!.. чернехонек!..
местечка беленького не осталось!.. Эх, Федорыч, Федорыч!.. Не век
жить неумойкою! Пора прибраться!.. Захватит гостья немытого, плохо будет!
Костя нашел на окне необледенелое
местечко и стал смотреть
в бинокль, направляя его на окно, где
жило французское семейство.
А Ноздрев, с тех пор, как удачный донос сделал, только о том и мечтает, как бы
местечко смотрителя или эконома получить, особливо ежели при сем и должность казначея
в одном лице сопрягается. Получив эту должность, он годик-другой будет оправдывать доверие, а потом цапнет куш тысяч
в триста, да и спрячет его
в потаенном месте. Разумеется, его куда следует ушлют, а он там будет
жить да поживать, да процентики получать.
Так он и
жил — как будто шел по болоту, с опасностью на каждом шагу увязнуть
в грязи и тине, а его крестный — вьюном вился на сухоньком и твердом
местечке, зорко следя издали за жизнью крестника.
— Прошлого года, после сражения под Борисовым,
в одном жарком авантпостном деле мне прострелили правую руку, и я должен был
в то время, как наши армии быстро подвигались вперед,
прожить полтора месяца
в грязном и разоренном жидовском
местечке.
Выклянчил Титов кусок земли, — управляющему Лосева покланялся, — дали ему хорошее
местечко за экономией; начал он строить избу для нас, а я — всё нажимаю, жульничаю. Дело идёт быстро, домик строится, блестит на солнце, как золотая коробочка для Ольги. Вот уже под крышу подвели его, надо печь ставить, к осени и
жить в нём можно бы.
Воды эти текут среди таких берегов, которыми вволю налюбоваться нельзя, а
в местечке такая жидовская нечисть, что
жить невозможно.
Цирельман и его жена Этля — старая не по летам женщина, изможденная горем и голодной, бродячей жизнью — были бездетны. Они
жили на краю
местечка, снимая угол у вдовы сапожника, которая,
в свою очередь, нанимала за два рубля целую комнату, переделанную из яичного склада.
В огромной и пустой, как сарай, комнате, вымазанной голубой известкой, стояли прямо на земляном полу не отгороженные никакими занавесками две кровати: у одной стены помещалась вдова с четырехлетней девочкой, а у другой — Цирельман с женой.
— Чего ж тебе еще, глупенькая? — подхватила Матренушка. — Целуй ручку, благодари барыню-то, да и пойдем, я тебе
местечко укажу. А к дяде и не думай ходить — вот что.
Живи с Божьими людьми;
в миру нечего тебе делать. Здесь будет тебе хорошо, никто над тобой ни ломаться, ни надругаться не станет, битья ни от кого не примешь, брани да попреков не услышишь, будешь слезы лить да не от лиха, а ради души спасенья.
Что возмутило этих глупцов, чем оскорбил я их пустую голову? Когда я им лгал — они целовали мне руки; когда же во всей строгости и чистоте я восстановил святую правду моей жизни, они разразились проклятиями, они заклеймили меня презрением, забросали грязью. Их возмутило, что я смею
жить один и не прошу для себя
местечка в общей камере для мошенников. Как трудно быть правдивым
в этом мире!